О чем звонит колокол

Каждые утро и вечер люди, живущие рядом с Владимирской площадью или случайно оказавшиеся в этом месте, слышат удивительной красоты звон, несущийся с колокольни собора Владимирской иконы Божией Матери. Иногда, даже далекие от религии, они останавливаются, чтобы послушать колокола собора. А постоянные прихожане по звону легко определят, какой сегодня день — будничный, постный или праздничный. 1 октября этого года исполнится десять лет с того дня, когда Владимир Кайчук (ныне лауреат российских и международных фестивалей колокольных звонов) первый раз поднялся на звонницу церкви и ударил в колокол.

Служба без графиков
Основная гражданская специальность Кайчука — реставратор художественной позолоты. В церковь он пришел в сентябре 1989 года, его тогда пригласили золотить царские врата. Последующие четыре года Владимир реставрировал различную церковную утварь — киоты, рамы. И — учился звонить.

— Как вышло, что реставратор стал звонарем?

— Сказать, что я всю жизнь мечтал звонить, будет неправдой. Это произошло неожиданно для меня самого. Когда я пришел в церковь, меня просто потянуло на колокольню. А потом я понял: это мое. Официально звонарем церкви я стал в октябре 1993-го, когда прежний звонарь, Иван Аверьянов, ушел на пенсию. Он звонил только в воскресные и праздничные дни. Первые уроки я получил именно от него. Сейчас Иван Антонович живет в Белоруссии, но часто бывает в Питере и непременно заходит к нам. <

— Вы звоните каждый день?

— Да, по будним дням в 9 утра и в 6 вечера. По воскресным — утренние звоны в 7 и в 10 утра. А в праздники еще чаще, там и в начале службы, и во время нее: Ну, и венчальные, погребальные звоны.

— И все десять лет — вы один?!

— Нет (смеется). Это невозможно. Хотя первый год я отзвонил в одиночестве. Чуть плашмя не лег. Мы ведь в самом начале с настоятелем договорились, что звонить я буду каждый день, он благословил меня. Но планка оказалась поднятой слишком высоко. Казалось бы, ну отзвонил десять минут утром, пятнадцать вечером — что такого тяжелого? На самом деле это постоянное напряжение. Выходных, считай, нет, в субботу-воскресенье, если с семьей выедешь за город, ты уже в два часа дня начинаешь думать о том, что в шесть звонить. Возвращаешься в город — нервничаешь, поезд торопишь.

Потом пришли Андрей Иванов, Марат Капранов — стало легче. Сейчас у нас в штате три звонаря.

— Как вы распределяете, кому когда звонить?

— Никак. У нас нет графиков. Все по дружбе, по договору. Ну, и жизнь диктует. Здравый смысл и бытовые обстоятельства. А если звонишь по графику, это уже не служение.

Компания колоколов
Владимир убежден, что каждая колокольня индивидуальна и неповторима. Потому что одинаковых колоколов нет и быть не может.

— Колокола — как люди. Нет среди них плохих, есть те, которые ты еще плохо освоил. У каждого свой голос, свой характер, норов. Есть наука, исследующая историю колокольных звонов. Ее название — кампанология — похоже на слово «компания». (Кампань — область в Италии, где появился первый в христианстве колокол). Колокола в звоннице должны быть как люди в дружной компании. Иначе они начнут конфликтовать, «сжирать» друг друга. Каждый по отдельности может «реветь», «квакать», но в аккорде звучит совсем иначе. И первая задача звонаря — подобрать такую компанию, чтобы колокола жили дружно между собой и были созвучными.

— Какой звон «самый главный»?

— Самый древний и самый главный — благовест. Он зовет верующих в храм. Это самый простой звон, равномерные удары в колокол. (Напевает.) Бом-м-м. Бом-м-м. К нам-м-м. В храм-м-м-м. Вообще благовесты бываю разными: праздничными, постными, будничными, елейными. Когда идет Великий пост, в постном благовесте паузы в два раза дольше — чтобы можно было произнести между ударами Иисусову молитву (Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго). Праздничный благовест бьется в большой колокол. Да, есть еще всполошный звон, он звучит, когда произошла беда, чтобы созвать людей, предупредить их о чем-то. Удары очень частые. (Напевает.) Дамм-дамм-дамм. Беда-беда-беда-а-а.

— А погребальный звон?

— Это другой вид, он называется перебором. Колокола перебираются — от самого маленького до самого большого. А заканчивается все резким одновременным ударом сразу во все колокола. Опытные звонари так звонят, что людей от этого звука просто передергивает. Погребальный звон символизирует рождение человека, его жизнь и пресечение жизни. Он звучит во время похорон. А когда тело уже предано земле, начинается радостный трезвон. Радостный — потому что в христианстве смерти нет. Переборы всегда погребальные, а есть еще перезвоны. Они, наоборот, всегда торжественные, праздничные. Известен Господский перезвон — он звучит, когда в Страстную седмицу выносят Плащаницу. И ни в коем случае нельзя путать и Господский перезвон применять к людям.

— Что нужно для того, чтобы стать звонарем? Музыкальный слух, чувство ритма?

— Это банально прозвучит, но самое главное здесь — искреннее желание. А что касается слуха… Музыкой я не занимался, даже нот не знаю. Чувство ритма — безусловно. На Западе колокола настроены по нотам, там можно сыграть любую мелодию — хоть Баха, хоть «Битлз». Там основа — мелодия. А в русском звоне главное — ритм и тембры.

Служение и самовыражение
Вижу на столе у Владимира диски и кассеты с записями колокольных звонов. Спрашиваю о них. Владимир оживляется.

— Прослушивание записей других звонарей — это очень важно! Ведь это передача опыта! Но мы не только слушаем записи. Звонари нашего собора состоят в Ассоциации колокольного искусства России. Она устраивает фестивали, поездки. Встречаются звонари, общаются, слушают друг друга. Это так много для нас значит!

— А какой из услышанных вами звонов поразил вас более всего?

— Это Большой праздничный звон Троице-Сергиевой Лавры. Звонил отец Михей. Это та пасхальная радость, которая просто переполняет тебя. Ее невозможно скрыть, она всепроникающая. Это невозможно описать на словах. Он звучит всего минуту с небольшим, но лучше звона я не слышал, для меня это идеал. Мне нравятся многие пасхальные трезвоны. Православие пасхоцентрично, Пасха — это его стержень. На Западе главный праздник — Рождество. А для православия важен не материальный приход, а то, что нет смерти. Вообще я считаю, что у нас самая радостная религия.

— Может ли звонарь, служащий в Церкви, ощущать себя музыкантом, творцом?

— Нет.

— Почему же тогда есть знаменитые звонари, славящиеся свои искусством?

— Звонари изначально помещены в строгие рамки, они соблюдают Устав, каноны. Как звонарь может показать свое искусство? Вот, например, есть звон, где в каждый колокол бьют семь раз. И звонарь может совместить последние два в один с первыми двумя в другой. С одной стороны, все соблюдено, с другой, звучит совершенно по-другому. Но здесь необходимо помнить, что мы все-таки служим Богу, а не исполняем музыку — не показываем: вот, мол, какие мы хорошие звонари. Это в светской жизни ключевое слово для художника — «самовыражение». В Церкви оно исключено, здесь главное — служение Богу. А так на колоколах можно сыграть все что угодно — рок, джаз. Только зачем?

— Но где эта грань, отделяющая творчество-служение от творчества-самовыражения?

— Этот вопрос меня волнует все время, что служу в соборе. Между ними очень тонкая грань. Но где-то там, внутри, я чувствую ее, эту границу.

«Все слышно»
В 2000 году звонари собора Владимир Кайчук и Андрей Иванов основали школу звонарей. Уроки проходили там же, в соборе, но, естественно, не на самой колокольне, а в учебной звоннице, колокола которой — уменьшенные копии «настоящих». Некоторые ученики звонарей уже работают в храмах города — Успения Пресвятой Богородицы на Охте, в новом храме на Пискаревском. Кто-то звонит в других городах. <

— Какие-нибудь ЧП происходили за десять лет службы?

— Происходили и происходят. Мы ведь все люди. Вот недавно я заболтался со служителем. Смотрю на часы — вижу, что уже три минуты как звонить должен! Я все бросаю, бегу на колокольню, язык на плече:

— На звоне это как-то отразилось?

— Конечно! Ведь по правилам надо спокойно подняться, отдышаться, сосредоточиться, сотворить молитву. А в тот раз, когда опоздал, вышло дежурно, механически. По звону легко определить, в каком состоянии звонарь, что он испытывает. Звон может выдать робость человека. Или его раздражение. Или радость. Или боль. Все слышно.

Поставить точку в разговоре с Кайчуком оказалось просто — время на часах было уже без десяти шесть. Когда я из реставраторской спускался вниз, Владимир поднимался на колокольню. И спустя какое-то время колокола начали созывать прихожан. И запели: «К нам-м-м… В храм-м-м…»