 |
| ОВЦС МП | Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II (Ридигер) | 12.01.2004 |
— Вряд ли кто-либо рискнет указать точные «времена и сроки» (Деян. 1. 7), в которые Русская Церковь сумеет окончательно преодолеть последствия атеистических гонений и официально насаждавшегося в течение десятилетий богоборческого мировоззрения. Я убежден лишь в том, что такое возрождение есть дело милости Господней и напряженного духовно-нравственного труда всего народа Божия на протяжении не одного поколения.
К тому же сегодня мы вынуждены решать не только проблемы, оставленные нам в наследство XX веком. Новое столетие приносит новые вызовы. Среди них — бросающееся в глаза резкое социально-имущественное расслоение народа, утрата личностью положительного морального идеала, искусственное искажение иерархии жизненно важных ценностей, небывалых масштабов системный духовно-нравственный кризис человека, семьи и общества, обусловленный целым рядом причин, среди которых последствия антирелигиозной пропаганды советского времени — только один из многих факторов.
Не последнее место в ряду вызовов, с которыми столкнулась наша Церковь в посткоммунистическую эпоху, занимает и проблема секуляризма, столь хорошо знакомая западным христианам. Эта опасная в нашем представлении тенденция чревата угрозой фактического закрепления за православной верой и за религиозной жизнью вообще статуса сугубо частного дела личности, что не только вступает в противоречие с национальной духовной и культурно-исторической традицией, но и обрекает целые области человеческой деятельности и межчеловеческих отношений на существование вне нравственного религиозного начала. В политике, экономике, массовой культуре уже сегодня утверждаются собственные правила и нормы, противоположные христианским заповедям и попирающие их. Православные христиане убеждены, что это несет реальную угрозу национальной идентичности русского народа, чей духовно-психологический облик был сформирован под влиянием христианства, и, следовательно, самому историческому существованию России.
Открытость каждого народа многоразличному Божиему миру и готовность к диалогу с ним принесут достойные плоды только в том случае, если этот народ сумеет сохранить присущий ему культурно-исторический и духовный облик, обогащающий общую картину мира.
— Какую позицию занимает Русская Православная Церковь по отношению к властям? Нужен ли Православию статус государственной религии? Следует ли преподавать курс «Основы Православия» в школах, и если да, то кто должен платить преподавателям?
— В среде мало осведомленных или недобросовестных критиков нашей Церкви принято обвинять Русское Православие в стремлении обрести статус государственной религии. Действительно, в истории Церкви был длительный период — с начала XVIII века по 1917 год, — на протяжении которого Православие являлось государственной религией Российской империи, а Церковь — составной частью государственной структуры. При государственной поддержке возводились храмы и монастыри, был достигнут высокий уровень духовного образования, велась широкая миссионерская деятельность. В то же время государство нередко препятствовало осуществлению многих церковных инициатив, использовало авторитет, силы и средства Церкви в собственных интересах, вмешивалось в дела внутреннего устроения Церкви. Кроме того, государственная церковность неизбежно оборачивалась ростом числа номинальных, формальных христиан, на деле равнодушных к вере. Наконец, революция 1917 года, разрушившая православную империю как форму государственного устроения, одновременно рассматривала Церковь прежде всего как часть подлежащей уничтожению прежней системы власти.
Естественно, что подчас весьма горькие и трагические уроки русской истории ХХ века, равно как и предшествующих столетий, дали Православной Церкви огромный опыт в оценке различных форм церковно-государственных отношений. В одни исторические эпохи Православная Церковь была первенствующей религией, в другие — государственной, в третьи, уже на нашей памяти, — гонимой и преследуемой. Ныне существующая модель взаимоотношений духовной и светской властей видится мне близкой к оптимальной: это открытый, конструктивный взаимополезный диалог, деятельное соработничество в целом ряде социально значимых областей жизни современной России, при разграничении и уважении прерогатив и сфер компетенции друг друга.
Во многом благодаря тому, что Русская Православная Церковь обладает необходимой для ее полноценного существования и служения свободой, за последнее десятилетие удалось возродить многие церковные институты, значительно поднять уровень духовного образования, реально повлиять на многие процессы, проходящие в современном российском обществе.
Что касается преподавания в государственных школах курса «Основы православной культуры», то мы полагаем, что такой предмет в школах необходим. Сам факт изучения подобных дисциплин не является нарушением светского характера Российского государства, ибо подрастающее поколение не может и не должно быть отлучено от истории, культуры и духовной традиции своего народа. Во многих странах, где последовательно осуществляется принцип отделения школы от церкви, в то же время преподаются основы религиозных знаний. Основное условие, которое должно быть соблюдено при этом, состоит в том, что обучение должно быть добровольным.
Преподавание Основ православной культуры в нашей стране не является обучением религии, как это порой пытаются представить. Речь идет о предмете скорее культурологического цикла, и его преподавание — лишь реализация права будущего гражданина и просто образованного человека получить необходимый объем знаний о национально-историческом и духовно-культурном наследии родной страны. Ведь вне культурно-религиозного контекста невозможно в том числе и адекватное восприятие великой русской литературы, живописи, музыки, не говоря уже об искусстве русской иконы.
В течение многих десятилетий мои соотечественники были лишены такой возможности из-за отсутствия альтернативы принципам государственного атеизма, на которых базировалась советская система образования. Ныне в российских школах преподавание Основ православной культуры очень часто инициируется родителями учащихся и самими детьми. Убежден, что изучение этого предмета в школе ни в коей мере не может ущемить интересы даже тех детей, семьи которых исповедуют не Православие, а другую веру. Во-первых, как уже говорилось, изучение Основ православной культуры является добровольным. Во-вторых, принимая во внимание, что к духовно-исторической традиции Православия, по оценкам социологов, принадлежит до 80 процентов населения современной России, базовые познания в сфере православной культуры ни для кого не могут оказаться излишними. И, наконец, в местах компактно проживающего неправославного населения вместо курса православной культуры или параллельно с ним по желанию учащихся и их родителей может преподаваться аналогичная дисциплина на основе любого из традиционных для России вероисповеданий.
— Как Русская Православная Церковь относится к приватизации и частной собственности? Хочет ли Церковь вернуть принадлежавшую ей до 1917 года собственность?
— Церковь не отдает предпочтения ни одной из существующих сегодня форм собственности. Государственная, общественная, частная, корпоративная и смешанные формы собственности в разных странах получили различное укоренение в ходе исторического развития. На наш взгляд, ни одна из этих форм не делает невозможным греховные явления — коррупцию, хищение, стяжательство, несправедливое распределение плодов труда. И напротив, любая форма собственности дает возможность для достойного, нравственно оправданного использования материальных благ.
Говоря о приватизации, хочу подчеркнуть, что Церковь не может одобрить отторжение и передел собственности, связанный с попранием прав ее законных владельцев — государства, частных лиц, общественных и иных организаций. Исключением может быть только такое отторжение собственности, которое обусловлено интересами большинства людей, сопровождается справедливой компенсацией и происходит на основе соответствующего закона. Нарушение этих принципов неизбежно приводит к социальным потрясением и страданиям людей.
Это справедливо и в отношении собственности, незаконно отнятой у Церкви в 1917 году. Мы очень хорошо сознаем, что за годы, прошедшие с тех пор, церковное движимое и недвижимое имущество обрело новых хозяев; на землях, принадлежавших некогда Церкви, успели вырасти города, заводы, фермы. В этой ситуации требование безоговорочной реституции неизбежно привело бы к конфликтам, к новому переделу собственности, который никогда не проходит безболезненно.
Поэтому мы сегодня ставим вопрос не о возвращении всей собственности, некогда отторгнутой у Церкви богоборческой властью, а об урегулировании правового статуса собственности, уже находящейся в церковном пользовании. Это касается, в частности, земельных угодий, которые сегодня заняты храмами и монастырями или используются монастырскими подсобными хозяйствами. Согласно новой редакции Земельного кодекса, Церковь не может иметь в безвозмездном пользовании земельных участков даже тогда, когда ей уже переданы храмовые здания, на этих участках расположенные. Предлагается брать землю в собственность, что не всегда возможно, особенно если храм или монастырь, стоящий на земле, остается собственностью государства как значимый памятник архитектуры. Другой вариант, предусмотренный Земельным кодексом: передача земли в аренду, — вообще вызывает недоумение, поскольку речь идет о собственности, я подчеркиваю, незаконно изъятой у Церкви после 1917 года.
Взвешенный и аргументированный диалог Церкви с государством и обществом способен, по нашему мнению, постепенно решить эти и другие проблемы без какой-либо напряженности и конфликтов.
— Должна ли Русская Православная Церковь платить налог на прибыль с принадлежащих ей предприятий, а также на ее имущество?
— Дело в том, что собственность религиозных организаций представляет собой совершенно особую форму собственности, ибо основу ее составляет добровольная жертва человека Богу. Пожертвования верующих являются особым случаем экономических и социальных отношений, поэтому на них не должны автоматически распространяться законы, регулирующие финансы и экономику государства, в том числе и государственное налогообложение. Таким образом, доходы Русской Православной Церкви не облагаются налогом на прибыль, потому что эти доходы не являются прибылью в строгом смысле слова. Прибыль предприятий, уставной капитал которых состоит из вклада религиозных организаций, не облагается налогом в том случае, если эта прибыль поступает от реализации религиозной литературы и предметов религиозного назначения и расходуется на уставные цели религиозной организации.
До недавнего времени от налогообложения было освобождено и все имущество, принадлежащее религиозным организациям. Это немало способствовало их возрождению, развитию, успешной реализации социальных, образовательных и благотворительных программ, в которых сегодня остро нуждается общество. Следует отметить, что подобная схема налогообложения имущества религиозных организаций существует во многих странах мира.
Однако в соответствии с новой редакцией Налогового кодекса Российской Федерации от налога на имущество будет освобождаться только то имущество религиозных организаций, которое «используется ими для религиозной деятельности» — это храмы, часовни, иконы, церковная утварь. Прочее имущество, необходимое для реализации Церковью ее уставных целей, теперь планируется облагать налогом наравне с коммерческими организациями.
Проблема в том, что в законодательстве нет четкого определения религиозной деятельности, и это может дать налоговым чиновникам известный простор для свободной трактовки положений Налогового кодекса. Для нас же совершенно очевидным является то, что религиозная деятельность не ограничивается только совершением богослужений, а включает в себя благотворительность, социальное служение, образование и просвещение, хозяйственную деятельность монастырей и подворий, издание религиозной литературы и многое другое. Поэтому радикальное изменение существовавшего порядка налогообложения наносит непоправимый удар по экономической жизнеспособности религиозных организаций, и мы намерены добиваться внесения соответствующих поправок в Налоговый кодекс.
— Ваше Святейшество, Вы начали широкую кампанию по объединению всех русских православных церквей мира. Можно ли подвести ее первые итоги?
— Разделение русской церковной диаспоры — одно из трагических следствий революции и Гражданской войны в России в начале ХХ века. Ныне, когда все политические причины, вызвавшие такое разделение, стали достоянием истории, особенно хорошо видно, что восстановление духовного единства народа — наш неотложный долг перед Богом. И мы рады, что это все более осознают наши соотечественники как в России, так и далеко за ее пределами. Итоги подводить пока рано; но предварительный результат наших обращений можно видеть уже в том, что они оживленно обсуждаются и не оставляют равнодушными как пастырей русского рассеяния, так и их паству. Воссоединение — это прежде всего духовный процесс, вызревающий органически, а не осуществляемый в виде некоей административной реформы. Для окончательного завершения начатого процесса требуется время, а какое — знает Бог. Мы молимся с надеждой, что оно не окажется чересчур долгим.
— Какие у Вас отношения с Константинопольской Патриархией? — В отношениях Русской Церкви с Константинопольской, а также с другими Поместными Православными Церквами исходным пунктом является то, что все мы являемся единой Церковью Христовой. Мы ни при каких обстоятельствах стараемся этого не забывать. Мы плодотворно сотрудничаем с Константинопольской Церковью по ряду вопросов, относящихся как к сфере отношений между двумя нашими Церквами, так и к Вселенскому Православию в целом. Наши отношения, таким образом, можно охарактеризовать как конструктивное сотрудничество в духе братской любви, несмотря на встречающиеся разногласия.
— У Русской Церкви был острый конфликт с новой независимой Церковью Эстонии — страны, где Вы родились. Недавно Вы посетили Эстонию. Значит ли это, что конфликт полностью улажен?
— Основная проблема была связана с тем, что в течение почти десятилетия Эстонская Православная Церковь Московского Патриархата, к которой принадлежит 90 процентов православного населения страны, существовала вне закона: ее Устав не регистрировали государственные органы, ее историческое и правовое преемство не признавалось. А новоучрежденная церковная структура Константинопольского Патриархата была объявлена правопреемницей всей православной церковной собственности в Эстонии, созданной до второй мировой войны. В прошлом году Эстонская Православная Церковь Московского Патриархата наконец была зарегистрирована, постепенно решаются и вопросы собственности.
Тем не менее, в настоящее время ситуация окончательно еще не урегулирована. Эстонская Православная Церковь Московского Патриархата и церковная структура Константинопольского Патриархата не обладают равными правами, вопреки договоренностям Константинопольского и Московского Патриархатов. В частности, организация Константинопольского Патриархата имеет церковное имущество в собственности, а Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата имущество передается только в аренду. Нынешнее руководство Эстонии выразило намерение способствовать справедливому решению данного вопроса. Мы надеемся, что глава константинопольской структуры в Эстонии митрополит Стефан также проявит добрую волю. Это даст возможность восстановить братское общение и мир между всеми православными Эстонии.
— Как Вы видите перспективы отношений с католиками? Есть ли в истории c приходами в Западной Украине другой выход, кроме как ждать появления нового поколения священников? Относительно прозелитизма в России: достаточно ли будет заявления Ватикана с осуждением прозелитизма, чтобы снять эту проблему? Понятно, что Московский Патриархат и Ватикан по-разному трактуют понятие прозелитизма, что Русская Православная Церковь видит миссионерскую деятельность там, где, с точки зрения католиков, ведется обычное пастырское служение. Как можно выйти из этого тупика?
— Для подлинного улучшения ситуации, реального прогресса в сфере отношений между двумя Церквами требуются не слова, не заявления, а реальные дела. Если проанализировать ход православно-католического диалога на протяжении последних десяти — пятнадцати лет, то нетрудно заметить, что со стороны Ватикана неоднократно звучали как заверения в братских чувствах к Русской Православной Церкви, так и осуждение прозелитизма и унии как средства поисков единства. Об этом говорится в итоговых документах двусторонних комиссий в 1990 году во Фрайзинге (Германия), в 1991 году в Аричче (Италия), в 1993 году в Баламанде (Ливан) и в ряде других документов. Однако, к нашему глубокому сожалению, к реальному улучшению общей ситуации все это пока не привело.
Имеется в виду прежде всего практика католического прозелитизма в России. Русская Православная Церковь всегда внимательно относилась к нуждам российских католиков и никогда не препятствовала пастырской деятельности католического духовенства, окормляющего свою традиционную паству. Однако сейчас в России и других странах Содружества Независимых Государств действуют десятки католических миссионерских орденов, чью деятельность никоим образом нельзя определить как «обычное пастырское служение». Их подлинной целью является не духовное попечение о своих верующих, а обращение в католицизм населения, принадлежащего к православной традиции по рождению, крещению, воспитанию, образованию и культуре, по историческому преемству и так далее.
При этом католические миссионеры действуют в стране с тысячелетней христианской традицией, не утруждая себя учетом мнения Русской Православной Церкви, фактически игнорируя ее присутствие на ее собственной канонической территории. В качестве одного из примеров подобной деятельности, недопустимой в отношениях между христианскими Церквами, можно назвать практику обращения в католичество крещенных в Православии детей, находящихся в приютах, организованных представителями Католической Церкви. Именно такое отношение католиков к «Церкви-Сестре» Русская Православная Церковь считает прозелитизмом и не намеревается мириться с этим явлением.
Не наблюдается положительной динамики и в отношениях с греко-католиками на Западной Украине, где сотни тысяч православных верующих находятся в положении гонимого меньшинства. Скорее наоборот, греко-католики идут на обострение ситуации, развивая свою религиозную экспансию на традиционно православные Юг и Восток Украины. Параллельно украинские греко-католики добиваются права перенесения своей главной кафедры из Львова (Западная Украина) непосредственно в Киев и повышения своего церковного статуса до уровня патриархата во главе с патриархом. Таким образом, они пытаются утвердить унию там, где ее исторически никогда не существовало. Предпринимаются также попытки униатской экспансии Россию. Поскольку Украинская Греко-Католическая церковь находится в юрисдикции Папы Римского, именно от позиции Ватикана зависит дальнейшее развитие ситуации. Мы надеемся, что здравомыслие и добрая воля католического руководства не допустят ее окончательного ухудшения.
— Некоторые украинцы хотят, чтобы Рим назначил в Киев греко-римского патриарха. До сих пор Папа Иоанн Павел II отказывался это сделать. Если бы патриарха назначили, это было бы для Русской Православной Церкви так же серьезно, как создание католических епархий в России?
— Нет сомнения, что учреждение греко-католического патриархата на Украине было бы крайне болезненно и остро воспринято православным большинством этой страны. Нужно прежде всего учитывать то, что в православной традиции понятие и статус Патриархата, Патриарха воспринимаются и понимаются совершенно иначе, чем на католическом Западе. Для православных Патриархат является исторически сложившейся формой устройства Поместных Православных Церквей. Появление на Украине греко-католического патриархата было бы неизбежно воспринято православным сознанием как создание структуры, параллельной канонической Православной Церкви в этой стране, то есть Украинской Православной Церкви Московского Патриархата. Подобные действия Рима явились бы откровенным вызовом, провозглашенным на II Ватиканском Соборе принципам и нормам отношения Римско-католической Церкви к Православной Церкви как к «Церкви-Сестре».
Кроме того, как известно из истории, до сих пор Рим никогда не учреждал новых униатских патриархатов. Все униатские патриархаты, существующие на данный момент: Халдейский, Армянский, Коптский, Сирийский, Маронитский и Мелкитский, — происходят от церквей, уже имевших патриаршество на момент заключения унии с Римом. В этом принципиальное отличие ситуации с униатскими Патриархатами Востока от той, которая сложилась на Украине, никогда не имевшей самостоятельной Патриаршей традиции. Таким образом, учреждение греко-католического патриархата на Украине противоречило бы исторической традиции и самой Католической Церкви. В этом смысле мы с большим пониманием и удовлетворением воспринимаем тот факт, что Ватикан не спешит откликаться на инициативы руководства греко-католиков, движимого исключительно националистическими интересами.
— Есть мнение, что именно Ваше Святейшество поддерживает равновесие между консервативными иерархами и иерархами-реформаторами. Существуют ли различные тенденции в лоне Русской Православной Церкви и по каким вопросам имеются расхождения во взглядах?
— Неизбежное и естественное для людей разномыслие существенно преувеличивается, едва лишь у светских наблюдателей речь заходит о церковной среде. Кроме того, иногда на церковную почву пытаются автоматически перенести чуждые ее природе понятия из политической сферы, говоря о противоречиях между некими церковными «партиями», использовании «политтехнологий», «пиара» и тому подобном. Однако сама жизнь свидетельствует, что подобные оценки к церковной жизни в России, к счастью, неприменимы. Ибо, несмотря на различные испытания и вызовы, с которыми пришлось столкнуться Русскому Православию в последние годы, никакого противостояния и тем более раскола по линии «либерализм» — «консерватизм» не было и нет. А между тем это было время, когда на постсоветском пространстве, что называется, «по живому» рвались порой многовековые политические, экономические, социальные и культурные связи, да и само российское общество не раз оказывалось расколотым надвое. Церковь же милостью Божией неизменно сохраняла заповеданное Спасителем единство, трезвомыслие и ответственность перед будущим, являя достойный подражания пример светской власти и всему обществу.
Вместе с тем не стоит забывать и слова апостола Павла, обращенные к коринфским христианам: «надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11. 19). Ибо Церковь — живой развивающийся организм, и потому многие актуальные вопросы ее бытия — например, вопросы миссии, образовательной и просветительской деятельности, социального служения — требуют общецерковного обсуждения, и такое обсуждение идет сегодня в Церкви. Общецерковная позиция по наиболее важным и порой дискуссионным проблемам современной жизни с исчерпывающей полнотой сформулирована в таких фундаментальных документах, как «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию» и других. Однако никем и никогда не поднимался вопрос о таких реформах, которые мыслились бы как «предмет пререканий» в связи с пересмотром древнего Предания Церкви или с отказом Русского Православия от своей духовной и исторической идентичности. И потому обсуждение различных точек зрения в лоне Церкви неконфронтационно по своей природе и духовно продуктивно, оно не угрожает единству Церкви, потому что речь идет о сопоставлении позиций людей, имеющих общую заботу — «чтобы слово Господне распространялось и прославлялось» (2 Фес. 1.3.) везде, где наша Церковь несет свое спасительное служение.
Беседовал Мишель Виатто.
