Ад и рай «сквозь тусклое стекло»

О книгах Юлии Вознесенской «Мои посмертные приключения» и «Путь Кассандры, или Приключения с макаронами»

Эту синенькую книжицу приобрел я в церковной лавке, весьма сомневаясь и бормоча про себя: «Ну и названьице! Ну и претензии!», и только потому, что припомнил отзыв П. Басинского: «горячо рекомендую… христианское фэнтези… завораживающая интрига…» Басинский меня не обманул, и главное меня не обманула Юлия Вознесенская.

Повесть «Мои посмертные приключения» написана просто. Даже хочется сказать: ужасающе просто. Написано современно и про нас. Написано ортодоксально (до ниточки — православно, ибо на писаниях Святых Отцов основано). Желая проверить именно эту сторону книги, я дал ее читать в образованную и светски, и богословски семью потомственного священнослужителя, тоже имеющего в роду и мучеников, и молитвенников, как и героиня повести. И вот что сказал этот седой, более тридцати лет служащий батюшка: «Конечно, всё это мы и так знали. Но если, например, рассказывать об авариях на дорогах, называть цифры погибших и покалеченных — это будет одно впечатление. А вот человек, попавший „внутрь аварийной ситуации“ или, по крайней мере, стоящий на обочине — не забудет случившееся никогда. Впечатление у него совершенно иное. Так и с этой повестью. Художественным даром писательница помещает нас „внутрь“ рая или ада, и мы этого уже не забудем…»

Да, пусть Ю. Вознесенская видит и ад, и рай — как «сквозь тусклое стекло», но общую картину-то рисует верно, это нам и Священное Предание укажет, и собственное сердце. По поводу жанра (фэнтези) трактовать можно как угодно: вольному — воля, спасенному — рай.

Книга эта успешлива и на рынке, о чем свидетельствует второе издание (издательство «Лепта»), снабжённое цитатами из отзывов критики и грозным указанием: «об исключительном праве публикации книги» и судебных мерах, если кто покусится.

Для меня эта книга стала пробным камнем, лакмусовой бумажкой. Даю ее читать и недоумеваю, когда вижу реакцию равнодушную, вялую, непрошибаемую. Всё это, мол, фантазии. Конечно, трогательные и завлекательно преподнесенные… Почему-то именно по отношению к этой абсолютно живой книге — убивает недооценка. Как вы не видите, хочется воскликнуть, что это ЧУДО! Поясню свою мысль. Книг «православных» выходит не так уж и мало. Оставим в стороне литературу чисто церковную. Что же мы имеем на художественном фронте? Довольно много хороших стихов (и среди лучших — иеромонаха Романа), довольно много и интересных рассказов (назову лишь о. Ярослава Шипова), среди вещей документальных — по своему уникальную повесть В. Николаева «Живый в помощи…» Ну и, собственно говоря, весь «корпус» традиционной литературы, выдержанной в православном духе совестливости и ответственности, во главе с Солженицыным, Распутиным, Бородиным, Крупиным и многими, многими крупными и малыми талантами. Появились и пишущие небесталанные батюшки. Ярким православным писателем является без сомнения Николай Блохин. Поговорить об этом пласте литературы давно назрела необходимость, но это отдельная тема.

Но почему Юлия Вознесенская — наособицу? Почему она — чудо? Только ли потому, что откровенно перешагнула предел, за которым уже немыслимо художественное творчество? Нет. Скорее потому, что на этом невообразимом поле она не только смиренно-ортодоксальна, но и свободна. А это безусловный дар Духа Святаго. Потому художественность ее становится не беспочвенной дерзостью, а правдой. Конечно, только для тех, у кого двери сердца открыты.

Следом за первой книгой куплена была и вторая — «Путь Кассандры, или Приключения с макаронами». Футурологическая повесть, если уж жанр определять. Но при чем здесь жанр, если действие происходит во время правления антихриста и в центре — преображение человеческой души из неверия в веру. Эту книжку прекрасно читают дети и молодежь (проверено!). Ведь снова: просто, горячо, увлекательно и о самом насущном! Ну и что, что нафантазированы детали, да зато истоки явлений, преподнесенных у Вознесенской как совершившиеся, мы наблюдаем перед глазами сегодня.

Кстати, у Н. Блохина в «Глубь-трясине» и у Ю. Вознесенской в «Кассандре» использован один общий прием, придумка одинаковая: монастырь укрыт от посторонних глаз туманным облаком. Но укрыт до срока. Сама схожесть приема говорит о том, что мысль движется в одном направлении.

Замечу попутно: у Блохина ортодоксальность, «правильность» иногда перечеркивает свободу самоопределения героя. Автор заставляет поступать его так, как «надо» (погибающий поручик Дронов видит «прямо перед собой яростно сосредоточенную физиономию штурмующего…», но не отнял последний шанс, пожалел врага… «лег на спину, прошептал: «Господи, прости»). Конечно, и так могло быть после всех нравственных потрясений… И жёсткая эта сцена впечатляет, да и автор волен сам распорядиться жизнью героя, как хочет. Но волшебный вкус чуда, ощущение художественной правды исчезает.

Где-то в обзоре по поводу «Кассандры» встретились слова, что книжка — хорошая и маловато у нас таких книг. Снисходительно похвалил критик писательницу, да и что такое «маловато»? Чуда не может быть много или мало. Оно — или есть, или нет. Крохотное или громадное — оно всегда свидетельство присутствия в твоей обыденной жизни — Жизни иной. Поэтому о книгах Вознесенской — нельзя снисходительно, в общем потоке о ней — нельзя, с равнодушием… Зато можно о ней — с радостью, со счастьем встречи: «Здравствуй, чудо!»

18 декабря 2003 г.