Вечерний звон

Скандалист — это профессия, поэтому приличные люди в скандале всегда проигрывают

Те, кто сталкивался со шпаной, знают: стоит хулигана чуть поприжать, он немедленно начинает взывать к терпимости, гуманизму и идеалам свободы — то есть требует от общества всего, на что сам плюет. Получив от жертвы, неожиданно оказавшейся решительной и сильной, по шее, безобразник принимается ныть о своих правах человека и даже стыдить противника — мол, справился со слабым… И всегда находятся сердобольные сочувствующие, чаще всего из тех, кто еще не успел сам пострадать от хулиганства.
Так ведут себя не только мелкие уличные негодяи, но и хулиганы политические и эстетические, которых много развелось в последние годы. Достаточно вспомнить о классике политического хулиганства — сначала Жириновский обещает всех повесить, когда же его за драку выгоняют из общества, принимается вопить о попранной демократии. Есть и менее разительные, но, по сути, ничем не отличающиеся примеры: все левые, обличающие либерализм и открыто заявляющие о своем намерении с ним покончить, требуют при этом соблюдения всех либеральных свобод, которыми они ловко и охотно пользуются.

Хулиганство художественное, которое становится все труднее отличить от того, что культурологи называют «актуальным искусством», строит свои отношения с обществом еще хитрее. Вот года три назад прославился некий «российский художник» — так его принято называть — тем, что публично изрубил топором православные иконы. Верующие возмутились, подали в суд, тут возмутились либералы — где же свобода творческого акта?.. В результате за несколько дней художественный Жириновский, до этого известный считанным специалистам по современному искусству, сделался по-настоящему знаменит.

В этой истории — так же, как во многих подобных ей, — есть серьезное нарушение логики, но его как будто никто не замечает: защитники свободы творчества и сами творцы борются с «ретроградами», делая вид, что такое искусство может существовать само по себе, без этих проклятых ретроградов. Между тем вся художественная — если признать ее существование — суть публичного кощунства и заключалась в шоке, который должны были испытать зрители. Если бы все равнодушно прошли мимо размахивающего топором артиста, он бы так и остался мелким бесом, а подали в суд — вот и состоялось художественное явление.

…На днях в Швеции, на выставке, посвященной обличению геноцида, некий автор представил инсталляцию: в бассейне, заполненном кроваво-красной водой, плавал бумажный кораблик с портретом палестинской террористки-смертницы на парусе. Посол Израиля посетил выставку, рассердился и инсталляцию порушил — вырубил свет, а прожектор бросил в красную воду. Вольнолюбивые шведы встали на защиту художника, израильский МИД, в свою очередь, выразил озабоченность… Словом, произведение искусства удалось.

И я никак не могу решить для себя, прав ли посол или лучше было бы не заметить оскорбительного для жертв терактов безобразия — одной художественной знаменитостью было бы меньше.

20 января 2004 г.