 |
| Вечерний Ставрополь | Елена Пономарева | 18.02.2004 |
Редакция благодарит военно-патриотический клуб «Русские витязи» за предоставленную возможность выезда нашего корреспондента в Чечню и огромную помощь в сборе материала.
Сегодня — наш рассказ о «мирных» чеченских дорогах и ставропольских десантниках, несущих службу в одном из самых тревожных районов республики.
Эх, дороги…
Из Грозного выезжали ранним утром. В сравнении с вечером на городских улицах намного оживленнее. Движение приличное. Даже общественный транспорт уже ходит. В основном те же самые «пазики» и маршрутки, что и у нас.
Центр. Иссеченные шрапнелью, полуобрушенные здания. А вот новенькое — с иголочки — «Горэлектросеть». Одно из немногих восстановленных полностью. (Еще, конечно, комплекс правительственных зданий, сокращенный в воинском емком лексиконе до аббревиатуры КПЗ, отстроенный в течение нескольких месяцев). В остальном Грозный восстанавливается своеобразно — вдоль центрального проспекта, например, реконструированы первые этажи — тут магазины, отделение банка, какие-то фирмы, даже бар), со второго и выше — пустые глазницы оконных проемов, серые скелеты былых зданий…
На блокпосту на выезде из города Николай Жмайло привычным жестом протягивает бойцу календарь «Русских витязей». Тот расплывается в улыбке — по этому своеобразному пропуску нас тут уже узнают.
Впереди — инженерная разведка. Проверка «на фугасы». Я щелкаю фотоаппаратом.
— Со вспышкой-то зачем, — поправляет меня Николай Федорович.- А то, долго не разбираясь, нас всех арестуют. А тебе пленку засветят.
Нет, пленку не надо — фотографировать еще много чего придется.
Вот, например, пики с полумесяцем на ваххабитских могилах. Они со смыслом — после состоявшейся мести над могилой воина джихада пику спиливали. А вот этот ряд — неотмщенные, тут чуть не взвод — в станице с очень «чеченским» или, может быть, «арабским» названием (?) — Петропавловская… Есть о чем задуматься. Это, кстати, далеко не единственное такое кладбище. В Петропавловской оно хотя бы на отшибе. А вот за Курчалоем, в селении под названием Майртуп, такие пики — возле начальной школы, в пяти метрах, в один ряд с фасадом. И детишки тут же резвятся. Вот такая многозначная картинка…
Но до Курчалоя мы уже успели завезти приветы из родного дома и кое-какую гуманитарку в часть внутренних войск под Толста-Юртом и поприветствовать коменданта Аргуна Владимира Котова. Несколько месяцев назад, когда «Русские витязи» устанавливали поклонный крест 6-й роте, легшей в бою под Ведено, а отец Александр его освящал, Аргунская комендатура очень помогла и сопровождением, и снаряжением. И сейчас комендант велел заправить нашу «таблетку» бензином. На чеченских дорогах бензина — в избытке. В колонках, ведрах, стеклянных банках — через 50 метров. Местный бизнес. Качество, понятно, гарантировать трудно. А доехать хотелось. Так что спасибо товарищу Котову.
Дороги на карте, конечно, обозначены. Но в каком они состоянии, угадать невозможно. Да еще «благодарные мирные жители», когда мы спросили направление к нужному нам населенному пункту, послали нас, прямо скажем, не туда — дорога, на которую мы свернули, перестала быть таковой уже метров через двести. В раздолбанной бронетехникой колее нашу боевую машину швыряло из стороны в сторону как хилую лодчонку в суровый шторм. Перевернуться были все возможности, развернуться — долго не было никакой. Но с Божьей помощью и благодаря водительским навыкам Николая Жмайло на небольшой опушке машину повернуть удалось. Пришлось возвращаться туда, где мы спрашивали дорогу. Опять-таки надо найти того, у кого спросить.
Города и селения, которые мы миновали в Курчалойском и Ножай-Юртовском районах, насколько можно оценить беглым взглядом, от войны пострадали с точностью до наоборот. Двух, а то и трех-этажные особняки, громадные подворья. Лояльность многих жителей к федеральным силам вызывает большие сомнения. Да и по оперативным данным эти места очень неспокойные. Иной раз доходит до прямых боестолкновений. В конце мая в Ставрополе, в 247-м десантно-штурмовом полку, прощались с капитаном Дмитрием Кочневым. Он и четверо бойцов погибли в бою под Ялхой-Мохком. Это вот именно одно из таких благополучных на первый взгляд селений.
Служившие в период начала антитеррористической операции в этих местах вспоминают, что во всей округе не сыскать было местного жителя мужеского полу старше лет 10 и моложе 70. Значит, остальные были в горах, где велись основные боевые действия. Сейчас мужчин вполне призывного возраста в этих селениях много. Некрасов, конечно, писал не о них. Но, наблюдая их взгляды да и вообще облик и повадку, невольно вспоминалось: «Я из лесу вышел…»
Так что в гиды выбрали все же женщину. На этот раз не ошиблись. Ей было по пути, и, проехав с нами до окраины села, она, выйдя из машины, махнула рукой в сторону блокпоста: «Вон там ваши стоят, ваши… Они объяснят».
Наши
Обрадовались нам, как родным. Правда, не сразу.
Дюжий дяденька с до боли знакомым шевроном на рукаве куртки развернул документ.
— Ну надо же — и здесь ГАИ, — рассмеялся Николай Федорович.
Дяденька углубленно изучал паспорт: «Жмайло Николай», — милиционер удивленно вскинул брови: «Русские что ли?! Откуда вы здесь взялись?!».
— Мы к нашим десантникам, из Ставрополя.
— А мы из Белгорода! А это кто на первом сиденье?
— Батюшка.
— Батюшка?!
(Отца Александра из-за черного головного убора и бороды, оказывается, поперву совсем не за православного священника приняли).
Белгородцы стояли на усилении Хабаровского ОМОНа. На блокпост нас провожал все тот же радостный гаишник:
— Нет, ну у нас служба, а вас-то что сюда занесло?!- не переставал удивляться он.
— У нас тоже служба…
И это правда. Отец Александр окропил всех святой водой. В этот день ему еще много работы предстояло. Ребята вспоминали, что перед отправкой их вот так же батюшка благословлял. И все дивились: мол, здесь такого никак не ожидали!
Хорошие ребята хабаровцы. Мы с ними подружились. Где б еще судьба свела!
Дальше ехали с точными координатами. Окрестность гористее, селения беднее. Хилые хибарки, плетни из сучьев и веток. Вот впереди КПП.
Это уж совсем наши — ставропольцы. Батальон 247-го десантно-штурмового полка. Тут отец Александр с Николаем Федоровичем в прошлый раз уже были, так что и командиры, и солдаты им обрадовались. И подаркам — тоже. Говорили, что от чая с домашним вареньем домом веет. И очень трогает, что в родном городе о тех, кто служит в Чечне, помнят. Поэтому благодарили всех, кто собирал для бойцов подарки — и в этот раз, и на Новый год. Тут всему радуешься, что с домом и миром связано. Подаркам, письмам — даже если они от совсем незнакомых людей. Бойцы хранят эти письма, строчки наизусть помнят. Говорят, с почтой плохо — весточки получают только когда колонна приходит. Но все равно просили: пусть нам пишут.
Особенно об этом просила разведрота — как с гордостью заявили ребята, лучшая в ВДВ. Говорят, что и после армии будут гордиться тем, что здесь служили. Даже не тем, что в Чечне, а тем, что служили с такими ребятами, с такими командирами. Не пуд соли — гораздо больше и солонее изведать пришлось. «Когда было тяжело — помогали, когда было холодно — грели». Вспоминали, как вымокли до нитки и, чтобы одежда не закостенела на морозе, не останавливаясь двигались по кругу, пока не пришла за ними группа… Как нарвались однажды на стаю волков (их в Чечне много развелось, с десяток лет не отстреливали — волк считался священным животным)… Только вот «волк» двуногий намного коварнее, чем дикий лесной зверь.
И десантный батальон ставропольского полка — на очень сложном и ответственном участке. Вот некоторые официальные данные: только за два месяца выполнено 25 боевых задач, проверено в общей сложности 1200 километров дорог, обеспечено прохождение 131 войсковой колонны…
Разведка идет первой. Поэтому ребята говорят, что трудно все: и уходить на боевую задачу, и быть в части, когда другие там. Может, это «трудно» и сроднило бойцов. Четверо из них: Денис Остапенко, Роман Лихачев, Рустам Алишейхов, Сергей Енин — из Ставропольского края, проходили подготовку к армии в военно-патриотическом клубе «Русские витязи».
— Своего наставника рады видеть? — спросила я.
— Конечно, рады! Вы себе не представляете, как мы вам рады! Мы всем рады, кто с большой земли!
Служат в разведроте ребята из Москвы, Тамбова, Рязани, Карачаево-Черкесии, Осетии, но все уже считают себя в какой-то мере ставропольцами. Полк-то ставропольский, а некоторые в нашем городе и любовь свою нашли.
Еще очень многие — потомственные десантники: и офицеры, и солдаты. Мальчишки мечтают служить в ВДВ. Заместитель командира батальона по воспитательной работе подполковник Юрий Бумагин, который сам из военной династии, рассказал, что ребята просятся в Чечню. Даже те, кто по семейным обстоятельствам имеет полное право сюда не ехать. Так что попадает в такую часть далеко не каждый желающий. Обязательно проводится тестирование, анонимное анкетирование. Парней, вызывающих по тем или иным причинам антипатию у окружающих, не берут. Хотя, конечно, в таких условиях нужен бы в каждой части психолог, а так во многом его функции приходится выполнять замполиту.
Так что священника, как вы понимаете, и у десантников очень ждали. Отец Александр и певчий Женя в тот вечер и следующее утро, без преувеличения, на износ работали. Сначала — часовню, что в палатке оборудована, в порядок привели, чтобы наутро солдатиков крестить. Потом до глубокой ночи — по палаткам со святой водой, с Божьим словом да благословением. А с утра — крестины и молебен перед выходом подразделения на боевую задачу.
Местечко, где стоит часть, «веселенькое». От палатки до палатки без предварительной физподготовки, фонарика и аршинных резиновых сапог дойти сложно. Я такой грязи отродясь не видела. Чечню пластилиновой республикой называют — понятно, лепленый пластилиновый мир, такая же легко гнущаяся в нужном направлении политика. Но тут еще без всякого переносного смысла в самом что ни на есть прямом — под ногами глинистый пластилин. Чуть замедлишь ход — засасывает, поспешишь — босиком рискуешь в палатку вернуться.
Но грязь службе не помеха. Только вот сноровку необходимую приобретать приходится. Ребята из ремонтного взвода, которые чинили нашу машину, рассказывали, что первый навык, который пришлось освоить, — не ронять инструменты. «Уронишь — потом не найдешь, сразу в грязь засасывает». А техника, используемая в таких, мягко выражаясь, сложных дорожных условиях, особого внимания и профилактики требует. Так что работы у ремвзвода много. Вот, например, этот злосчастный двигатель от БТРа, на фоне которого бойцы запечатлены, четыре дня ремонтировали — по винтику разбирали. А что делать — ломался, зараза, все время. Теперь вот надеются, сбоев не будет, тем более в конце ремонта батюшка его святой водой окропил — так же, как и всю бронетехнику батальона.
А руки у ребят-ремонтников золотые, да и смекалка хорошая. В этом мы на собственном опыте убедились. Наша-то «таблетка» в дороге тоже пострадала. Видать, когда швыряло по разбитой колее, длинный шланг перетерся о колесо — так что привел Николай Жмайло нашу боевую машину в часть к десантникам прямо как в песне — «на честном слове и на одном крыле», практически без тормозов. Нужной запчасти не было — мальчишки сконструировали нам ее из шланга от БТРа. Испытание обратной дорогой «уазик» «Русских витязей» выдержал без единой поломки.
Так что здоровье машин — в надежных руках. Здоровье людей — тоже. Медслужба батальона — старший лейтенант Михаил Кочергин, старший лейтенант Владислав Изыков, старшина Эдуард Маркосян и старшина Ирина Великотрав. Для Ирины и Эдуарда это не первая «горячая» командировка. У него за плечами — Югославия, у нее — Афганистан. Ну и Чечня, конечно.
Ирина рассказывала, что еле убедила комполка отправить ее в эту командировку. Уже года два командование не посылало в Чечню женщин.
— Мне говорили: «У тебя сын, тебе его растить надо», я отвечала, что да, у меня сын, и мне на что-то нужно его растить, его вот, например, учить надо будет дальше… Ну, в общем, уговорила.
Боевые, пайковые, конечно, не главное, из-за чего люди находятся на этом горячем участке. Но значение они имеют.
— Только два офицера во всем батальоне имеют квартиры, остальные снимают. 600 рублей составляет компенсация, остальное — из семейного бюджета, — рассказывает подполковник Юрий Бумагин. — Я не о себе сейчас говорю, у меня как раз квартира есть. А многие переживают, как там в Ставрополе семья — вдруг жену с детьми хозяева с арендуемой квартиры попросят… И вот среди тех, кто в такой ситуации, есть офицеры, у которых общий стаж командировок в Дагестан и Чечню — около трех лет. А ведь десантников бросают первыми и на самые тяжелые участки. Конечно, есть в душе обида — говорят, что о нас вспоминают, только когда мы нужны… А мы нужны — помните фильм «Офицеры»: «Есть такая профессия — Родину защищать».
Поэтому если здесь ощущают понимание этой нужности, то очень за него благодарны. Так, например, десантники просили передать через газету большое спасибо Наталье Николаевне Хоменко. Помощь администрации Ленинского района Ставрополя позволила приобрести спутниковую систему определения координат и комматоры (оптические прицелы) — все это в боевых условиях части оказалось очень нужным.
А еще батальону очень повезло с командиром. Подполковник Сергей Дмитриевич Кияшко — настоящий русский офицер. Вояка. Грамотный, честный, интеллигентный. Хотя никогда не повышает голоса, в части пользуется непререкаемым авторитетом. Солдаты знают: фраза «студент, когда ты повзрослеешь?» означает, что комбат ругается. Значит, надо исправляться…
Утром комбат уходил вместе с бойцами на боевую задачу — старшим группы.
— По оперативным сводкам, в районе возможно передвижение разрозненных групп боевиков, — вел инструктаж подполковник Юрий Гришко. — При проверке документов на прицел берете всех. Если боевик, открывайте огонь на поражение. И помните: вы сильнее бандитов — и в плане вооружения, и морально. Вас ждут дома… Не жалейте патронов — чем сильнее будет огонь в начале боя, тем больше возможностей для вас вернуться живыми.
Колонна двинулась. БТР, «Уралы», БТР — в тревожную туманную стынь, в неизвестность, на линию фронта, которая может пройти где и когда угодно. С Богом, ребята! Возвращайтесь живыми.
10 февраля 2004 г.
