 |
| Невское время | Дмитрий Митюрин | 25.09.2003 |
В отличие, скажем, от того же Меншикова его имя мало о чем говорит петербуржцам, однако справедливости ради следует отметить, что именно при нем столица Российской империи украсилась множеством архитектурных памятников и приобрела черты подлинно европейского города. Не случайно в 1770-х восхищенные иностранцы, по аналогии с одним из прекраснейших городов Древнего Востока, присвоили Петербургу почетный эпитет — Северная Пальмира.
Фамилия Чичериных ведет свою родословную от некоего Афанасия Чичерни (Чичерини) — итальянского дворянина, прибывшего в 1472 году в Москву в составе свиты византийской царевны Софии Палеолог — невесты Ивана III. Место, где в 1724 году появился на свет будущий генерал-полицмейстер Петербурга, не установлено. Можно предположить, что это было родовое имение Чичериных — село Ильинское, близ города Белева.
Начав карьеру в гвардии, к 40 годам Николай Иванович дослужился до полковника и должности киевского обер-коменданта (1760). После восшествия на престол Екатерины II его старший брат Денис стал губернатором Сибири и, судя по всему, «замолвил словечко» за младшего, который был вызван к государыне для личного знакомства. Несомненно, Николай Иванович произвел на Екатерину благоприятное впечатление, поскольку среди многих других кандидатур именно его она сочла достойным занять должность петербургского генерал-полицмейстера (1764 год).
Главной задачей Чичерина на этом посту стала реализация обширной градостроительной программы. Сразу же после прибытия в столицу он вошел в состав «Комиссии о Петербургском строении» и одновременно утвердил новый план застройки города, предложенный архитектором А. В. Квасовым.
Тогдашний вид Петербурга был еще весьма далек от задуманного Петром I «парадиза». Большинство зданий были построены из дерева в один этаж и занимали незначительную часть отведенных под них земельных участков, дома были удалены друг от друга, лишь немногие центральные улицы были мощены булыжником.
По инициативе Чичерина Комиссия издала указ, согласно которому все дома должны были возводиться в одну линию, причем только из камня и не менее чем в два этажа. Внутри частных городских усадеб разрешались деревянные постройки, но лишь в соответствии со специальным утвержденным в полиции планом.
Земельные участки и дома в центральных районах города принадлежали людям высокопоставленным и, следовательно, весьма состоятельным. Перестройка своих усадеб в камне была для них хотя и обременительной, но вполне посильной обузой. Жители же окраин принадлежали к низшим слоям общества, и амбициозные архитектурные проекты Комиссии зачастую не соответствовали их финансовым возможностям.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ С ЛОРНЕТОМ
Обстоятельство это было учтено при составлении довольно оригинального проекта реконструкции трех периферийных площадей — на Песках (район вдоль нынешнего Суворовского проспекта), в Коломне (район, ограниченный Крюковым каналом и реками Мойкой, Пряжкой и Фонтанкой) и в Нарвской части. Стоящие на площади дома выглядели крайне непрезентабельно, и тогда Комиссия постановила перестроить за счет казны фасады зданий, задние же части домов хозяева должны были перестроить за собственный счет, в соответствии с собственными финансовыми возможностями.
Активная деятельность Чичерина привела к тому, что в царствование Екатерины II архитектурный облик Петербурга претерпел кардинальные изменения. Город не только продолжал расширяться, он вытянулся вверх и оделся в камень. Через каналы и протоки были перекинуты первые каменные мосты — Эрмитажный, Прачечный, Верхне-Лебяжий, Казанский и Каменный. Новые гранитные набережные превратили водные артерии города в настоящие художественные ансамбли. Главная царская резиденция — Зимний дворец — расширилась за счет Малого Эрмитажа.
Видимо, воспоминания Екатерины о чистеньких аккуратных германских городах заставили государыню обратить особое внимание на благоустройство столицы, предписав Чичерину озаботиться установкой досок с указанием улиц. Генерал-полицмейстер с этой задачей справился, причем в 1768 г. появились указатели не только на русском, но и на немецком языке.
Однако эта проблема была второстепенной. Гораздо большей заслугой Чичерина явилось создание специальной команды фонарщиков и установка на улицах города двухсот новых фонарей (всего к 1770 г. фонарей в Петербурге было 1257 штук), а также скамеек для отдыха и зимних грелок-беседок, под сенью которых в зимнее время петербуржцы могли найти укрытие от холода (всего было установлено 12 уличных каминов и 144 печи).
Активное строительство имело следствием приток в столицу дополнительных рабочих рук и рост населения Петербурга. Собственно, именно со времен Чичерина было покончено с порочной практикой принудительного заселения города. Теперь в столицу на постоянное жительство ехали добровольно.
Генерал-полицмейстер ежедневно докладывал государыне об общем положении в Петербурге: о строительных работах, ценах на продукты, всевозможных происшествиях, ведущихся среди жителей разговорах и
т. п. Особенно чутко императрица воспринимала информацию о настроениях в обществе. Так, например, некоторую тревогу вызвало у нее известие о том, что среди столичных франтов стала распространяться заимствованная из Европы мода на стриженые головы, короткие косы, высокие воротники-жабо и лорнеты. В моде этой государыня усмотрела тревожные признаки идущей с Запада либеральной заразы. Вредное поветрие ликвидировали изящным и остроумным способом: Чичерин остриг полицейским-будочникам головы, нарядил их в жабо и вооружил лорнетами. Франты тут же перешли на традиционные костюмы.
Екатерина не скупилась на милости в адрес градоначальника. В 1768 году ему был пожалован земельный участок с четырехэтажным домом на Невском проспекте (ныне Невский 15). С этого времени мост через Мойку, рядом с которым находилось здание, ранее именовавшийся Зеленым, стал называться Полицейским.
Кроме того, Николай Иванович обзавелся дачей на левой стороне Петергофской дороги, которая настолько приглянулась Г. Р. Державину, что он даже посвятил ей стихотворение «На загородный дом сенатора Николая Ивановича Чичерина»: «Поставлен домик сей сует во избежанье // Тебе, совета муж, в спокойство по трудам. // Кто любит истину, честь, разум, прилежанье, — // Сим добродетелям воздвигнут этот храм».
ЖЕРТВА НАВОДНЕНИЯ
В 1773 году Николай Иванович получил звание генерал-аншефа. Однако через три года его отношения с Екатериной II начали портиться. Поводом для этого послужил эпизод, о котором рассказал секретарь и делопроизводитель генерал-полицмейстера А. В. Марков. В 1775 году Чичерин и Марков посетили некую северную губернию с целью расследования злоупотреблений одного крупного чиновника.
Обвиняемый предложил Маркову в качестве взятки астрономическую по тем временам сумму в пятьдесят тысяч рублей золотом. Тот не устоял, однако при всем желании никак не мог закрыть дело без ведома своего начальника. Чичерин, узнавший о взятке от самого Маркова, пошел ему навстречу. Из пятидесяти тысяч он не взял себе ни рубля, действуя исключительно из желания «порадеть родному человеку».
Правда, гуманизм Николая Ивановича оказался весьма относительным: вора-чиновника оправдали, а двух его секретарей, написавших абсолютно справедливый донос на начальника, били кнутом и сослали в Сибирь. Дело каким-то образом дошло до Петербурга и вызвало возмущение императрицы. Над Чичериным сгустились тучи. Теперь для его отставки требовался лишь повод, и здесь в дело вмешалась стихия…
Наводнение 1777 года привело к гибели многих петербуржцев. Точное число жертв установить так и не удалось, однако об их количестве можно судить по отдельным фактам. Известно, например, что на взморье смыло острог с тремястами арестантами, а на протяжении нескольких дней после наводнения на расстоянии одиннадцати верст от городской черты находили трупы утонувших людей и животных.
Полиция действовала достаточно бестолково и существенной помощи пострадавшим не оказала. Сам Чичерин на шлюпке проплыл от своего дома до Зимнего дворца и явился пред очи «матушки-императрицы». Ничего приятного он не услышал. Екатерина II вышла навстречу генерал-полицмейстеру, поклонилась ему в пояс и сказала: «Благодарствуй, Николай Иванович! По милости твоей погибло несколько тысяч моих добрых подданных!» Чичерина от таких слов хватил удар.
Генерал-полицмейстер слег в постель, а его помощник Марков (успевший обеспечить себя до конца жизни) был выслан из столицы в 24 часа. Самого Чичерина отправили в отставку в декабре 1777 года. Так и не оправившись от удара, Николай Иванович скончался в Петербурге в 1782 году и был похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.
