Театр и религия

Протоиерей Николай: «Искусство должно возродиться на новом духовном уровне»

Театральное представление и церковное богослужение, вероятно, имеют внешне нечто общее, но, несомненно, между ними имеется и коренное различие. Какое именно? Как люди церкви смотрят сегодня на театральное искусство, что думают о театре, об артистах? Ходят ли они в театр? Что представляют собой детские театры при воскресных приходских школах? На эти и многие другие вопросы любезно согласились ответить протоиерей Николай Ведерников, клирик храма святого мученика Иоанна Воина, что на Якиманке, и матушка Нина Аркадьевна.

— Отец Николай, существуют ли какие-нибудь законодательные установления церкви по отношению к театру?

— За мое служение, за мою довольно долгую церковную практику никаких постановлений ни Синода, ни власти церковной по вопросу о театре не существовало. И сейчас ничего об этом официально не сказано.

— Как вы сами относитесь к театральному искусству?

— Вопрос не в самом театре, а в том, какое воспитательное значение имеет данный спектакль, к чему он призывает. Мне кажется, что те спектакли, которые проповедуют добро во всех его проявлениях, которые бичуют пороки человеческие, которые воспитывают нравственность личности, должны иметь место. И отношение церкви к этому не может быть отрицательным. Все классические спектакли воспитывают человека духовно, внутренне, делают его добрее, вызывают отвращение к злу, греху, всякой грязи. Поэтому я считаю, что вопрос в том, что показать и как показать. Недопустимо показывать какие-то чувственные вещи, всякие эротические сцены и тому подобное. Это отвратительно. Это интимная сторона жизни, благоговение к которой утратилось, и в этом смысле сейчас в театре большой упадок, Как в обществе происходит нравственный упадок, так и в театре. Мне кажется, театр — это значительное искусство, как и музыка, и поэзия. Искусство должно возродиться на новом духовном уровне. Причем особенно важно сейчас именно воспитание нравственного самосознания, которое у молодежи угасло. По радио и телевидению мы сейчас очень редко можем услышать настоящую русскую песню. Передают в основном рок. Это нормальному человеку невозможно слушать. Где же любовь к национальному искусству, к культуре? Полный упадок сейчас, полный упадок, И когда этот период тупости и одичания кончится, мы не знаем. И тут дело даже не во мнении религии, не во мнении человека священного сана. Это просто мнение нормального, здорового человека. Но я верю, что среди молодежи сейчас есть здоровое ядро. Небольшое, но оно есть.

— Батюшка, лицам священного сана не возбраняется посещать театр?

— Монашествующие лица не посещают театр, а семейные священники могут ходить в театр. Я посещал всегда театр, любил Художественный театр, Малый.

— Когда-то актерское искусство считалось греховным. В чем тут дело?

— Когда ты смотришь спектакль, ты в это время переживаешь чужую жизнь. Ты видишь, что актер находится в особом состоянии: он входит в образ совершенно другого человека, неважно, положительный или отрицательный, он перестает быть самим собой на какое-то время. И, по-моему, актеры могут ощущать после спектакля внутреннюю опустошенность, потому что они на какое-то время не были самими собой, И вот в этом актерском лицедействе есть все-таки неправда. В каком смысле неправда? В том, что это не реальная жизнь, а жизнь чужая, неважно, какого она времени и века. Поэтому актер в каком-то смысле лжет, а именно в том смысле, что он действует не в реальной жизни, а в выдуманной. Она может быть и красивой, и правдивой, но это выход из реальной жизни, и он может все-таки на души как-то отрицательно воздействовать. Поэтому священнослужители выступали в древности против лицедейства, против элемента фальши. Все-таки это неправда, это ложь. Это может быть талантливо и сильно выражено, и при этом человек может почувствовать себя опустошенным,

— У вас лично нет предубеждения против актеров, вы не осуждаете эту профессию?

— Нет, нет. В свое время я видел во МХАТе Хмелева в «Дядюшкином сне», и на всю жизнь это впечатление осталось, видел Тарханова, видел Москвина, Добронравова, Зуеву, Ливанова. Нет, никакого предубеждения, даже наоборот. Это были гениальные актеры, они оставили на всю жизнь огромное впечатление созданными ими образами.

— Может ли актер стать священником?

— Он должен измениться, потому что служение в церкви — это не актерство,

— В чем, на ваш взгляд, разница между театральным представлением и богослужением?

— Священник не актер, он посредник, он предстоит, он не играет Христа, он стоит на месте Христа, молится за всех. У священника это совсем не роль, он не перевоплощается, — это духовное, таинственное переживание, когда человек проникается духом Христовым. Он не играет никакой роли, он служит, и это большая разница, совсем другое качество.

— Матушка Нина Аркадьевна: Мы музыканты, причем с высшим образованием, отец Николай имеет два образования, он скрипач и композитор, и он стал священником. Так вот, здесь возникает еще интересный вопрос для театрального журнала: может ли священник играть на сцене как музыкант?

Отец Николай:

— Нет, вот это не разрешается. Он может играть в домашних условиях, но не может играть на сцене, это для священнослужителя не допускается. То же касается и пения. Знаменитый протодьякон Михайлов просто перешел петь в Большой театр. Со мной был такой случай. Во времена моей юности ставился фильм «Иван Грозный». Я в это время прислуживал у патриарха Алексия Первого. Режиссер Эйзенштейн хотел поставить сцену с участием патриарха Иова. И, естественно, ему должен был прислуживать иподьякон. Иподьякон — это человек, который прислуживает при архиерейском богослужении. Эйзенштейн хотел, чтобы я надел стихарь и снялся в роли иподьякона. Но когда я сказал об этом патриарху Алексию, он категорически запретил. И прямо так сказал: «Скажи Эйзенштейну, что этого делать нельзя».

— Отец Николай, вы дома играете на инструментах?

— Сейчас нет. У меня возникло внутреннее отторжение от этого дела. Я почувствовал, что слишком много сил отнимает искусство, опустошает, обкрадывая служение. Музыка очень увлекательна, она заставляет много сил тратить. Поэтому я это оставил полностью и решил сложить к Христовым ногам все эти дарования, они уже мне не нужны. Но священник имеет право писать духовную музыку. Турчанинов был священником и писал духовную музыку. Священник Зиновьев был сочинителем духовной музыки. Они и писали и служили церкви. Отец Павел Флоренский был и священник, и гениальный ученый. Он занимался наукой, оставаясь, конечно, человеком в сане. Но тут тоже, наверное, была двойственность своего рода, пастырское служение у него, может быть, было даже на втором плане. Он отдавал предпочтение математике, астрономии, физике и т. д. Вот другой пример — священномученик Серафим, митрополит, человек музыкально одаренный, который писал музыку. Он написал много музыкальных этюдов. Это не какая-то гениальная музыка, но все-таки выражение его души. Это не поглощало его, а было для него второстепенным делом. Так что, в общем, писать музыку лицам священного сана не возбраняется. Но это может повлечь за собой такое душевное состояние, когда человек окажется чрезмерно увлечен искусством, а священник должен быть прежде всего служителем слова и молитвы. Ведь пастырское служение — это служение учительное, душепопечительное и литургическое.

— Отец Николай, расскажите, пожалуйста, о вашем музыкальном образовании.

— Я получил образование до того, как получил священный сан. Когда учился, я не думал о том, что стану священником. Но еще до окончания консерватории почувствовал, что музыка не мое призвание. Тем не менее, я закончил оркестровый факультет по классу скрипки и композиторское отделение у Шебалина. Самое главное, что я не бросил учебу и закончил, решил дойти до конца. Родители меня отдали музыке семи лет на основании абсолютного слуха. Но ведь кроме слуха важно еще дарование. Но решили так: раз слух абсолютный, значит надо учить музыке, и так и пошло с семилетнего возраста и до Московской консерватории. Но одновременно с учебой в Центральной музыкальной школе, а затем консерватории я прислуживал в церкви на архиерейских и патриарших службах. Я погружался в мир богослужения, в эту атмосферу, и это меня гораздо больше стало влечь. Меня привлекали даже предметы, связанные с богослужением. Я завидовал хорошей завистью дьяконам, тому, как они служат, как они действуют. И постепенно Господь так решил, что в то время, очень трудное время, когда человек с высшим образованием не мог принять сана, я получил очень легко, без всяких препятствий.

— Ваш отец тоже был священнослужителем?

— Мой отец был церковным деятелем, ответственным секретарем Журнала Московской Патриархии, а до этого трудился в области возрождения духовного образования, преподавал историю русской религиозной мысли в новообразованном Богословском институте. Он окончил жизнь референтом Патриарха Алексия Второго. У него было много статей в журналах. После консерватории я закончил заочно сначала Ленинградскую духовную семинарию, а потом Московскую духовную академию. Такой выбрал путь и не жалею об этом, никакой ломки не испытывал. Интересно, что когда я принимал сан, мне хотелось быть только дьяконом — это первая степень священства. Дьякон помогает священнику при совершении таинств, он активно участвует в богослужении, он призывает к молитве. Кого вы видите в храме на первом плане? Прежде всего, конечно, дьякона. И я хотел на всю жизнь остаться дьяконом. Но у меня нет голосовых данных. Все-таки дьякон — это человек, у которого должен быть сильный хороший голос. И так случилось промыслом Божьим, что, служа дьяконом, я вынужден был выручить приход: неожиданно освободилось штатное место, и настоятель меня умолял его занять. И я согласился стать священником.

— Матушка Нина Аркадьевна, вы тоже музыкант по профессии?

— Я окончила Московскую консерваторию как пианистка по классу профессора Якова Зака. Моя жизнь сложилась необычайно счастливо. Но счастье заключалось не в том, что у меня были какие-то блага, а в том, что мой путь — это путь послушания воле Божьей. После окончания консерватории я сильно увлекалась работой, и меня пригласили быть педагогом концертмейстерского класса. И тут у меня начались беды — тяжелая гипертония, клиника Мясникова… Если бы я была упорна и упряма, я могла бы остаться педагогом консерватории и играла бы в концертах как концертмейстер, но как раз в это время отец Николай стал священником, и я вынуждена была оставить работу. Это мне не так просто далось, внутренне эго далось мне крайне тяжело, потому что я обожала консерваторию, обожала свою деятельность. Я тогда не была церковной, и отец Николай проявил необычайную любовь: он никогда меня не неволил, не упрекал. Никогда! Вот такой наш путь. Почему такое счастье? Потому что проявила послушание. Но потом я стала матушкой. А матушка в жизни священника — это его духовный тыл. Я всегда говорю и не стесняюсь сказать: если бы мне не был дан этот крест тяжелой болезни, я бы осталась матушкой и работала в консерватории, двигалась бы в этом направлении. Честно признаюсь перед Богом. Но Господь меня смирял. И так смирил хорошо, что я работать не могла. Что ж это за жизнь: из дома, из консерватории — в реанимацию… И поэтому я стала только матушкой.

— Отец Николай, редакцию театрального журнала не может не заинтересовать вопрос о воскресных школах при церкви и о детских театрах при таких школах.

— Сейчас, когда возродилась приходская жизнь, при приходах стали возникать детские воскресные школы. Естественно, здесь старались отмечать основные праздники — Рождество и Пасху — какими-то детскими постановками с изображением волхвов, хода Рождества по Евангелию и т. д. Это все детьми изображалось. И во многих приходах это происходит. Есть спектакли примитивные, но есть и более профессиональные. Но что здесь главное — нельзя показывать в театре Христа и Божию Матерь. Это я могу сказать определенно. Они в наших спектаклях находятся за кадром. Всех остальных лиц изображать возможно. И, конечно, спектакли в наших школах имеют религиозный характер: Пасха, Рождество, история сотворения мира, Каин, Авель и Ева, Вавилонская башня — вот их темы. И все доходит до пришествия Христа. Иногда это очень хорошо, очень впечатляюще изображается силами детей.

— Есть ли воскресная школа при вашем приходе?

— Она существует уже 12 лет. И все годы школой руководит директор Лариса Владимировна Дагаева, талантливый педагог и организатор. Имея семью, требующую заботы и внимания, она душу и сердце отдает нашей воскресной школе. Почти одновременно при воскресной школе возник детский церковный хор и театр; для театра отбирались дети из числа принятых в школу, причем отбирались они режиссерами, теми людьми, которых мы приглашали, чтобы поставить спектакль, потому что мы сами в этом деле не понимаем. Режиссеры отбирали детей, а затем регулярно занимались с ними. Сейчас мы остановились на очень хорошем режиссере и человеке. Это актер МХАТа имени Горького Андрей Борисович Голиков, которого дети полюбили. Все детские праздники нашей воскресной школы проходят в конференц-зале Третьяковской галереи на Крымском валу. Самое важное, что вокруг православных приходов происходит духовное возрождение. Как в древние времена культурообразование осуществлялось вокруг приходов, так и теперь. Среди учащихся воскресных школ, православных гимназий возникает здоровое ядро молодежи, здоровое нравственное течение.

***

Отцу Николаю и матушке Нине —
к дате юбилейной

Как по озеру по русскому,

У град-Китежа престольного

Белый лебедь да с лебёдушкой

Плыли жизненной дорогою.

Плыли — крыльями касалися,

И друг другу сердцем близкие,

Были верною подмогою

во великих испытаниях.

И учили Вере праведной,

Всем заветам града стольного —

И больших и малых детушек,

Крылья чьи неоперённые.

И служили граду-Китежу —

Верой, Правдой и Любовию

Семьдесят годков и пять ещё,

Освещая путь Молитвою.

Александр Дорин (от сердца чистого и по поручению чад и их родителей, преподавателей Воскресной школы при храме Святого Мученика Иоанна Воина, что на Якиманке)