 |
| Коммерсант | Павел Коробов | 25.11.2003 |
— На протяжении всего визита делегации РПЦЗ в Россию делались только скудные официальные заявления, что ваши переговоры с иерархами РПЦ прошли в атмосфере братской любви. Каковы все-таки итоги переговоров?
— Принято решение о подготовке визита в Россию первоиерарха зарубежной церкви митрополита Лавра. Будет создана комиссия со стороны Московской патриархии и комиссия со стороны зарубежной церкви, которые пропишут все проблемы, которые между нами существуют, то есть чем недовольна зарубежная церковь Московской патриархией, а чем Московская патриархия недовольна зарубежной церковью.
— А чем зарубежная церковь недовольна?
— Зарубежную церковь всегда волновал вопрос взаимодействия церкви с государственной властью. Многие считают, что Россия до сих пор нестабильная страна, что 12 лет, прошедших с 1991 года, — это не срок для истории. И Бог знает, что будет дальше. Некоторые на Западе говорят: «Давайте подождем еще 20 лет, посмотрим, а вдруг вернется коммунизм». Также нас волнует вопрос относительно общения с неправославными — вопрос экуменизма. На житейском уровне никто не против общаться с другими христианами. Но объединяться с ними мы не согласны. Насколько мы поняли, Московская патриархия от этой позиции уже отказалась. Есть, конечно, имущественные вопросы, есть вопросы запрещенных священников, которые переходили из Московской патриархии в РПЦЗ и наоборот. Есть вопрос параллельных структур и различных расколов, которые произошли за 80 лет.
— На каких условиях зарубежная церковь готова объединиться с РПЦ?
— Если вы зададите этот вопрос каждому члену зарубежной церкви в отдельности, то получите столько же разных ответов. Этот вопрос решит в конце концов Архиерейский собор. Если вопросы, касающиеся экуменизма и отношения к власти, решатся, то можно тогда уже вступать в евхаристическое общение. Надо сказать, что некоторую часть паствы зарубежной церкви очень волнует то, что Московская патриархия — огромная структура, а мы по своему количеству и значимости намного меньше, и есть опасение, что нас поглотят и все забудут про зарубежную церковь. Мы хотим договориться, чтобы у нас была автономия.
— Каким вы видите решение вопроса с имуществом РПЦЗ в случае воссоединения?
— Дореволюционное имущество — это действительно сложный вопрос. Я понимаю, что Россия не может от него отказаться в пользу зарубежной церкви. Но надо дать объективную историческую оценку, что большая часть имущества сохранилась именно благодаря зарубежной церкви. Зарубежная церковь собирала последнее с эмигрантов, чтобы содержать эту недвижимость. И отнять это имущество у РПЦЗ — как-то несправедливо.
— А что делать со спорным имуществом, ведь, например, отобрали же у вас в 2000 году Иерихонское подворье? Как быть с этими проблемами?
— Да, это очень неприятный вопрос для РПЦЗ, но это в прошлом. Если мы хотим двигаться вперед, то надо про прошлое забыть.
— Государство участвовало в процессе сближения?
— Надо отдать должное президенту Владимиру Путину. Он заинтересовался этим вопросом и в Нью-Йорке встретился с зарубежными иерархами. Он дал тот импульс, который позволил нам договориться. Такая позиция гражданской власти — самая правильная. А вот если власть начинает вмешиваться во внутренние дела церкви, начинает решать, кто на какую кафедру будет назначен, то это неправильно. Власть не имеет права вмешиваться во внутренние дела церкви. Когда церковь и государство близко работают на благо Родины, как сказал господин Путин, то тут получается симбиоз и обе стороны выигрывают. Сейчас государство не участвовало в переговорном процессе. В Нью-Йорке Владимир Путин пригласил нас на ужин. Мы пообщались и поняли, что президент действительно верующий человек, который волнуется о будущем России. Он не требовал ничего, никого не напрягал, он не говорил, что если вы не договоритесь, то будете врагами России. Он сказал: «Я человек православный, религиозных репрессий в России больше нет. Я передаю вам приглашение от патриарха — пожалуйста, приезжайте, обсудите возникшие проблемы». Он много путешествует по миру и видит, что у других религий есть сильный центр, а мы, русские люди, рассорились и не можем помириться. Потом он сказал, что Россию все время пытаются разделить. «Пускай церковь покажет пример, как русские люди, хотя и с разным пониманием жизни, найдут способ помириться. Пускай церковь покажет пример светскому обществу», — сказал нам президент.
— На какие средства сейчас существует РПЦЗ?
— У нас есть несколько источников дохода. Первый — отчисления епархий, а те, в свою очередь, получают отчисления от приходов. Второй источник — недвижимость, которой владеет церковь. Бывает, что благочестивые люди перед смертью завещают нам недвижимость. Мы эту недвижимость либо продаем, либо сдаем и получаем доход. Также у нас есть свой маленький бизнес — свечной заводик. И потом, конечно, нам жертвуют деньги. Мы не миллиардеры, но своим бюджетом покрываем все свои расходы.
— А какой у вас бюджет?
— Это закрытая информация. Единственное, что я могу вам сказать, — в последнее время он растет. У нас идет подъем. В Восточно-Американской епархии 15 лет назад было всего 37 приходов, а сейчас — более 100. Надо сказать, что очень много американцев переходят в православие.
— Во сколько оценивается имущество РПЦЗ?
— Это невозможно сказать. Мы владеем, например, имуществом на Святой земле, а оно вообще бесценно. Есть храмы исторические, цена которых — миллиарды долларов. Так что церковь имуществом невероятно богата. Но это не пополняет ее бюджета.
— А существуют ли имущественные проблемы у РПЦЗ с российским государством?
— Официально имущество за границей принадлежит МИДу, а не РПЦ. Но это формальность. Управляет им все равно РПЦ. Если мы сможем договориться с патриархом, то я не думаю, что МИД или президент будут претендовать на нашу недвижимость. Я думаю, что президент, как православный человек, понимает, что духовное общение гораздо ценнее, нежели имущественные распри.
