Картошка по-монастырски

Власть впервые дает понять церкви, что та может быть «равноудалена» наряду с прочими собственниками

Введенский монастырь, прозванный в городе за цвет кирпичных стен «красной церковью», — едва ли не единственный в своем роде. Дело в том, что монастырем он стал сравнительно недавно, в начале 90-х. До 1938 года был простым приходским храмом. Потом на полвека закрылся, здание передали госархиву, во времена перестройки была организована голодовка верующих с требованием вернуть храм Церкви, последовало многонедельное противостояние голодающих и облисполкома… Настоятель монастыря архимандрит Амвросий — фигура хорошо известная в церковных кругах, пользующаяся «неоднозначной» репутацией. Духовник православного общества «Радонеж», знаменитый проповедник, автор десятка популярных книг. Для поклонников — один из самых значительных церковных деятелей современной России, для оппонентов — гуру тоталитарной секты (общество «Радонеж» с момента своего возникновения исправно выполняет роль глашатая и проводника фундаменталистских идей). Светскую прессу, правда, чаще привлекает сам факт пребывания мужчины во главе женского монастыря. Хотя ничего сенсационного в этом нет — такое не часто, но бывает. Благодаря популярности отца Амвросия народ во Введенской обители собрался чуть ли не со всех концов бывшего Союза.

* * *

В начале осени два думских центриста, Вячеслав Володин и Геннадий Кулик, озаботившись делами Русской православной церкви, предложили коллегам по палате внести поправки в принятый два года назад Земельный кодекс. Дело в том, что после принятия кодекса РПЦ столкнулась с серьезной проблемой: по новым правилам религиозные организации должны были до начала 2004 года либо выкупить все земли, ранее переданные им в безвозмездное пользование, либо начать платить арендную плату. Согласно проекту двух госмужей, «религиозные организации, обладающие земельными участками из земель сельскохозяйственного назначения для осуществления сельскохозяйственного производства на праве постоянного (бессрочного) пользования, имеют право приобрести их в собственность бесплатно». Кроме того, Церкви передаются земли, на которых расположены храмы, монастыри и прочие «объекты религиозного назначения». С оформлением документов можно не торопиться: крайний срок теперь — 1 января 2007 года. 17 октября законопроект Володина-Кулика был принят в первом чтении. Комитету Госдумы по собственности поручено подготовить его ко второму чтению.

Для корреспондента нецерковного издания попасть в монастырь — дело не самое простое. Например, по обычаям Крутицкой и Коломенской епархии (в миру — Московская область) требуется написать письменное заявление на имя правящего архиерея митрополита Ювеналия. Заявление рассмотрят, и на него будет дан письменный же ответ с рекомендацией, куда именно вам лучше поехать. Рекомендация, само собой, вовсе не обязательно совпадет с вашим выбором. К тому же владыку Ювеналия, одного из самых деятельных архиереев Церкви, не так-то легко застать на месте, а рассматривать ваше прошение в его отсутствие никто не будет. В провинции сложности иного рода: «Матушка со светскими журналистами не общается и в монастырь вас приезжать не благословляет», — несколько раз повторяет по телефону монахиня ярославского Толгского монастыря после консультации с настоятельницей игуменьей Варварой. «Давайте отложим этот разговор до октября», — предлагает настоятель другого монастыря корреспонденту, обратившемуся к нему в июне.

К счастью, в ивановском Свято-Введенском женском монастыре мне повезло больше. Расположенное в четырех часах езды от Москвы, Иваново оказалось местом, приятным во всех отношениях. Монастырь находится практически в центре города, люди там приветливые — улыбаются, кормят, поят, говорят обо всем достаточно откровенно, разрешают записывать и фотографировать. По подворьям — своего рода монастырским «филиалам», где на тех самых «землях сельскохозяйственного назначения» и осуществляется «сельскохозяйственное производство», — возят на своей машине, по прибытии на место еще раз кормят, снабжают гидом и оставляют без помех бродить по территории.

НА ВСЕМ СВОЕМ

Сегодня у монастыря в разных районах области пять подворий общей площадью более 100 га. Подворье — это, как правило, кусок земли с каким-никаким жильем (бывшей церковной сторожкой или просто деревенской избой), иногда богадельней или детским приютом. Здесь выращивают овощи, держат коров, выпекают хлеб. Недавно открытое подворье в приволжском поселке Каменка надеются со временем превратить в рыболовецкое хозяйство. Из 300 монахинь, или насельниц, на подворьях живет около половины — летом чуть больше, зимой чуть меньше. Описывать монастырское хозяйство в экономических терминах после поездки как-то не хочется. Суть происходящего тут предельно проста: что вырастил, то и съел, и никакой тебе «экономики». Задача подворий — за сезон обеспечить монастырь съестными запасами до следующей осени. С этим здесь, как правило, справляются. Правда,

в нынешнем году в самом большом хозяйстве — Преображенском, в Тейковском районе, — залило поля с основным монастырским продуктом — картошкой. Воды было по колено, монахинь не пошлешь, технику не погонишь. Так все в земле и сгнило. Спасибо ближайшему колхозу: пустили сестер на свои угодья. Монахини помогли колхозникам собрать урожай, а в награду получили общественную картошку. С огурцами-помидорами монастырским огородникам повезло больше: они выращиваются в теплицах и от причуд погоды не зависят.

Колхозники монастырю по мере сил помогают, даже техникой поделились: выделили трактор без колеса, некий бездействующий агрегат, предназначение которого мне объяснить затруднились, и косилку угрожающе-допотопного вида. Этот монстр эпохи коллективизации с грохотом ездит по полю и косит траву, а сзади идут монахини и то, что после умной машины остается, увязывают в снопы. Так что монастырская сторона колхозом вполне довольна. Об ответных чувствах сказать что-то определенное сложно. В колхозе и близлежащей деревне к монастырю относятся как-то странно. Спросишь — руками машут: «Пусть живут». То ли стесняются в чувствах признаться, то ли не видят особой разницы, есть поблизости монахи или нет. Думаю, останься аграрий Кулик рядовым председателем колхоза, он куда меньше пекся бы о монастырских нуждах, нежели сидя на Охотном Ряду, да еще в предвыборный сезон. Станет или не станет земля церковной собственностью, в деревне никого не волнует — здесь и с колхозной не знают, что делать. Земля пока не превратилась в Ивановской области в полноценный товар.

СОРАБОТНИКИ

Место для подворья монастырю выделяет районная администрация. Поэтому на самые хорошие земли рассчитывать не приходится: кто ж будет за так отдавать то, что можно сдать в аренду или продать? Правда, и выбирать в Ивановской области особенно не из чего: соседние колхозы тоже не то чтоб на слишком плодородных почвах жируют. По-настоящему хороший черноземный участок у монастыря только один, в Гавриловом Посаде. Но, во-первых, Церковь получила его как раз на правах аренды, за плату (за какую, правда, выяснить не удалось), а во-вторых, по нормам землепользования такая почва засевается раз в два года. А ведь кушать даже монахам хочется ежегодно. Вот и приходится на менее плодородных угодьях бороться то с неурожаем, то с потопом, то с засухой. Основную работу на подворьях выполняют насельницы. Кстати, традиционное представление о монахинях-старушках после поездки в Свято-Введенский монастырь рассеивается начисто: средний возраст сестер здесь — чуть старше тридцати лет. Насельницам помогают послушницы — женщины, живущие в монастыре и готовящиеся принять монашество, трудники — люди, приезжающие в монастырь потрудиться во славу Божию, и паломники, отправленные на сельхозработы по благословению отца настоятеля. Трудников и паломников во Введенье благодаря известности отца Амвросия приезжает, пожалуй, больше, чем в другие монастыри.

Слава настоятеля привлекает сюда и спонсоров. Правда, слово это здесь не любят, предпочитают называть помогающих благотворителями. Деньги благотворителей, собственно, и составляют сегодня основной источник дохода любого монастыря. Свято-Введенской обители спонсорская помощь позволяет вести в областном центре масштабное строительство: за несколько лет рядом с храмом появилась колокольня, по периметру двора выросли сестринские корпуса — монастырские общежития. Но на подворья денег хронически не хватает. Все, что ни начинали здесь строить, неизбежно превращается в долгострой. На Преображенском подворье который год тянется возведение интерната для престарелых монахинь: появляются деньги — нанимают бригаду, деньги заканчиваются — строители разбредаются. А на Покровском бросается в глаза недостроенное здание трехэтажной школы. Снаружи оно смотрится как новорусская вилла, а изнутри выглядит задником театральной декорации. Человек, который давал деньги на ее строительство, погиб, а нового благотворителя так и не появилось.

Но есть у монастыря деньги или нет — на повседневной жизни обитателей подворий щедрость благотворителей никак не сказывается. Преображенское подворье в этом отношении мало чем отличается от остальных: дощатый сортир здесь едва выглядывает из зарослей лопуха, а ванную и вовсе заменяет ближайшая речка. Раньше, правда, мылись в бане, но сейчас ее как раз отстраивают заново: перед нашим приездом баня в очередной раз сгорела. Ничего удивительного, объясняют насельницы, человек, приходя в баню, смывает с себя все грехи, вот бесы и лютуют.

ЦЕНА ВОПРОСА

В общем, того, кто надеется найти на монастырском подворье какую-то экзотику, поездка сюда неизбежно разочарует. Перед нами вполне обычный, достаточно средний по меркам Нечерноземья колхоз (добавим, что 300 насельниц по российским меркам — число огромное: для открывшегося в постперестроечные годы монастыря — а таких у нас подавляющее большинство — и 30 насельниц много). Та же бытовая неустроенность, та же картошка, те же куры с коровами. В епархии меня убеждали, что отец Амвросий лосей разводит, так и тех не оказалось. А слухи возникли, потому что одно из подворий расположено на территории бывшей звероводческой фермы. Выводов из всего сказанного, собственно, два, и они противоречат друг другу.

С одной стороны, заставлять сегодня монастыри и храмы выкупать земли, находящиеся у них в пользовании (речь идет примерно о 170 тыс. га), — значит действительно разорять Церковь. C другой — Церковь сегодня имеет земли гораздо больше, чем реально может освоить. Именно поэтому инициатива сенатора Ивана Старикова, который летом 2002 года предложил вернуть РПЦ все конфискованные после революции земли, не вызвала в патриархии энтузиазма. «Мы просто не будем знать, что с ней делать», — сказал тогда глава секретариата по взаимоотношениям Цер-кви и общества ОВЦС МП иерей Антоний Ильин. Гораздо важнее для Церкви участки, на которых стоят монастыри и храмы. А сельхозугодья, что ж, как только они станут монастырской собственностью, их тут же начнут сдавать в аренду по демпинговым расценкам. Разговоры об этом мне приходилось слышать в церковной среде не раз и не два. Ведь многие земли (особенно в небольших монастырях, где проблема прокорма братии стоит не так остро) вовсе не имеют никакого хозяйственного значения — их брали впрок в надежде, что рано или поздно земля перейдет в собственность. Похоже, расчет оправдался.

Правда, 17 октября, одновременно с принятием поправок Володина-Кулика, Дума одобрила еще и главу Налогового кодекса «Налог на имущество организаций», согласно которой налоговые льготы распространяются только на ту собственность религиозных структур, которая напрямую используется в богослужебных целях. Через две недели новая глава была утверждена Советом Федерации. Таким образом, даже если земля достанется Церкви бесплатно, она все равно будет вынуждена платить за нее налоги. Пока, однако, речь идет о суммах несерьезных. Например, в Ивановской области ставка земельного налога в 2003 году (ставка ежегодно индексируется) составляет 27 руб. 50 коп. за гектар. Значит, Свято-Введенский монастырь должен будет заплатить за свои земли меньше трех тысяч рублей — такими деньгами располагает не только крупный монастырь, но даже обычный сельский храм.

Не исключено, впрочем, что Церкви удастся отстоять свои интересы. Несколько десятков архиереев, настоятелей монастырей, ректоров духовных школ направили президенту письмо с просьбой сохранить налоговые льготы религиозным организациям в прежнем объеме. Вполне вероятно, что это обращение вкупе с прочими лоббистскими усилиями возымеет свое действие и приведет к желаемому результату (во всяком случае, в Ленинградской и Курской областях власти уже освободили религиозные организации от необходимости платить этот налог, благо он отдан на откуп регионам). Но даже если Церковь на этот раз отделается легким испугом, осадок все равно останется. Власть впервые так отчетливо дает понять Церкви, что она в любой момент может быть «равноудалена» наряду с прочими собственниками. Православные иерархи впервые так громко заявляют о несогласии с государственной политикой в религиозной сфере. Похоже, идиллии 90-х, когда государство было главным благотворителем Церкви, все же приходит конец.

9 декабря 2003 г.