Осознаем мы это или нет, но после развала социалистического лагеря мы живем в другом мире. Он стал более неустойчивым. Появился в этой изменившейся картине реальности и еще один существенный и постоянно развивающийся фактор — исламский. Это уже не только религиозный феномен: ислам позиционирует себя как великий Проект противостояния Системе, он становится идеологической опорой тех, кто не забыл о бедных, угнетенных, обездоленных. Одна из самых значительных и известных фигур политического ислама — Гейдар Джемаль, председатель Исламского комитета, теолог, создающий методологию современной мысли.
От редакции «ЛГ». Фигура Г. Джемаля вызывает весьма разноречивое отношение в политическом мире. Думаем, читателям тем более будут интересны его взгляды.
— Гейдар Джахидович, в настоящее время в мире предпринимаются отдельные попытки создать универсальную концепцию подхода к новой реальности. Выражаясь модным сейчас языком, нам брошены вызовы, на которые пока нет ответа. К каким выводам вы приходите, находясь на пути поиска этих ответов? Сегодня, как известно, рухнула такая универсальная система описания реальности, как марксизм.
— При всем, что можно сказать о марксизме самого плохого, он обладал одним положительным свойством: он унаследовал от религии методологию и язык, благодаря которому оппозиционер, к примеру, с Новой Земли мог объясниться с оппозиционером из Норвегии. Теперь этот язык исчез. Точнее, он скомпрометирован как политически достоверный и выживает «на задворках» социально-политической, философской и интеллектуальной жизни как некий обломок ушедшей эпохи. Говорить им больше нельзя, потому что в него «встроены» такие реалии, которым ничего не соответствует. Сегодня нет больше ни буржуазии, ни пролетариата. Крайние полюсы социальной пирамиды — суперэлита, стоящая над человечеством, и мировой гарлем с его неизбывной нищетой. Все остальное представляет собой броуновское движение деклассированного элемента. В условиях глобальной люмпенизации Березовский и Ходорковский — явные люмпены. Они прорвались к деньгам, но буржуазией ни в коей мере не являются. Буржуазия — это устойчивое сословие со своим кодексом поведения. И еще. Если сегодня человек в России богат, то вчера он был технократом, позавчера — комсомольским секретарем, а завтра он станет диссидентом, который будет жить на пособие спецслужб где-нибудь в Лондоне…
Итак, универсальный язык марксизма дискредитирован и неприменим в сегодняшней ситуации. Вместо него явился другой язык или, точнее, модный подход — как раньше было принято говорить, буржуазная лженаука. Я имею в виду методологию Шпенглера, Тойнби, их пресловутый «диалог цивилизаций». К сожалению, многие мусульманские интеллектуалы, клерикалы, которые курируют публичный интеллектуальный процесс со стороны мировой мусульманской общины, попались на удочку этого подхода. Они очень любят говорить о конфликте цивилизаций, необходимости диалога, понимая ислам соответствующим образом. Это радикально неправильно. Ислам, конечно же, имеет цивилизационное измерение. Ислам есть универсальная доктрина, универсальный язык и проект, обращенный ко всем людям без различия их цвета кожи, расы, географического места жительства. Факт существования исламской цивилизации означает, что умма (община мусульман) не состоялась как политический субъект.
— Если доктрина Маркса и Энгельса соответствует уже исчезнувшей эпохе, а модель столкновения и диалога цивилизаций можно считать маргинальной, то тогда на что можно опереться, создавая новый универсальный язык?
— Серьезная методология заключается в том, что мы должны установить: есть субъект тирании и субъект подавления. Ничего не изменилось оттого, что в современном мире нет фараона, который выезжает на колеснице… и давит коленопреклоненных рабов. Вместо фараона Ветхого Завета есть коллективный фараон, властвующий над Системой. Нужно только определить, кто в этой Системе является субъектом тирании, а кто, наоборот, берет на себя волю и право защищать угнетенных и оскорбленных. Это та политическая субъектность, которая носит партийный характер. Я настаиваю на том, что после конца марксизма это измерение снова становится теологическим, каким оно и должно быть. Еще Маркс говорил, что все революционные перевороты в истории носили религиозную окраску.
Каждому отводится некая роль, и за каждым закреплена своя историческая энергетика, которую попросту называют «своей правдой».
— Как правило, употребляя термин «глобализм», мы автоматически подразумеваем его связь с экспансией западных ценностей. А можно ли говорить о тенденции исламского глобализма?
— Марксизм претендовал на глобализм, имея в виду мировую победу коммунизма. Уверяю вас: люди, которые управляют миром, мыслят оккультно. Шаман, Папа Римский, принц Чарльз — представители одного и того же варианта самодовлеющего человечества, которое построено на принципе угнетения. Для них человек и есть цель. Это обязательно пирамида, на верху которой стоят «истинные» люди — реальные власть имущие, которые, естественно, не являются ни банкирами, ни соросами. Последние — просто служебно-функционерная мелкота, пыль, поднимаемая ветром. Но есть мощная верхушка пирамиды, которая не меняется при любой «погоде», что бы ни грянуло — мировая война, революция. Все делается по сценарию интеллектуальных клубов, которые работают под председательством «истинных» людей, под их попечительством.
Сегодня создана очень мощная глобалистская инфраструктура, которая представляет собой систему транснациональных корпораций. ТНК не экономическая, а управленческая модель, которая курирует гигантские финансовые потоки, освобожденные от любой социальной, институциональной, территориальной ответственности, брошенные на освоение политического и человеческого пространства. Реальные хозяева — те, кто сидит в попечительских советах ТНК; прежде всего представители традиционной знати — династий, аристократических домов, старая европейская знать. В это сообщество включены также представители традиционной знати «третьего мира» и международные финансовые дома в качестве «приправы».
Реальные хозяева мира — ядро элиты и сверхэлиты, которое начало формироваться приблизительно 400 лет назад в период крушения традиционных феодальных каст. Существовала система сословной иерархии: был Папа Римский, ему подчинялись императоры, на следующей ступеньке стояли рыцари, еще ниже — скромные купцы и т. д. Когда система стала крушиться и на ее место пришел абсолютизм, началась Реформация, а потом Контрреформация, и в этот момент произошла очень мощная реорганизация мира. Всемирная Церковь вынуждена была перейти к стратегии непрямых действий, на смену открытой иерократии пришла криптоиерократия, действующая через закрытый клуб «светской» знати. Это прежде всего Система правящих кланов, которые характеризует наследственность и преемственность. В основном формирование клановой корпорации завершилось к 1860 году. На последнем этапе в нее вошли верхушки российской и азиатских элит, чему способствовали упразднение крепостничества в России, революция Мэйдзи в Японии и восстание сипаев в Индии. Тогда же началась финансовая экспансия мировой элиты на российское пространство. Уже к 1900 году 80 процентов российской экономики было в руках международных финансовых ростовщических групп.
— Вы ничего не сказали о сверхэлите Соединенных Штатов…
— Дело в том, что США имеют свою контрэлиту, которая не является частью элиты Старого Света. С этим обстоятельством вначале не очень считались, поскольку до 1914 года США были маргинальной страной-должником. К 1914 году США должны были Европе 5 миллиардов долларов, по тем временам огромные деньги. А к 1919 году Америка стала вырастать в серьезный фактор на мировой арене, но появилась и Советская Россия, которая отвлекла внимание элит Старого Света на себя. Возник тандем США и Советской России, и оказалось, что он не по зубам европейской Антанте. Она боролась с большевиками, а тех подпитывала Америка. Вся советская индустриализация поднялась на американской технологии, с американскими кадрами, на американские деньги. И тем временем США тоже набирали силу. А потом разразилась Вторая мировая война, в ходе которой Европа была разгромлена и превратилась просто в экономическое пространство. Сегодня, после падения коммунистического партийного режима, основанного на шестой статье бывшей советской Конституции, возникла ситуация конфликта между элитой Старого Света, которая еще в организационно-военном отношении слишком слаба для противостояния, и соответствующей сверхэлитой американской, то есть протестантской. Он основан на том, что американская элита ни в каком случае не может быть частью элиты Старого Света, ее невозможно интегрировать.
— Как вам видятся роль и место России с точки зрения сверхзадачи всемирного протестного движения?
— Главная политическая характеристика России в глазах мировых протестных сил — непредсказуемость ее нынешней исторической ситуации. После того как ушла в прошлое «партийная» эра, политическое пространство оказалось расчищенным для новой инициативы всемирного протеста, который будет свободен от лояльности какому бы то ни было номенклатурно-державному центру, объявляющему себя «отечеством пролетариата всех стран». Не секрет, что сталинско-брежневский бюрократический СССР предавал дело революции, обрекал на поражение и распыление силы мирового левого движения. Чего стоит только запрет коммунистам Германии противостоять Гитлеру в союзе с социал-демократами, блокирование с де Голлем и НАТО против студенчества в 1968 году или «связывание рук» Фиделю Кастро! С падением КПСС ушел главный тормоз, сдерживавший мировой социальный протест. Сегодняшний олигархический режим, по сути, эрзац политического класса, невлиятельного и ограниченного по своим возможностям на международной арене. Отсюда и непредсказуемость. Она позволяет рассматривать Россию — подобно тому, как это уже было в 1917 году, — как слабейшее звено в системе глобального угнетения, которое может быть разбито усилиями революционного интернационала. Именно это является политическим наследием Октябрьской революции, дошедшим до нас через все перипетии и поражения левой идеи в нашей стране.
— В одном из своих интервью вы сказали, что исламский мир сегодня еще не вырос до той степени интеграции, когда о нем можно говорить как о взрослом субъекте, который имеет единую политическую волю…
— Но ведь есть 64 государства, главы которых заседают на Исламском саммите.
Сразу скажу: эти страны являются незаконными, их правление нелегитимно. Бюрократы и короли, которые там правят, — ставленники мирового правительства. Это не ислам, это антиисламский фактор. Исламский же фактор существует как движение и дыхание самой истории, как божественное провидение.
Когда сегодня говорят об исламском мире, то часто подразумевают президента Пакистана Первеза Мушаррафа, президента Египта Хосни Мубарака, президента Ирана Хатами и т. д. То есть отождествляют цивилизационный фактор с бюрократическим истеблишментом. Те же чеченцы возмущаются тем, что исламский мир им не помогает. Спрашивается: какой исламский мир? Выясняется, что это король Саудовской Аравии Фахд или вышеупомянутые президенты. Говоришь им: но ведь мусульмане в мечетях собирают помощь для беженцев, различные общественные организации помогают им… Да, это так, отвечают мне, но этого мало, и намекают на помощь в противостоянии Путину. Это мышление — советское.
— Сейчас страны Западной Европы сталкиваются с ситуацией, когда значительная часть их населения становится арабской. Так обстоит дело во Франции, в Германии. Что означает эта тенденция для будущего данных стран в демографическом, культурном, политическом аспектах?
— Диаспора есть будущее мусульманской общины. Диаспора — это люди, освобожденные от «туземности», то есть с нарушенными почвенными, этническими, клановыми и даже семейными связями. Корневая система человека, его зависимость от клана, рода, традиции часто воспринимается как сакральная. Но на самом деле именно с «почвы» начинается профанность. Землячество — это арьергард и застой, замыкающий людей в «гетто». Диаспора, наоборот, — это авангард.
Сегодня идет борьба у мусульман в Европе между землячествами и диаспорами. Я лично во Франции общался с носителями второго подхода. Об этих людях можно сказать следующее. Во-первых, как правило, они имеют высшее образование; во-вторых, блестяще владеют своей профессией. В их лице я увидел арабов нового поколения, которые не отказались от ислама. Для них быть мусульманином значит быть участником провиденциального делания. Для них политический ислам — это самоидентификация себя как избранного народа не в противостоянии, а наоборот, в служении человечеству. Это люди с совершенно открытым сознанием, искренне преданным исламской идее. Они, конечно, читают Коран и чувствуют себя людьми, которым дана эта священная книга. В ней сказано: «Мы ниспослали вам Коран на чистом арабском языке». Вам, то есть людям. А в мусульманском мире часто можно услышать: а ты кто такой, чтобы высказываться по поводу Корана, откуда у тебя авторитет? Ты какие комментарии читал? Ты где учился?..
Я вижу свою аудиторию среди мусульман Франции, Германии, Англии, с которыми общаюсь на едином языке и в едином понятийном поле. Когда же приезжаешь в арабскую страну, приходится преодолевать методологические проблемы. Либо твой собеседник находится под интеллектуальным контролем у профессионального класса толкователей, и в этом случае ты «бьешься головой» о некую жесткую догматику. Либо он стоит в формальной оппозиции к этой догматике, то есть находится в плену столь же спорных контрдогматов. А если он либеральный антиклерикал, то, как правило, утрачивает связь с исламом, он просто хочет нормально жить и зарабатывать деньги. Что же касается европейской диаспоры, она практически вся — зерна без плевел. Это поколение, которое там родилось. Конечно, есть люди, которые пытаются «раствориться», превратиться в обычных немцев или французов. Но Всевышний так сделал, что у них это не выходит, потому что их прессуют, так или иначе они противопоставлены среде и, чтобы выжить, должны стать лучшими. «Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат».
…Мы боремся не для того, чтобы жить, а для того, чтобы кончить Историю, подготовить приход ожидаемого Махди и Иисуса Христа.
Пришествие Махди и Иисуса Христа — венец истории. А всеобщая исламизация — бредовые домыслы, изобретенные в каких-то политических лабораториях Запада.
Но Махди и Иисус Христос не придут к рабам — к тому, кто их не ждет, кто их недостоин.
— У вас репутация тонкого знатока Корана. Чем дается такое знание? Упорным трудом?
— Нет. Любовью. Для меня ислам — горение сердца.
На днях в издательстве «Ультра. Культура» вышла книга Гейдара Джемаля «Революция пророков».
28 января 2004 г.
