 |
| НГ-Религии | 18.12.2003 |
По оценкам некоторых экспертов, в обозримом будущем количество мусульман в Вооруженных силах РФ (ВС) достигнет половины от общего числа военнослужащих. О том, с какими проблемами сталкиваются последователи ислама в армии и что делают для разрешения этих проблем военное руководство и мусульманское духовенство, в интервью «НГР» рассказал председатель Совета муфтиев России (СМР) Равиль Гайнутдин.
— Равиль-хазрат, какие шаги предпринимает сейчас СМР в сфере взаимодействия с Вооруженными силами РФ? Открываются ли молельные комнаты, отличается ли питание мусульман от рациона других военнослужащих?
— Совет муфтиев России руководствуется основными положениями исламского вероучения и действующим законодательства РФ. Мы следуем словам Пророка Мухаммада: «Любовь к родине является частью веры». В 2001 году в «Основных положениях социальной программы российских мусульман» мы записали, что мусульманские организации готовы содействовать государственным органам в подготовке молодежи к службе в рядах Вооруженных сил, считая ее долгом и обязанностью гражданина Российской Федерации. Подчеркиваю, что нам небезразлична судьба молодых мусульман, несущих нелегкую службу в военно-силовых структурах. И мы готовы воспитывать их как защитников родины, не слепо отбывающих тяжелую воинскую повинность, а достойно, с пониманием выполняющих свой воинский, гражданский и патриотический долг.
На постоянной основе молельные комнаты для мусульман в частях создаются редко, но там, где командиры считают нужным, выделяются комнаты для встреч с имамами, для чтения религиозной литературы. Если же говорить о рационе, то специально для военнослужащих мусульман пищу, как правило, в военных столовых не готовят, но стараются учитывать, что для правоверных желательно употреблять халяльную (то есть разрешенную канонами ислама) пищу. Например, в городе Ногинске Московской области в одной из частей внутренних войск МВД РФ по решению командования выделена комната для совершения намазов, солдаты срочной службы из своих рядов выбрали имама, для приготовления пищи мусульман не используется свинина.
— Подтверждается ли статистическими данными предположение, что через несколько десятилетий мусульмане будут составлять половину всех военнослужащих РФ?
— Мне неизвестна информация о том, что количество мусульман в армии может, как вы говорите, достичь половины всего личного состава. Устойчивой и открытой статистики мы не имеем, из военного ведомства подобных сведений пока не получали. Для нас определение количества мусульман в той или иной части, том или ином округе не является принципиальным. Важнее другое, нужно ли тем или иным воинским руководителям сотрудничать с духовными управлениями или нет.
Например, в прошлом году ответственный за воспитательную работу в Московском военном округе заявил, что мусульман среди его подопечных меньше одного процента. В результате практически никаких отношений у нас с управлением по воспитательной работе этого округа не складывается. В то же время в Сухопутных войсках, как мы выяснили во время беседы с заместителем главкома генерал-майором Александром Чечетенко, количество мусульман сегодня составляет примерно 11−13%. В строительных частях процент мусульман еще выше, порядка 20−25%. С воспитательными органами этих структур, испытывающими определенные проблемы с несением службы военнослужащими-мусульманами, мы наладили нормальные рабочие контакты.
С главкоматом Сухопутных войск в июне 2003 года мы подписали протокол о сотрудничестве под девизом «Мусульманин — примерный защитник отечества». Он, кстати, опубликован во многих СМИ, есть он и в интернете.
Для духовных управлений мусульман в настоящее время важно не количество мусульман в армии, а то, что в Российской армии служат мусульмане и они нуждаются в духовном окормлении. Когда спросили у Пророка: «Какое дело является наиболее достойным?» — то он ответил: «Молитва в установленное для нее время». Хотелось бы, чтобы все российские офицеры знали и понимали слова Посланника: «Пять молитв подобны полноводной реке, протекающей у дверей того из вас, кто ежедневно полностью омывается ее водой по пять раз».
Меня беспокоит, что представления о мусульманах часто далеки от действительности. Но надо помнить, что Пророк Мухаммад говорил: «Мусульманин — это тот, кто не причиняет вреда своим языком и своими руками, кто прекратил совершать запрещенное Аллахом». Именно молитва является связующим звеном между мусульманином и Аллахом, она укрепляет верующего на правильном пути, помогает запасаться благочестием.
— Что произойдет с религиозно-национальным составом ВС после перехода на контрактную службу?
— Этого мы пока не знаем. Как будет осуществляться переход, в первую очередь зависит от государственных органов, реализующих военно-политические установки президента страны. Видимо, национально-религиозная составляющая современной военной реформы не является приоритетной, наиболее проблемными скорее являются вопросы финансирования и перевооружения армии, подготовки военных кадров и т. д. Наверное, данная составляющая будет анализироваться тогда, когда трудности появятся и от них уже невозможно будет отмахнуться. Возможно, тогда к нам придут военные руководители, армейские ученые и спросят совета, как быть.
Есть и другой путь: уже сейчас проводить совместные исследования среди российской молодежи, в том числе и в воинских коллективах. Мы еще в прошлом году предложили руководству Главного управления воспитательной работы (ГУВР) Минобороны создать в Военном университете группу по изучению роли исламского фактора в армии, а также организовать работу совместной компактной общественной структуры ГУВР и Совета муфтиев России. Военные руководители пока размышляют.
— Какой характер носит деятельность исламского духовенства в условиях антитеррористической операции на Северном Кавказе? Как осуществляется работа мусульманского духовенства в военных госпиталях?
— На Северном Кавказе деятельность исламских религиозных деятелей осуществляется непросто, они занимаются не только духовным служением, но и другими социально значимыми вопросами: оказывают социальную и гуманитарную помощь, налаживают систему религиозного обучения, сотрудничают с органами государственной власти и военными. Так, активно развиваются взаимополезные отношения между Духовным управлением мусульман Республики Дагестан и Пограничной службой. В военные госпитали имамы и муфтии идут тогда, когда их туда приглашают, поддерживают морально раненых и больных солдат и офицеров, помогают размещать приезжающих издалека родителей, приносят фрукты, книги и т. д.
Руководство Минобороны в прошлом году высказало пожелание, чтобы исламские организации занимались психологической реабилитацией раненых военнослужащих, но пока каких-то масштабных совместных действий не последовало. На деле мы и так реально оказываем психологическую помощь, не разделяя военных по национальной либо религиозной принадлежности, хотя это и не всегда заметно, например для СМИ.
— Имеют ли исламские религиозные организации контакты с представителями других религий в сфере регулирования отношений с Вооруженными силами? Предполагается ли создание единого межрелигиозного органа по взаимодействию с ВС? Каково ваше отношение к функционированию специального отдела РПЦ МП по связям с армией и правоохранительными органами и активной работе представителей РПЦ среди военнослужащих?
— Пока рабочих контактов нет и вопрос о создании такого единого межрелигиозного органа не рассматривался, в том числе не рассматривался он и в Межрелигиозном совете России. У меня есть ощущение, что традиционные религии нашей страны работают в воинских коллективах параллельно друг другу. Позиция же Совета муфтиев в последние годы является прозрачной и известна российской общественности: во-первых, воспитательная работа в ВС должна оставаться внерелигиозной, исключающей прозелитизм; во-вторых, мусульманским лидерам нужно работать только с теми частями и органами военного управления, которые сами проявляют инициативу; и, в-третьих, целесообразно использовать некоторые наработки в военно-исламских отношениях из опыта Российской империи.
Я имею в виду, что религиозные потребности верующих военнослужащих должно удовлетворять духовенство. И для этого совсем не обязательно строить храмы, мечети, синагоги и прочее на территории воинских частей и военно-учебных заведений. Кстати, военнослужащие, проходящие службу по контракту, как мне кажется, смогут иметь больше свободного времени по сравнению с солдатами и сержантами срочной службы и смогут при желании посещать храмы.
Что же касается эффективности работы отдела по взаимодействию с ВС и правоохранительными учреждениями РПЦ, то, наверное, лучше спросить об этом в Московской патриархии и ГУВРе. Его деятельность, по-видимому, в первую очередь направлена на реализацию подписанного в 1994 году Соглашения между РПЦ и Министерством обороны РФ. В этом качестве отдел или некая аналогичная по функциям структура необходима и Совету муфтиев России. Уже более года у нас работает специалист, офицер с большим опытом воинской службы, доктор наук, который занимается координацией совместной деятельности духовных управлений мусульман и военных, анализирует ее, организует научную проработку вопросов сотрудничества и его информационного сопровождения, готовит рекомендации для духовных управлений и армейских органов воспитательной работы.
— Какие шаги предпринимает СМР для повышения знаний об исламе среди офицеров и слушателей военных вузов? Какова ответная реакция представителей ВС на эти инициативы?
— Мы полагаем, что пока российские военные недостаточно знакомы с исламом, отсюда и различные страхи, фобии, опасения у командного состава сотрудничать с духовными управлениями. Хочу рекомендовать офицерам прислушаться к словам аята (стих из Корана. — Прим. ред.) Всевышнего Аллаха и его Пророка: «Мы создали вас от мужчины и женщины и сделали вас племенами и народами, чтобы вы познавали друг друга». По нашим сведениям, менее 10% офицерского состава хорошо знакомы с исламом, знакомы в некоторой мере более половины и более четверти не знают совсем ничего о нем. По самым различным оценкам, в Вооруженных силах РФ служат от 8 до 13% мусульман.
Исходя из этих соображений, Совет муфтиев России уже несколько лет активно сотрудничает с военными СМИ, в первую очередь с журналом Генерального штаба РФ «Армейский сборник», с печатными органами ряда военных округов и флотов. Среди наиболее активно работающих с нами отмечу газеты Дальневосточного, Сибирского, Северо-Кавказского, Московского и Приволжско-Уральского военных округов, Тихоокеанского флота России.
Эти и другие издания публикуют наши научные и аналитические разработки, рекомендации офицерскому составу по работе с военнослужащими-мусульманами, результаты социологических исследований, проводимых специалистами СМР. Честно говоря, мы согласны не со всеми подходами военных СМИ в освещении исламской темы, особенно когда обсуждаются проблемы национальной безопасности. На мой взгляд, мы можем достичь взаимоприемлемых результатов сотрудничества только при совместном широком диалоге.
В августе этого года мы выпустили первый самостоятельный номер военно-информационного бюллетеня «Азан». Он рассказывает военнослужащим об исламском вероучении, о жизни мусульман в России, деятельности мусульманских организаций в рамках программы «Мусульманин — примерный воин». Думаю, что у этого издания есть будущее, поскольку на его страницах мы будем рассказывать о лучших военнослужащих-мусульманах, о том, как служат в армиях мусульманских стран. То есть мы планируем, с одной стороны, повысить информированность военных об исламе, а с другой стороны, развивать у российских мусульман интерес к военной службе, патриотические чувства, формировать высокие моральные качества и готовность к защите родины. Хотим также, чтобы в совместную патриотическо-просветительскую работу включились и военные комиссариаты.
— Как относится СМР к идее создания института армейских капелланов?
— Этот вопрос духовные лидеры нашей страны, ученые-специалисты, как правило, слышат на научных конференциях и семинарах, сами же военные, насколько известно, так вопрос не ставят. Я сформулирую вопрос несколько иначе: а зачем и кому нужен институт армейских капелланов, либо назовем его как угодно: военных священников, военных имамов и т. п. Если они будут заниматься только духовным воспитанием, реализацией права «гражданина в погонах» на свободу совести и вероисповедания, то, на мой взгляд, сегодня для этого практически все правовые, организационные условия в армии существуют.
В случае необходимости имамов приглашают в армейские коллективы, большинство офицеров и генералов понимают важность и полезность духовной составляющей воинского воспитания. Известны слова Пророка Мухаммада: «Религия есть проявление искренности». А когда его спросили: «По отношению к кому?» — он ясно ответил: «По отношению к Аллаху, и к Его книге, и к Его посланнику… и ко всем мусульманам вообще», то есть ко всем людям, к обществу в целом. Полагаю, что религиозность людей только способствует миру и согласию между ними.
Если же «капелланы», как вы их назвали, будут подменять или, может быть, даже заменять ныне действующих специалистов армейских воспитательных структур, то, на мой взгляд, вводить такой институт в Российской армии нецелесообразно. Еще раз подчеркну, что сначала нужно разобраться, для чего нужен такой институт и такие специалисты в армейской среде. Другое дело, что, возможно, нуждается в значительном совершенствовании система подготовки армейских воспитателей. Видимо, назрела необходимость перемен в педагогическом процессе в военных вузах, усиления его духовной составляющей.
Будущего офицера с первого курса, как мне кажется, необходимо тщательно готовить к работе с людьми разных национальностей и разного вероисповедания, атеистами, а не надеяться на то, что с введением преимущественно контрактной службы в Российской армии автоматически будут служить представители только одного вероисповедания. Очень сомневаюсь, что когда-нибудь наступит такое время в условиях нашей многонациональной и многоконфессиональной страны. Поэтому считаю, что воспитанием в армии должны заниматься профессионально подготовленные к этому государством люди. В пример приведу слова Пророка: «Никто из обладающих знанием не должен прекращать учиться».
Как отмечают исследователи, до 1917 года офицер царской армии, закончив академию или другое военно-учебное заведение, если планировалось, что он будет служить на Кавказе, специально изучал традиции, язык, культуру и религию народов Кавказа. Даже в советское время, в условиях политики воинствующего атеизма, политические управления ряда округов (например, Туркестанского и Закавказского) выпускали брошюры, учебные пособия для офицеров (подчеркну, для всех офицеров, проходящих службу в данных регионах), где разъяснялись традиции мусульманских народов нашей страны и сопредельных стран, особенности мусульманского вероучения, способы налаживания конструктивных взаимоотношений с религиозными деятелями, военно-политическая обстановка в регионе и т. д. Думаю весь этот опыт при конструктивно-критическом его осмыслении может быть востребован в современной воспитательной работе.
Беседовал Сергей Мельков
17 декабря 2003 г.
