Убей меня, как я тебя

Тоталитарные секты в России переживают вторую волну популярности

В Японии к смертной казни через повешение был приговорен один из руководителей секты «Аум Синрике» Томомаса Накагава, которого обвиняли в причастности к убийству 24 человек во время газовой атаки в токийском метро. Российские специалисты, занимающиеся изучением сект, давно указывают на связь между террористами и «черными гуру». Но власть не обращает внимания на их предупреждения. А зря. В России тоталитарные секты переживают сегодня вторую волну популярности.

Сектантский бизнес

По мнению специалистов, сейчас Россия переживает вторую волну популярности тоталитарных сект. Первая волна прошла в середине 1990-х. За эти годы секты успели пустить корни в стране, наладить работу по привлечению новых адептов и отрегулировать механизм получения финансовой прибыли. Короче, вышли на самоокупаемость, как и положено нормальному бизнес-проекту.

Основную опасность психологи, религиоведы и социологи видят в двух направлениях развития сект. Первое — это проникновение агитаторов в педагогические коллективы школ, колледжей, институтов и в учреждения специальной соцпомощи. Особенно это касается реабилитационных центров для наркоманов. Второе — подготовка кадров для террористических организаций. Этим, конечно, занимаются не все секты, но вообще опасность исходит от любого «пророка», способного продать террористам готового «кадра». Такой камикадзе за светлую идею готов убить и себя, и товарища по вере, и тем более врага всеобщего счастья.

— Несмотря на то что в России пошел уже второй этап развития сект, мотивация их лидеров остается прежней: финансовая прибыль и власть над людьми, — сказал «Известиям» Александр Дворкин, президент Центра религиоведческих исследований во имя Иринея, епископа Лионского. — Секты ничего не производят, среди адептов нет знаменитых художников или ученых. Значит, они зарабатывают по-другому. Им необходимо привлекать новых и новых людей, чтобы вместе с ними привлекать и денежные средства. Любую секту можно уподобить кругу огня, который, чтобы распространяться, должен становиться все шире и шире. Причем лидер является рабом своего положения — он не может безболезненно выйти из центра этого круга.

Интересно, что инструментом воздействия на человека в секте могут быть не только религиозные беседы и внушения. По словам Александра Дворкина, религиозной составляющей может вообще не быть. Часто с жертвой работают психологи, а не священнослужители. Типичный пример — «психосекты».

В одну из таких организаций несколько лет назад попал 20-летний Максим из Нижнего Новгорода. Его родители считают, что «курсы», которые посещал их сын, — не что иное, как секта.

— В общежитии я увидел объявление, приглашающее на курсы «психологии общения». Люди, которые там преподавали, действительно были дипломированными психологами, но у них было слишком много фанатизма, — вспоминает Максим. — Теперь я понимаю, что многие вещи, которые они рассказывали, были спорными. Например, они учили не помогать, если тебя об этом не просят. Иногда это хороший принцип, но не всегда. Занятия были платные, но не очень дорогие. Но впечатление было такое, что «учителя» больше хотели заработать. А их ученики больше работали на энтузиазме. Когда я ходил на эти курсы, я действительно стал меньше общаться с друзьями и родителями, курсы намного усложняли общение. Когда я от них ушел, все пришло в норму.

«Общество будущего нельзя построить на капусте»

25-летняя Светлана — одна из немногих, кому удалось уйти из секты. Сегодня, вспоминая о времени, проведенном в общине Виссариона, Светлана убеждена, что ее психике был нанесен серьезный ущерб.

— Все началось с моих близких. Вообще, в секте Виссариона, как и во многих других, немало людей ищущих, которые до прихода в эту секту уже изрядно загрузили мозги какой-нибудь литературой. Рерихи, Блаватская, Шри Ауробиндо, «Бхагавадгита» — весь этот набор стоял на полке практически у каждого потенциального сектанта. Моя семья была одной из тех семей, где почитали Рерихов и Блаватскую и начиная с 1992 года ждали скорейшего конца света и восстановления всеобщей справедливости. Мне было лет 13−14, когда сектой Виссариона увлеклась моя мать. Сначала она ходила на встречи и проповеди, потом начала поговаривать об отъезде в Красноярский край. Из первой поездки мать вернулась с желанием продать квартиру и уехать туда строить новую жизнь. В отличие от многих других семей, нам удалось отстоять квартиру.

Но мать возвращалась, проводила «идеологическую работу"… Ей удалось меня запугать перспективой конца света и грозящих несчастий, убедить, что в Красноярском крае строится общество будущего, и увезти меня на полгода. Я вернулась оттуда с целью продать квартиру и уехать в общину насовсем. Но вмешались друзья. В результате еще два года я металась между двумя лагерями, съездила к Виссариону еще раз, пожила несколько месяцев и вернулась обратно — насовсем, с абсолютно чистыми мозгами. Спасло меня мое собственное реалистичное отношение к действительности. На мой тогдашний взгляд, никакого общества будущего не могло быть построено на пустой капусте и картошке, без того опыта, который накоплен человечеством, без Третьяковской галереи и музыки Моцарта. А у Виссариона — натуральное хозяйство. Людям, отдавшим все деньги в общую кассу, приходится жить тем, что они сами вырастят. Действует коллективный разум: они хором толкуют все то, что Виссарион наговорил в последней проповеди, и стадом действуют так, как поняли из его слов. А говорит он довольно путанно, в его речах нет никакой конкретики, он специально оставляет много возможностей для интерпретаций. При этом умирать они не собираются, они собираются жить вечно.

Никакого страха и дискомфорта в секте не ощущаешь. Там
жизнь замедляется, и начинаешь думать, что вот это как раз то, к чему ты всю жизнь стремился. Но все-таки урон моей психике был нанесен существенный. С одной стороны, уже довольно окрепший логический ум был в состоянии оценить достижения цивилизации и понять, что все это не может закончиться вот так. С другой — когда тебя регулярно обрабатывают, вынести это очень тяжело. Тем не менее моя мать до сих пор там.

Справка «Известий»

На сегодняшний день в России насчитывается, по разным данным, от 300 до 500 различных сект. Число людей, вовлеченных в деструктивные и оккультные религиозные организации, достигает 1 миллиона человек. Из них 70 процентов — молодые люди от 18 до 27 лет.

В настоящее время наблюдается активизация как традиционных, так и недавно возникших сект — это «Церковь сайентологии», «Церковь Объединения», «Общество Сознания Кришны», «Свидетели Иеговы», «Церковь Последнего Завета» (последователи Виссариона), «Церковь Христа», «Белое братство», «Страна Анура», «Семья». Недавно в ряде регионов России прошли конгрессы «Свидетелей Иеговы», а в столичных образовательных заведениях отмечена активизация сайентологов и мунитов — вербуют потенциальных адептов.

По мнению психологов, бывшему кришнаиту для возвращения к нормальной жизни в среднем необходимо 11 месяцев, муниту — 1 год и 4 месяца. Сайентологи реабилитации практически не поддаются.