Национализация как локомотив отечественной экономики

Когда в конце 80-х годов либерально настроенная публика, закусив удила, рвалась к власти, она придумала несколько мифов, некоторые из которых живы до сих пор. Застрельщики перестройки, например, рассказывали доверчивым советским людям, что существует такая чудная форма правления как демократия, и что она применима в любом обществе. Потом вдруг оказалось, что демократия может быть внедрена только в странах, культура которых уходит корнями в Древнюю Грецию и Рим, а государства, исторические истоки которых лежат в восточных деспотиях, демократией не довольны и требуют себе единовластного правителя. Да и в странах западной культуры демократия хороша только в моменты благополучной сытости, а как только маломальские проблемы возникают на горизонте, демократию сворачивают и устанавливают авторитарные режимы. Однако сказки о демократии живы до сих пор, а американские бомбардировщики кидают бомбы на тех, кто их не хочет слушать.

Другой зловредный миф — об ужасных сталинских репрессиях — «Наша Родина» и ее авторы разоблачали не единожды. Не было ста миллионов миллиардов тысяч безвинных жертв, уморенных кровожадным диктатором, а была политическая нейтрализация тогдашних перестройщиков, о которой перестройщики сегодняшние галдят из личных мотивов. Судя по тому, что уже к середине 50-х годов недобитые в 1937 году вредители снова стали поднимать голову, репрессии Великого Сталина были недостаточно полными, а его гуманизм и человеколюбие сыграли злую шутку, обернувшуюся в 1991 году потерей территорий и многомиллионными потерями действительно невинного населения.

Однако существует еще один либеральный миф, борьба с которым не начата, и который глубоко укоренился в умах даже у многих русских патриотов. Принято считать, что частная хозяйственная деятельность по одному своему определению уже эффективнее государственной хозяйственной деятельности. Это не так, и вырвав из рук гнилых либералов этот ложный аргумент, которым они давно спекулируют, мы лишим их экономической базы и, как следствие, лишим их политического влияния. Государственная форма собственности ничуть не хуже, чем частная, или чем подвид частной — акционерной собственности. Безусловно, существуют ниши, где частник может справиться лучше, чем государственный управляющий, например, в мелкотоварном производстве. Когда в лавочке работает пять человек, и хозяин сам участвует в производстве, постоянно присутствует на месте и следит, чтобы работники не воровали и не бездельничали, возможно, что здесь частный бизнес эффективнее. Когда же бизнес становится крупным, и собственник не участвует в производстве непосредственно, а всем руководит управляющий, то форма собственности становится уже не важна, а важным становится механизм стимуляции управляющего и механизм контроля над ним.

Существует также ниши, где значительнее эффективнее проявляет себя государственная форма хозяйствования. Например, в тех отраслях промышленности, где для производства необходимы крупные инвестиции, частный капитал не в состоянии аккумулировать требуемое количество средств. Индустриализация в России в 30-е годы прошлого века не могла пройти такими темпами и в таком масштабе, если бы проводилась частным бизнесом. За десять лет СССР сократил отставание от развитых стран, которое достигало полувековой дистанции. То же самое можно сказать о сельском хозяйстве, ни одно частное хозяйство не было способно на массовое внедрение машинной техники, как потому, что не обладало инвестиционным ресурсом, так и потому, что руководители-частники не обладали историческим и экономическим кругозором.

Если брать соревнование советского государственного ракетно-космического и оборонного комплекса и американского частного ВПК, мы, с одной стороны, видим, что наши ракеты, космические корабли, самолеты и танки, сделанные на госпредприятиях, ничуть не хуже, чем американские, сделанные на частных. С другой стороны, что их частные концерны ничего такого бы вообще не произвели, не будь американского государства, его финансов и заказов. И то, что СССР проиграл Холодную войну является вовсе не результатом преимущества частного способа производства над государственным. Просто американское государство оказалось управляемо более эффективным способом, чем государство советское. Американские чиновники сумели придумать аферу 1971 года с отменой золотого стандарта и выпуском необеспеченных денег, а советские не сумели эту аферу углядеть. Форма собственности тут совершенно не причем, дело в квалификации и застое кадров в СССР.

Акционерный капитал, который является разновидностью частной формы собственности, так же не является более эффективным по сравнению с государственным капиталом. Пример американского «Энрона» (Enron), где управляющие разворовали у частных акционеров денег больше, чем все наши чиновники за семьдесят лет украли у советской власти, показывает, что частный капитал следит за своими деньгами также плохо, как и государство, или даже хуже. Спутниковая система «Иридиум» (Iridium), системы мобильной связи третьего поколения (G3), лопнувший Интернет-пузырь на Уолл-Стрит — во всех этих случаях частный капитал вложил десятки миллиардов долларов в совершенно бесперспективные проекты, т. е. оказался неспособным эффективно управлять в больших масштабах. «Иридиум» продали Пентагону, переложив на государство свои издержки управления, лицензии на сотовую связь вернуть назад правительствам Франции и Германии частники не сумели, понесли убытки, а государственные бюджеты получили прибыль, обыграв «эффективных» частников. Деньги от Интернет-пузыря в большей части не достались никому и растворились в воздухе. Таким образом, видно, что кидать деньги на ветер частный бизнес умеет ни чем не хуже, чем чиновники из Госплана. Вопрос не в том, какая форма собственности, а в том, как налажено управление.

Приняв это, мы, естественно, задаемся следующим вопросом: если и государственное, и частное предприятие работают примерно одинаково плохо, зачем проводить курс на приватизацию? Вооружившись калькулятором, можно произвести простой подсчет. Пусть плохо работающее государственное предприятие приносит прибыли на 100 рублей, и пусть ставка налога на прибыль в стране составляет 30%. В этом случае государство получит выгоду от приватизации только, если новый собственник-частник будет управлять эффективнее в 3,4 раза и покажет прибыль в 340 рублей. Тогда государство получит 102 рубля налогов, из которых 100 у него и так бы было, и 2 рубля — как награду за правильно проведенную приватизацию. Если же наш эффективный частный собственник будет работать лучше государственного управляющего только в два раза, и прибыли будет от нашего предприятия только 200 рублей, то при ставке в 30% государство получит только 60 рублей — вместо 100 рублей доприватизационных. Нужна нам такая приватизация? А это нам еще попался хороший частник, который стал работать вдвое лучше, чем у нас было раньше. А если они будет не вдвое, а только на треть? А если только на десятую долю лучше? Государству, чтобы остаться при своих 100 рублях, необходимо будет поднимать налоги до 92%. При таких налогах частный бизнес все равно жить не сможет.

Получается, что курс на приватизацию является совершенно ошибочным, и следует искать стимулы, чтобы заставить управляющих государственными предприятиями управлять более эффективно, а не передавать их в частные руки. Частники пусть строят в чистом поле новые заводы с нуля, если у них и деньги есть, и эффективность брызжет. Приватизация сокращает доходную базу государства и, как следствие, сокращает государственные расходы. Государственные же расходы, оборона, зарплаты врачам-учителям, военные заказы, являются источником денег и живым доходом для экономики в целом. Танковые заводы начинают работать, врачи-учителя покупают больше йогуртов и мяса, строительные компании строят офицерам квартиры, все довольны, в экономике начинается оживление, так как спрос на товары увеличивается. Государственные расходы должны служить локомотивом экономики, у государства должны быть большие расходы, а, следовательно, должны быть и большие доходы.

Вопрос об увеличении государственных доходов путем перераспределении природной ренты, которую сейчас несправедливо присваивают олигархи, сейчас на устах у всех, и даже такие далекие от новых идей политики как Геннадий Селезнев и Сергей Миронов говорят об этом, как о заштатном событии. Однако процесс радикализации антиолигархических требований набирает обороты, и то, что еще вчера казалось смелым, сегодня уже не удовлетворяет аппетитам оппозиции. Природная рента — хорошо, отберем обязательно, но государство должно вернуться в хозяйственную жизнь и проводить собственную производственную деятельность на собственной производственной базе. В условиях, когда частник не способен хозяйствовать в три-четыре раза эффективнее государства, экономически целесообразно вернуть государству бездарно потерянную им собственность. Национализация советского имущества должна придти на смену курсу на раздачу заводов, скважин и электростанций.

Гайдаровско-чубайсковские реформы полностью обанкротились, и за годы их проведения валовой внутренний продукт в стране сократился чуть ли не вдвое. Тезис о сокращении присутствия государства в экономике не прошел проверку практикой, и должен быть выброшен и забыт как страшный сон. Государство вернется в экономику в качестве не только регулирующей силы, но в качестве производящего субъекта и в качестве крупнейшего потребителя и заказчика. Национализация крупной собственности, принадлежащей сейчас олигархам, является необходимым условием такого возвращения. Если посмотреть на временные сроки, то прошло лишь полтора года с того момента, как Дмитрий Козак впервые употребил термин «перераспределение природной ренты». Сегодня эта идея стала достоянием широких масс. Вбрасывая сейчас для широкого обсуждения термин «национализация», я надеюсь, что к 2005 году по этому вопросу уже не будет дискуссий, и проблема национализации перейдет в практическую плоскость.