Беседа архиепископа Екатеринбургского и Верхотурского Викентия в телевизионной программе «Архипастырь»

4 октября архиепископу Екатеринбургскому и Верхотурскому Викентию исполняется 50 лет. Съёмочная группа Епархиального телевидения встретилась с Архипастырем накануне этой даты. В беседе, которая получилась на редкость тёплой и интересной, Владыка вспомнил многое из своей жизни. Вспомнил родительский дом, свою семью, маму и отца, которые, несмотря на годы оголтелого атеизма, смогли привить детям любовь к Богу. Истинно православные люди, они имели крепкую веру. Вера таких людей, собственно, и спасла нашу Россию, и до сих пор питает её корни. Об этом свидетельствует тот путь духовного обновления, по которому мы всё увереннее двигаемся последние десятилетия. Значит, сохранилось в сердце самое светлое и святое: вера, любовь, надежда. Сохранилось на донышке души каждого из нас, что греет, что особенно мило и дорого нам, что даёт силы жить. Именно с дорогих сердцу детских воспоминаний и начал свой рассказ Владыка Викентий.
В нашей семье вспоминается, как мать и отец заботились о нас, о своих чадах. Заботились о том, чтобы мы получили хорошее воспитание и образование, присматривали за всеми нашими действиями, чтобы мы никак не уклонились в той или иной степени от нужного направления в жизни. Несмотря на то, что к религии в то время относились очень, очень плохо, даже с каким-то с гневом, с раздражением, с осуждением, они пытались всегда нас учить тому, чтобы мы не оставили веру в Бога при любых ситуациях.
Семья была религиозная, мать и отец ходили всегда в церковь, считали за правило, чтобы в субботу и в воскресение быть в храме Божием, при любых климатических условиях, хотя для этого надо было пешком идти около 14 километров. Мне очень хорошо запомнилось, как приятно было вставать утром рано, где-то в 3 часа, и бегом будить своих родителей, говорить, что пора идти в храм. И для них была радость видеть своего сына, как он бежит вперёд по дороге в церковь. Вспоминается, как, особенно в летнее время, когда на улице тепло, птички поют, уже светает, погода хорошая, всё цветёт, всё благоухает, и идём в храм, а там ещё храм закрыт, поэтому отдыхаем на травке…
Удивительная и неодолимая тяга к духовным книгам, появилась у Владыки ещё в детстве, когда литературы-то подобной днём с огнём невозможно было сыскать, а дома, кроме Евангелия и молитвослова ничего не было. Наверно поэтому с особой отчётливостью в памяти Архипастыря сохранился один яркий эпизод, связанный с его первой духовной книгой.
Помню, один раз, я находился на улице и играл со своими сверстниками, и вдруг я вижу, что одна женщина стучится в ворота дома, где мы жили, и ей никто не открывает. Тогда я оставил свою игру, чтобы спросить, что она хотела. «Вот, папа попросил принести вам книгу, мне надо передать её ему», — а родителей как раз не было дома. Я ответил: «Давайте, я передам им, когда они приедут». «Только, — предупредила она, — смотри, никуда не день, это очень ценная книга и обязательно передай родителям». И вот, я взял эту книгу, пришёл в дом, и окунулся в чтение… Я забыл всё: и игру, и уроки, к которым должен был готовиться на следующий день. До поздней ночи читал. Так мне было интересно читать эту книгу.
Когда я спохватился, было уже поздно, а нужно было еще уроки на следующий день учить: и стихотворение большое наизусть надо было читать, и математику. Я как-то растерялся, думал о том, что со мной будет… Взял, быстро начал читать, хотел хотя бы быстро просмотреть, что я смогу выучить назавтра, потому что, не дай Бог, спросят, и тогда я двойку получу… И свершилось чудо. Я был очень удивлён: за очень короткое время я выучил стихотворение и сделал все остальные уроки. На следующий день я получил все пятёрки. Мне так было удивительно! Я так быстро никогда не учил. Обычно мне нужно было посидеть: пока запомню, пока пойму, пока что… Благодаря чтению этой духовной книги, я так хорошо усвоил этот материал, что на следующий день я хорошо ответил и получил хорошие оценки — она дала мне просвещение. Это была моя первая духовная книга, и одно из первых тех чудесных явлений, которые я почувствовал в детстве. Господь показал мне, как хорошо читать духовную литературу, как она полезна, как она просвещает ум и способствует даже светским познаниям.
Мы нынче очень рано и, может быть, не совсем оправданно становимся самостоятельными, независимыми, ошибки делаем, путаемся в жизненных обстоятельствах и не можем найти выхода. На советы старших не обращаем внимания, а следовало бы… Владыка Викентий с благодарностью вспоминает своих родителей, которые привили ему многие добрые качества и воспитывали его в строгости и послушании.
Отец всегда давал указания, когда уходил на работу. Говорил, что мне нужно было делать по хозяйству, а когда приходил, то всегда спрашивал, почему что-то не сделано, или сделано неправильно. Если что — заставлял переделывать. Он любил, чтобы у нас дома был порядок. Чтобы везде было чисто, аккуратно, чтобы всё было красиво положено на своё место, а не просто брошено в кучу. Если он говорил колоть дрова, то их надо было укладывать ровно, как в спичечном коробке. И он любил, когда мы это выполняли. Если мы по лености как-то по-детски относились к этому, то он выражал недовольство. Всё было строго.
Как и почему выбрал Владыка Викентий путь духовного служения? Да и брат его, Анатолий, сделал то же самое и служит теперь священником в одном из храмов Кишинёва, у себя на родине. У Владыки тоже была учёба, работа, военная служба, всё как у сверстников. И думал он совсем по-другому устроить свою жизнь. Стать врачом. Но призвание Божье для него заключалось в другом. В 1978 году он заканчивает Московскую Духовную Семинарию. Затем поступил в Академию.
Дело в том, что в нашем роду не было священнослужителей. Ни одного. Конечно, это было призвание Божие. В своём детстве, в юношеском возрасте, даже после Армии, у меня не было в мыслях даже о том, чтобы стать священником. Я думал совсем по-другому. Я после 11 классов тогда хотел поступить в мединститут, но по совету родителей, по совету Владыки Варфоломея, который был Правящим Архиереем тогда у нас, не поступил…
Родители сыграли в этом большую роль. Дело не в том, что они не хотели, чтобы я учился, а боялись, чтобы я не потерял веру. И когда отец услышал, что в институте будут учить атеизму, это ему было очень, очень неприятно: «Я всю жизнь учил тебя не отступать от веры нашей, а там, конечно, тебя научат тому, что нет Бога. Лучше ты будь простым человеком, но христианином. Ничего страшного в этом не будет».
Поэтому я пошёл на работу. Потом в армию. Отслужил. Во время того, когда работал, после работы постоянно ходил в церковь. И вот, меня увидел Владыка Варфоломей. Присмотрелся ко мне и пригласил меня в алтарь. Я стал у него иподиаконствовать. Помню, он спрашивал меня о том, боюсь я или нет, потому что я знал, что надо мной будут и смеяться, и ругать, и запрещать, и преследовать, и так далее. Я ответил, что нет, не боюсь… И, когда я стал иподиаконом, я больше стал любить церковную жизнь, церковную службу, понравилось это мне, и конечно, хотелось больше узнать о Боге. О церковной жизни. И владыка, сказал, что мне было бы хорошо для этого поступить в Семинарию. До этого, я даже не знал, что это такое. «Учиться», — говорил, — «можешь, где хочешь. В Одессе, в Москве, в Ленинграде. Куда хочешь, туда и иди». Это было ещё до армии. Эта мысль запомнилась мне.
После армии я решил пойти учиться в Семинарию. Толчком было то, что я встречался со своими одноклассниками и, даже, двоюродными сёстрами и братьями, которые уже учились в институтах и набрались многого атеизма. Начали со мной спорить, меня отговаривать, надо мной смеяться. Мне было обидно, так как я не мог им ответить. В душе у меня была крепкая вера, а выразить её я не мог. Я мало читал книг духовных, их не было, и мне тяжело было им ответить. И я специально решил пойти учиться, чтобы я мог им ответить так, как надо. Когда я проучился один год, я чувствовал себя как герой, стал вести с ними беседы, объяснять, толковать, для меня это было как-то легко. Их научили в институте, а меня — в Семинарии…
О монашеском пути Владыка размышлял долго: выбор был труден, так же, как путь инока, великий, святой путь. И сейчас он вспоминает в мельчайших подробностях принятие монашества, которое совершилось в 1981 году. 19 мая этого же года его рукоположили в иеродиаконы. А 18 января 1982 года в иеромонахи. В этот же год он становится помощником ризничего Троице-Сергиевой лавры, а в1985 возведён в сан игумена. Особенно непросто далось ему решение идти по иноческому пути.
Путь монашеский я избрал в Академии, на третьем курсе. Тогда уже нужно было определиться, потому что после окончания духовных школ нужно делать выбор: или жениться, или монашество. Чтобы получить сан, а потом идти либо на приход, либо в монастырь. Тогда я стал думать, советоваться с духовниками, с родителями, со многими своими знакомыми, думал много очень, молился. Когда я обращался к отцу Кириллу, моему духовнику, спрашивал у него, чтобы он сказал мне, как быть, он говорил, что мне уже 27 лет, я должен выбирать сам. Чтобы я сам решил, а он уже благословит мое решение. А так чтоб за меня решать, так, говорит, нет — не получится…Я мучился, думал… Потом решился, всё-таки. Всё равно отец Кирилл дал мне какой-то толчок. Может быть очень деликатно, но очень прозорливо. Намекнул, что раз я в 27 лет всё ещё не женат… Услышав эти слова, я понял, что есть благословение на монашеский путь. И я никогда не отчаивался в том, что я принял монашество. И не жалею, что стал монахом. Когда я перешёл в монастырь, мне было очень хорошо, я почувствовал, что это — моё. Ничего больше мне не нужно было. Святые отцы говорят, что если человек пришёл в монастырь и он чувствует себя как яичко в своём гнёздышке, нет никаких сомнений, подозрений, волнений и так далее — значит, он на месте. Так я себя и почувствовал. И слава Богу! До сих пор по милости Божией мне так же хорошо.
Ещё некоторые подробности из духовного служения Архипастыря. 28 августа 1990 года Владыка Викентий был возведён в сан архимандрита. Спустя 5 дней, 2 сентября, состоялась хиротония его во епископа Бендерского, викария Кишинёвской епархии. Это и последующее время вместило в себя путь иноческого служения и архипастырского. В чём же различия этих путей? Вот что ответил по этому поводу Владыка.
Путь иноческого служения — это трудиться над собой, чтобы искоренить свои слабости, немощи, работать над собой, жить в единстве, в одиночестве. «Монос» — значит, один. В архипастырском же служении надо думать не только о себе, но и о своей пастве. Не только мирской, но и духовной. Священнослужителей тоже надо «пасти», направлять на праведные пути. Мирян тоже надо учить и направлять. Это, конечно, большая ответственность…
Вот воспоминания, которыми решил поделиться с нами Владыка Викентий в связи с военными событиями в Приднестровье. Монастырь, в котором он служил в ту пору настоятелем, был в центре военных действий. Конечно, ему пришлось испытать много бед, невзгод и опасностей, неся под свист снарядов и пуль служение епископа и роль миротворца.
Конечно, там была и миротворческая роль. Ведь там были три республики. Каждая республика имела своего президента, свою власть, своё направление, часто противоположное… А все они — моя паства, мои духовные чада. Я о всех должен нести попечение. Но они по-своему смотрели на Архипастыря, предъявляли мне совсем другие требования, не совсем церковные и духовные, а о светской и политической поддержке. Чего я не хотел и к чему не способен. Поэтому были какие-то подозрения, трения… К сожалению, в этом конфликте невозможно было не подозревать кого-то в чём-то.
Приходилось несколько раз быть под обстрелом. Когда я был в соборе, в Бендерах, там тоже стреляли, когда я был в монастыре, то приднестровские войска находились на одном берегу, молдавские — на другом. Над монастырём летали пули и снаряды. Один из таких снарядов попал в барабан купола нашего центрального собора. Для меня это было очень неприятно, так как я только что закончил ремонт этого храма. Я его принял, как это обычно бывает, в очень печальном состоянии, после многих лет лихолетья, сделал прекрасный ремонт. И вдруг, утром встаю, смотрю — пробоина.
Чудо, что этот снаряд не взорвался. Он упал в храм, а там, в храме, было много литературы духовной, и он среди книг и остановился. И конечно мне было больно. Когда была Вторая Мировая, когда фронт проходил здесь, монастырь остался невредим, а в наши дни стал центром военных действий. Подозревали, и что мы скрывали агентов, что мы стреляли с колокольни, а она очень высокая, 78 метров, большая колокольня… Много говорили и по телевидению, и по радио, что, мол, «Владыка Викентий там стреляет». Генерал Лебедь тогда был командующим 14-й армией, царствие ему небесное, он меня и защитил… Сказал, что он лично смотрел за колокольней, и что оттуда не было ни одного выстрела. А его слово было очень сильное, крепкое и авторитетное. Поэтому, слава Богу, что как-то так прошло, а то, видите как, могут, что хочешь приписать. Война есть война…
К нам на Урал Владыка Викентий прибыл из Абаканской и Кызылской епархии уже в сане архиепископа. В памяти наших земляков запечатлелся тот августовский день 1999 года, когда он прямо с самолёта прибыл в Иоанно-Предтеченский Кафедральный собор, на свою первую службу в Екатеринбургской епархии. С того момента прошло чуть более 4 лет. Годы, которые стали чрезвычайно плодотворными и созидательными и необычайно активизировавшими духовное обновление края.
Во всех епархиях у нас были одни и те же проблемы. Годы лихолетья прошли по всем уголкам бывшего СССР. Одно и то же было: разрушенные храмы, нехватка священнослужителей, нет ни учебных заведений, ни социального служения Церкви, ни миссионерского. Хотя я здесь нашёл уже что-то: нормально была налажена работа и миссионерская, и социальная, и культурная. Меня это порадовало: то, что я пытался делать в тех епархиях…
В Бендерской епархии я открыл училище, семинарию, стал строить корпуса для семинаристов, типографию приобрёл, начал печатать газету. В Абаканской епархии — посложней, так как там совсем с нуля пришлось начинать. Там совсем не было никогда Епархии в том регионе. Там тоже начали печатать газету небольшую, школу открыли, духовное училище, храмы начали строить, священнослужителей начали готовить.
А здесь уже, слава Богу, было это. Надо было только не остановить этот темп развития, а дать ему ещё больший импульс, чтобы все ещё сильнее заработало. Это было самое важное. Чтобы не остановить то, что было сделано, а ещё большее дать развитие. По мере своих сил, я старался это делать.
Это очень важно, чтобы теми возможностями, которые имеет сейчас Церковь, мы могли воспользоваться. Святейший Патриарх говорит об этом, что нужно много трудиться, что есть много возможностей, что люди нуждались и нуждаются, особенно тогда, когда ещё ситуация была очень тяжёлой для страны, в поддержке, хотя бы духовной, со стороны Церкви.
Мы, конечно, стараемся и материальное что-то сделать по мере своих сил, но больше — духовное. Это тоже важно для людей в тюрьмах, школах, детских садах. Нужно переломить как-то ситуацию, ведь до этого на нас смотрели другими глазами. Смотрели, как на людей, которые вред приносят обществу, которые не нужны обществу, которые являются опиумом для народа. Сейчас нужно показать, что мы — не опиум для народа, что мы необходимы людям, в их трудностях, бедах и скорбях. И приятно видеть, что сейчас нас признают как церковную организацию, которая может помочь людям во всех сферах их жизни.
Светел, ответствен и священен житейский и духовный путь архиепископа Викентия. Дела его, осуществлённые только здесь в Екатеринбургской епархии, говорят за себя сами. Храм-на-Крови, монастырь во имя Царственных Страстотерпцев на Ганиной яме, Свято-Троицкий Кафедральный собор и множество храмов по области — вот лишь видимые вехи его трудов.
Но есть и невидимые: его молитвы, чаяния, помыслы, которыми наполнен архипастырский труд Владыки, вкладывающего все свои силы на благо Русской Православной Церкви.
Беседовала Валентина Ефремова