Проекты по улучшению РФ, N 23: концепт для РПЦ

У церкви есть социальная доктрина, значит и у общества должна быть церковная доктрина, а не только закон о религиозных организациях.

Некоторые обстоятельства, связанные с РПЦ, предлагают думать про РПЦ. Только сначала установим рамку: скажем, есть электричество и есть «РАО ЕЭС». К электричеству социальных вопросов нет, к РАО «ЕЭС» — другое дело.

То есть, речь не о Церкви, но — о церкви, которая уже есть общественный организм, социального характера. Тогда, например, уже неуместен вопрос о том, почему это вдруг «национальная религия», когда — «нет ни эллина, ни иудея».

При этом, в результате церковных инициатив возникает чересполосица: церковное присутствие проецируется туда, где много привычек и навыков светского общества. И не только Церковь обустраивает там свою мирскую проекцию, но и светская сторона ощущает свою точку зрения на то, что такое церковь.

Конечно, диалогические мероприятия происходят. Вот, на Рождественских чтениях Минобразования поддержало идею РПЦ о введении в школах «Основ православной культуры». При этом министр Филиппов сказал, что в каких-то новых учебниках по истории «не будет места псевдолиберализму, направленному на искажение истории». Конечно, «история» тут читается как «истина», отчего мессидж расплывается.

Филиппова уточнил сопредседатель координационного совета по взаимодействию Минобразования и МП РПЦ, замминистра Гребнев. По его версии «именно основы православия могут дать шанс вернуться к вере и объяснить детям, что такое смысл жизни» («… наука никогда не ответит ребенку на вопрос о смысле жизни»). Г-н Гребнев не заметил противоречия: его фраза констатирует, что смысл жизни состоит в вере, так что и вопроса никакого быть не может.

Что еще более затемняет мессидж Минобразования, хотя, надо отметить, в лице г-на Гордеева государство впервые публично призналось, что от него, государства, смысла ждать не надо (ну, «умом РФ не понять…» — теперь и официально).

То есть, предлагается некоторый размен понятий и раздел жизненной территории. В целом получается весьма ловко, хотя и неизбежны воспоминания о том, что повсеместное внедрение советской идеологии имело известные последствия и для этой идеологии, и для СССР. Но тут речь о маленькой букве «ц», так что за Григория Паламу не обидно.

Тем не менее, уже последовали различные протесты — как озабоченных родителей, так и иноверческих регионов. А зачем все это? Армагеддон, что ли, уже затеваем? Или с духовным сепаратизмом начинаем бороться?

Значит, должна быть установлена некоторая рамка взаимоотношений, для взаимопонимания. У церкви есть социальная доктрина, значит и у общества должна быть церковная доктрина, а не только закон о религиозных организациях.

Нужна рамка отношений, самая простая. Кто, что, почему? Вот митр. Кирилл: «… мы не допускаем того, чтобы… продолжалась хорошо спланированная и финансируемая миссионерская деятельность в отношении нашего народа». Здесь интереснее не порицание католиков, но слова «наш народ». К кому именно применяется это определение в розницу?

Или: что есть отношение церкви к мирским людям, как таковым? Являются ли они однозначно лишь объектами осуждения или есть нюансы? Оптимистичен или пессимистичен мессидж, который предлагает церковь на территории, где живут разные люди?

На чем основана уверенность в адекватности этого мессиджа по отношению к гражданам РФ всех возрастов? Только ли на традиции или же есть иные основания полагать, что церковная точка зрения и сопутствующие методики являются тем, что будет правильным, причем — здесь и теперь?

Еще: обладает ли для церковных людей личный опыт мирского человека смыслом или это просто шелуха, а любой иерарх, вышедший за пределы резиденции, тут же все понимает про людей, которые ходят по улицам — поскольку они «православные по рождению»?

Иначе неловко как-то: существует некое электричество, люди на нем живут, кто уж как умеет, а их списком зачисляют в «свой народ», еще и намекая на возможность веерных отключений.

2 февраля 2004 г.