В начале апреля 2003 г. родственники погибших в Чечне сергиевопосадских омоновцев передали в Госдуму кассету с фильмом «Клятва» (реж. А. Макаревич, телекомпания «Тонус»).
24 апреля семь человек — свидетелей и родственников — были приглашены на слушание вопроса о гибели бойцов Сергиево-Посадского ОМОНа в Комитет по безопасности Госдумы. Присутствующие на слушании зам. руководителя Комитета П. Бурдуков, В. Илюхин и бывший министр внутренних дел А. Куликов, оценив ситуацию, обещали пригласить на следующее заседание представителей Генпрокуратуры. В. Илюхин заявил следующее: «Рассматривать отдельно дело о халатности от основного дела невозможно». Предполагалось выяснить у представителей Генпрокуратуры, почему не расследуется дело о расстреле колонны.
Вскоре все потерпевшие получили уведомления о возобновлении основного дела. Еще через несколько дней для беседы с потерпевшими в Пересвет приехали представители МВД. ГУВД МО и ст. следователь Генпрокуратуры И. Лазутов. Почти четыре часа Лазутов отвечал на вопросы родственников и омоновцев.
Оказалось, что огонь открыли чеченские милиционеры — Умаров, Асакаев, Дакаев. Потом свердловские милиционеры слева. Убиты и раненные были только слева.
Но следователь упорно защищал свою версию о том, что в течение 4-х часов колонну планомерно расстреливали свои. По ошибке. (Приняли за боевиков).
Из материалов основного дела стало известно: 1 марта 2000 года комендант Старопромысловского района Грозного Цыкин получил информацию о том, что большая группа беженцев попыталась прорваться в город в нарушение паспортного режима (не в Подгорном ли они остались?). Чтобы избежать беспорядков во время прохождения колонны Сергиево-Посадского ОМОНа — это доказывает, что комендант знал, что колонна пойдет по этой дороге и в это время — Цыкин затребовал у коменданта г. Грозного Приземлина два БТРа с экипажами и направил их к блокпосту N53.
Ни о какой колонне с боевиками Цыкину, из его показаний известно не было. Дорога в Моздок запрещенной не была, поэтому он разрешил Тихонову выехать по ней на встречу Сергиево-Посадского ОМОНа.
Вечером 1 марта Асакаев начальник чеченской милиции этого же района сообщил начальнику Свердловского ВОВД, что в Грозный 2 марта попытается пройти колонна боевиков, переодетых в милицейскую форму.
Проинструктировав уже вечером личный состав, начальник свердловчан Дерябин дал команду: утром 2 марта занять боевые позиции у блокпоста N53. Начальник штаба Подольского ОМОНа Бородин, база которого находилась рядом с б/п N53, лично руководил организацией засады за железобетонными заборами слева по ходу движения колонны.
Одиннадцать машин уже подходили к Подгорному, когда их встретили вооруженные чеченские милиционеры на «Ниве».
Легковая машина развернулась и поехала впереди колонны с зажженными фарами, возможно, подавая кому-то знак. Перед блокпостом дорогу колонне перегородила машина «Вольво» с чеченцами, которые ее немедленно покинули.
По лобовому стеклу первой грузовой машины прошла пулеметная очередь… И сразу начался шквальный огонь со всех сторон.
Подольские омоновцы, получив по рации от своего командира Тихонова, который ехал в первой машине колонны, сообщение, что смена прибыла, услышали стрельбу. Они попытались помочь сергиевопосадцам, но их база обстреливалась со стороны поселка так, что невозможно было перебежать до временного укрытия. Высота 319, находящаяся над поселком, тоже оказалась под обстрелом.
Кто обстреливал базу Подольского ОМОНа и высоту 319? Спустя три года это вряд ли можно установить. А вот кто должен был выслать разведку навстречу боевикам, можно было ответить сразу. И наказать.
Но… Цыкина арестовали. На три дня. Но отправленные им БТРы не сделали ни одного выстрела, хотя лежавшие на дороге бойцы с ужасом следили, как на них наводятся пушки…
Коменданта пожурили и отпустили. Начальника Свердловского ВОВД отправили по месту службы — «наказали». А о начальнике «гантемировской» милиции следователь Лазутов не рассказал ничего.
Не смог он рассказать и о том, чем был одурманен свердловский снайпер, стрелявший в Маркелова, что не смог отличить смоленского мужика от чеченца. Зато он рассказал, что «переместившиеся в Подгорное с временного блокпоста три чеченских и три подольских милиционера уже после прекращения огня свердловчанами продолжали стрелять».
— Сколько же боезапасов надо было им иметь, чтобы вести огонь почти четыре часа, а за это время не сообщили, что на дороге наши?
Не получив надлежащих ответов от Лазутова, потерпевшие обратились в Генеральную Прокуратуру со следующими вопросами:
— Было ли установлено, кому принадлежала малокалиберная винтовка, гильзы от которой были обнаружены в д. N34? Такого вооружения у милиции не было.
— Установлено ли, кто сказал М. Дадаевой, что надо уйти с остановки, потому что будет стрельба? Кого она видела за кирпичной кучей около своего дома (мужчина в камуфляже с автоматом, просивший по рации скорректировать огонь)? Куда она исчезла? (из протокола начальника следственной группы Вагина).
— Подтверждает ли Батсаева, что со стороны нападавших погиб ее муж и незнакомый ей мужчина 25 лет? Или ее тоже не нашли? (из протокола нач. следст. группы Вагина).
— Как объяснить, что начальник следственной группы Вагин обнаружил огневые точки в домах NN63, 65, 53, 34 в Подгорном, «бочку» и окоп, появившийся за ночь около высоты 319?
— Установлена ли личность генерал-майора милиции, отдавшего команду судебно-медицинскому эксперту ЦКБ УДП РФ не производить вскрытие, а установить причину смерти лишь на основании внешнего осмотра трупов?
— Как объяснить слова, прозвучавшие в выступлении заместителя министра РФ И.И. Голубева на годовщине памяти погибших: «Мы сделали все, чтобы отомстить за столь великие потери: банда Цагараева уничтожена»?
— Имел ли право старший следователь Генеральной Прокуратуры И. Лазутов знакомить с материалами дела корреспондента газеты «Московский комсомолец» Минкина, снимки боя в статье которого называются «компьютерной графикой»? Горящие тела; мозги на дороге (тело переехал БТР, когда вывозил раненых из-под обстрела); оторванная нога; пальцы, торчащие из-под колес — тоже компьютерная графика? Кто позволил так надругаться над памятью погибших?
Несколько человек забилось под мост «Урала». Стрелявшие со стороны поселка снайперы пробили колеса. Бойцов прижало к земле. Потом гранатометом пробили бензобак. Люди горели заживо.
Инсценировкой назван бой у Подгорного, потому что «не было задержано ни одного боевика».
На видеокассете «После боя» звучит фраза: «Ребята пошли на зачистку. Стреляют во все, что шевелится». Могли там кто-нибудь остаться в живых? Похоже, что мог, потому что есть показания свердловчан: «Чеченские милиционеры, человек 15−20, в камуфляже зашли в дом, из которого стреляли, вывели гражданских в окружении, сели на грузовик и уехали в сторону Грозного».
Для какой цели проводилась «зачистка», если знали, что там — свои? Инсценировка? Прибывшие на место расстрела вертолеты, Рубоповцы (есть видеозапись), СОБРы — тоже инсценировка?
Восемнадцать свежих могил на кладбище (хоронят чеченцы умерших в тот же день) — это чеченские жители, погибшие при инсценировке?
Как объяснить, что из прибывшего из Грозного через 20 мин. БТРа бойцы выпрыгивали и занимали боевые позиции, а на освободившиеся места затаскивали раненных и под обстрелом вывозили в
Госпиталь? Почему раненых не уносили на носилках? Тогда бы бойцы не погибли под гусеницами.
А если бы Саше Ипатову сразу обработали рану (ранение-то было не тяжелое, это он заснят на кассете «После боя» сидящим на руках у двух бойцов), возможно, и нe было бы заражения крови, от которого он умер в госпитале спустя несколько дней.
Остался бы в живых Денис Морозов, если бы стреляли только свои? Когда со стороны железобетонных заборов огонь прекратился, кто-то продолжал стрелять со стороны поселка. Раненый в ногу Денис кричал: «Ребята, не подползайте ко мне! Я под прицелом снайпера!» Истекая кровью, он предупредил товарищей о смертельной опасности, потому что знал: снайпер ждет, когда к нему подползут на помощь. Тогда погибнет еще один. Это ли не подвиг?
Но не признан и другой подвиг.
После перекрестного огня наступило затишье. Сергей Клишин услышал, как боец, лежащий на дороге, просит перевязать его: он потерял много крови, а у самого уже онемели руки. «Прикройте меня!» — крикнул Сергей и быстро пополз к товарищу. Перевязав его, он развернулся и был уже на полпути, когда пуля, выпущенная со стороны гор, попала в голову.
Если бы в Чечне была война, а не контртеррористическая операция, этот подвиг Сергея Клишина вошел бы в учебники по истории. Ценою собственной жизни он спас жизнь другого человека. Но легализовать сведения о той засаде не представляется возможным. А значит, подвига тоже не было.
Не лишат ли бойцов Сергиево-Посадского ОМОНа Орденов Мужества, ведь, как считает следствие, отстреливались они только от своих?
Но что парадоксально — следователь Лазутов в беседе неоднократно повторял, что отряд был настолько хорошо подготовлен, что четыре часа держал под обстрелом свердловских, подольских и чеченских милиционеров.
Однако потерпевшие посчитали, что следователи не хотят, а скорее всего, не могут установить истинные причины трагедии, а виновных назначить надо. Это подтвердил следователь Генеральной Прокуратуры А. Шалыгин на ознакомлении потерпевших с материалами дела: «Если вы напишите в заявлениях, что Фадеев и Левченко не виновны, вина автоматически ляжет на Маркелова. Это реальность жизни — должен же кто-то быть виновным. А защититься он не может».
Потерпевшие вторично обратились с письмом в Госдуму, и 19 июня были приглашены в Комитет по безопасности. В письме говорилось, что следствие намеренно пошло по ложному пути, предположив, что дорога, по которой выдвинулся отряд, была запрещенной. И только один боевой офицер, командир Щелковского ОМОНа А. Кукушкин, отставший по непонятной причине от колонны, утверждает, что отряд должен был ехать по другой дороге, тем самым обвиняя Маркелова в халатности. Кто сказал Кукушкину, по какой дороге надо ехать? Или он видел приказ о запрещении маршрута через Горагорск? Но такого приказа не было — на суде его не предъявили.
Девяносто семь подольских омоновцев, несших службу на блокпосту N53, могли бы подтвердить, что по этой дороге ежедневно шли отряды и шли они без броневого и вертолетного сопровождения. Но их об этом не спрашивали.
Не спрашивали об этом и бойцов из Софринской бригады, которых обогнал и сергиевопосадцы на подходе к Грозному (ехали 18-летние ребята с пятью автоматами). Что бы от них осталось после расстрела? Хорошо, что они оттянулись к балке и переждали стрельбу в безопасном месте.
Не выясняли этот вопрос и у А. Волкова, который сопровождал 50 человек ППС в Урус-Мартан, двигаясь по этой же дороге спустя два-три часа.
Не учтены показания подольского омоновца В. Кожухова: «Комендант Старо-промысловского района Цыкин разрешил Тихонову поехать встречать смену в Моздок. Комендант знал, по какой дороге мы выехали и что по ней же вернемся».
Не учтены показания заместителя министра И.И. Голубева: «Я отдал распоряжение о запрещении маршрута через Горагорск 3.03.2000г.».
Не зафиксированы показания начальника отдела по Чрезвычайным ситуациям В.Ю. Драгашанского, выезжавшего без бронезащиты до Грозного и обратно по этой дороге 1 марта. Он не дожил до суда — инфаркт.
Как следствие объясняет связь между отсутствием БТРов и засадой? Жертв было бы меньше? Разве БТРы нельзя было бы подбить так же, как машины? Лазутов объяснил: «Свердловские подумали бы, откуда у боевиков БТРы?» «А откуда у них шесть новеньких «Уралов?» — они не подумали?
И еще вопрос: что будет устанавливать следствие в основном деле, если в выделенном из него деле уже установлено, кто стрелял?
Следователи найдут ответы и на эти вопросы, но было бы честнее уже сейчас признать, что «уголовное преследование в отношении должностных лиц и других сотрудников Федеральных Сил, принимавших участие в расстреле (так и пишут: «в расстреле») колонны, прекращено, т.к. они действовали в условиях обоснованного риска и во исполнение приказа». (Из ответа Генеральной Прокуратуры на запрос Госдумы). А банда Цагараева уничтожена без суда и следствия.
(Асакаев — начальник чеченской милиции, отдавший команду стрелять своим подчиненным — убит).
Когда готовилась одна из первых телепередач о трагедии, генерал-майор милиции В.И. Позняк заявил: «В 1995 г. на этом же месте уже был расстрелян отряд. А места гибели командиров находятся на расстоянии нескольких метров. Место-то пристрелянное…» Но эта реплика в передачу не вошла.
По случаю трагического события 2 марта 2000 г. в Старопромысловском районе Грозного с благословения владыки Феогноста в мастерской иконописца отца Луки написана икона Богородицы, на которой погибшие изображены молящимися Ей так, что можно узнать каждого.
Икона помещена в Часовне, построенной на территории ОМОНа в Пересвете. А Генеральная Прокуратура предложила родственникам провести эксгумацию тел погибших… Не будет ли звучать вывод следствия примерно так: «Установить личности стрелявших не удалось по вине родственников, не позволивших провести эксгумацию…»?
Глядит с обелиска сердито
И будто бы молит с тоской:
«Дайте покой убитым
Мы заслужили покой»
Убиты мы все, убиты
Господь не отвёл беды
Вы нас вспоминайте в молитвах
А не таскайте в суды
Всей правды никто не узнает,
Кому эта правда нужна ?
Опять чья то мать зарыдает
Да вновь почернеет жена
Наш суд был неспешным, но строгим
Нам больше не нужен иной
Ответим мы перед Богом
За каждый поступок земной
Простили отцов-командиров
За этот неправедный бой
Позвольте покоиться с миром
Великое благо — покой.
2 марта 2004 г.
