Признайтесь, что вы тоже смотрите сериалы. Хоть одним глазком. Чтобы просто иметь представление и скептически говорить: «Видел я этот „Секс в большом городе“, ерунда». На самом деле, как показывает практика и утверждают социологи, посмотревшие целиком от начала до конца хотя бы одну серию обязательно посмотрят и следующую. Таков уж феномен сериала. Так что сериалы смотрят все, просто некоторые это скрывают.
Телесериал родился еще до того, как изобрели телевизор. Прародительницей жанра можно смело назвать Шахерезаду. Ее вовремя осенило, что ежели закончить на самом интересном — назавтра обеспечен рейтинг.
Телесериалы можно смотреть и не смотреть, или смотреть вполглаза, занимаясь своими делами. Можно пропустить несколько серий и не терять нить событий. Можно презирать сериалы как низкий жанр… Однако нельзя отрицать, что они заняли свою нишу и так же неотъемлемы от телевидения, как сводки новостей. В истории телесериального производства «засветились» такие литературные величины, как Жоржи Амаду, Габриэль Гарсиа Маркес и Умберто Эко.
Родиной «мыльных опер» принято считать Латинскую Америку. В далеком 1952 году, когда на территории СССР только-только начали появляться телевизоры, на экраны Кубы и Америки вышел первый многосерийный фильм. Назывался он «Пути любви» и рассказывал — как и полагается — о любви. Собственно, тогда же сериал и получил звание «мыльной оперы»: он часто прерывался на рекламу моющих средств.
Соотечественники отличились гораздо позже. Правда, «Семнадцать мгновений весны» в большей степени многосерийный телефильм, нежели телесериал, однако историю российского телесериального дела отсчитывают именно с него.
Российский сериал следует по пути «тематических» проектов, то есть не про любовь вообще, а про жизнь адвокатов, моделей, врачей, налоговых инспекторов.
Поскольку есть западные образцы, мы снимаем «наш ответ Чемберлену»: у них — «Скорая помощь», у нас — «Неотложка», у них — «Детективное агентство «Лунный свет», у нас — «Идеальная пара», у них — «Элен и ребята», у нас — «Простые истины», у них — «Полицейский участок», у нас — «Улицы разбитых фонарей» и «Убойная сила"…
То, что снято у нас, смотрится (у нас) с гораздо большим аппетитом и рейтингом. В минувшем году лидером стал сериал «Участок» — история провинциального участкового милиционера в небольшом поселке. Доля (количество зрителей в процентах от всех смотревших телевизор в данный момент) посмотревших по России составляла 51 процент (по данным TNS Gallup Media) — каждый второй, включавший телевизор в декабрьские вечера, смотрел именно «Участок».
Производить самим — удовольствие дорогостоящее. Позволить себе снять качественное многосерийное кино с хорошими актерами и интересными сценариями могут немногие. До сих пор самым дорогостоящим проектом была «Бригада» — серия обходилась каналу в 250 тысяч долларов. «Идиот» был подешевле, порядка 200 тысяч. Серия русско-американского проекта «Бедная Настя» обошлась дешевле «Бригады», однако его суммарная стоимость побила рекорды и составила порядка 8 миллионов долларов (потому что серий аж 130!).
Путь развития жанра у российских сериалов — тот же, что и на Западе. Но принципиальные отличия есть. Одно из них — ужасающая, потрясающая политкорректность и конъюнктурность. У нас не просто кино, у нас идеологически правильное кино!
Почти как «по заказу Гостелерадио».
Сначала мы гордились нашей милицией. Первые серии «Ментов» собирали невероятные рейтинги. (Правда, потом казус вышел — сериал «Бригада» имел гораздо больший успех, чем все милицейские истории вместе взятые. «Бригада» вообще стоит особняком — это первый «качественный» проект, в который вложили много средств. Первый российский сериал, который купили для показа на Западе. Но сам прецедент нехороший получился, президент попенял, и фильмов про бандитов у нас больше не снимают. Только про то, как их ловят.).
Поднимать боевой дух и авторитет армии призваны боевики вроде «Спецназа» и «Мужской работы». Поигрывая бицепсами, мачо в камуфляже отчаянно любят Родину, размазывают скупые мужские слезы по суровым лицам с модной небритостью и бьют «злых чеченов». И так в каждой серии. На Первом канале.
Аккурат к началу президентской кампании Первый канал представит еще псевдопатриотическую «Мою границу»: два друга отправляются служить на границу. В общем, будем смотреть и гордиться!
Чтобы понять, про что будет следующий сериал, достаточно посмотреть новости: после серий картинок президента с патриархом и чиновников со свечками идею создания православного сериала надо было просто взять и воплотить — что и сделала «Студия 2В» по заказу канала «Россия». Новый конъюнктурный проект «Спас под березами» стартовал на этой неделе на канале «Россия». Это мелодрама о жизни небольшого прихода. И первый российский сериал, затрагивающий православную тему.
По просьбе «Новой газеты» «Спас под березами» посмотрел ведущий религиозной программы «Выборы веры» радиостанции «Маяк 24» Максим Шевченко:
— Изначально я был настроен скептически, однако первые серии произвели на меня приятное впечатление. Священники сегодня — такие же герои дня, как когда-то трактористы, слесари и летчики. Сериал — часть масскультуры, а она порождается реальностью. Я в своей жизни встречался с множеством священников и могу сказать, что среди священников бывают и такие — глубоко порядочные люди, чья жизнь проходит в храме и заботах о прихожанах. Скорее всего, это священник из начала 90-х, когда они еще не «наелись». Линии других героев также очень жизненны — дочери, жена, история со сватовством… Авторы, похоже, хорошо знакомы с темой. Но, конечно, есть пассажи, вызывающие недоумение. Например, довольно большой храм на окраине Москвы с колокольней и воротами, много прихожан, обычно в таких храмах один настоятель и два священника, а зрителям показывают только отца Георгия. При этом еще и заведомое прибеднение священника — ну не может настоятель большого храма ездить на допотопной «Волге». Зачем делать священника нищим — непонятно. Встреча с католиком — тоже странный момент. Ведь католические пастыри не шастают, как воробьи, по окраинам Москвы, и столкновение православного священника с католическим выглядит фантасмагорически. Наверняка в следующих сериях появятся какие-нибудь сектанты. Такие вот явные недоработки заставляют людей, немного разбирающихся в православии, удивленно поднимать брови.
У меня не возникло ощущения, что это сделано по заказу патриархии или президента. Не все, что делается в кино, можно считать агиткой. С другой стороны, фильм, возможно, будет действовать успокаивающе на совсем уж радикальных православных, для которых вера стала образом политического мышления, и напомнит, что в своей общине есть дела куда более важные, нежели радение за канонизацию Николая II.
Припоминая, что кино является главнейшим из искусств для любой действующей власти, крепнущая идеологическая составляющая при крепнущей вертикали власти вряд ли кого-то удивит. Как показывает советский опыт, можно и с идеологией делать хорошее качественное кино. Главное — чтобы идеология не подменила качество.
29 января 2004 г.
