Памяти Сергея Аверинцева

Его имя навсегда вписано в историю нашей духовной культуры

Сергей Аверинцев был первым в Москве человеком, открыто заговорившим о Боге в своих университетских лекциях. Осенью 1970 г. на филологическом факультете он читал их по субботам на первом этаже нового тогда гуманитарного корпуса в огромной аудитории, где яблоку было негде упасть. Его византийская эстетика, основанная на самом высоком и в высшей степени профессиональном филологическом анализе, была в то же время настоящей проповедью Слова Божьего.

Каждому слушателю из этих лекций сразу становилось ясно, что лектор не просто знает Евангелие и святоотеческую традицию, но любит Христа и в жизни идет вслед за Ним. Человек безумно застенчивый и деликатный, здесь, на профессорской кафедре, он ничего не боялся. А было это в весьма мрачные годы после вторжения советских войск в Чехословакию и последовавшего вслед за этим закручивания гаек. Не боялся он и открыто ходить в храм Воскресения Словущего в Брюсовом переулке, исповедоваться и причащаться. Ходил он и в другие московские церкви, а также в католический храм Святого Людовика на Малой Лубянке.

Сюда его приводила абсолютная убежденность в том, что христианство, восточное и западное, представляет собою единое целое, которое ничто не может разделить на противопоставленные друг другу части. Не случайно именно Аверинцев прекрасно перевел на русский язык гимн «Ave, Maris stella» («О, звезда над зыбью, матерь Бога-Слова, Ты во веки Дева, дверь небес благая») и антифон «Salve, Regina, Mater misericordiae». Можно вспомнить и его перевод пасхальной секвенции «Victimae paschali», и многие другие тексты, в его русском варианте давно ставшие классическими.

Именно в те годы вместе с Михаилом Гаспаровым, покойной Лидией Фрейберг и другими коллегами по сектору античной литературы в Институте мировой литературы были созданы четыре тома «Памятников» византийской и средневековой латинской литератур. Сразу став библиографической редкостью, эти книги были тогда единственным источником, из которого можно было почерпнуть что-то разумное, грамотное и конкретное о патрологии, о византийской и латинской гимнографии, об Иоанне Златоусте, Августине, Иерониме и т. д.

И все это на фоне яростного сопротивления начальства, которое справедливо видело в этих книгах неприкрытую религиозную пропаганду. А потом стали появляться статьи о Вячеславе Иванове, Мандельштаме и других поэтах нашего времени. Потом была блистательная защита докторской, оппонентами на которой выступили Алексей Федорович Лосев и Дмитрий Сергеевич Лихачев. Затем «Новый мир» опубликовал его стихи, в которых Аверинцев предстает как подлинный религиозный поэт, русский Клодель, если можно так выразиться.

Великолепный знаток древних и новых языков и тончайший переводчик, Аверинцев был настоящим европейцем и не менее настоящим русским. «Слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь», — говорит Господь в Евангелии от Иоанна (Ин. 5:24). Это сказано и о Сергее Аверинцеве, имя которого теперь уже навсегда вписано в историю нашей духовной культуры.