Самый большой миф славянской мифологии — это сама славянская мифология. С того момента, как к ней стали проявлять сколько-нибудь последовательный интерес, и по наше время количество додуманного, непонятого или откровенно вымышленного превысило объем доподлинно известного на порядок. Часто неудачно сформулированное замечание, неаккуратно высказанное предположение, неверная интерпретация факта переходят из издания в издание, обрастая все новыми и новыми неточностями. Еще чаще «мифологи», не утруждая себя излишне старательным анализом источников, отдают предпочтение собственной фантазии. И чем более издание рассчитано на «широкого читателя», тем менее оно достоверно. Труд Н.М.Гальковского (1868−1933) — одного из крупнейших исследователей древнерусской истории и культуры — «Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси» (репринтное издание — М., Индрик, 2000) — исследование, рассматривающее взаимоотношения и связь в религии Древней Руси языческих и христианских верований, влияние христианства на языческую религию, попытки искоренить ее, предпринимаемые властью и Церковью. Автор опирается на древнерусские поучения, направленные против языческих верований и обрядов. Несмотря на то, что Русь была формально крещена в Х в., «народная масса долгое время оставалась при своем прежнем языческом миросозерцании, которое постепенно забывалось и видоизменялось под влиянием нового христианского вероучения». Поэтому на протяжении всего этого времени создавались сочинения, направленные на разъяснение и осуждение языческой сущности народных верований, оказавшиеся первыми описаниями этих культов в русской культуре. Второй том представляет собой издание этих текстов. Первый же — попытка описания религии древней Руси, основанная на данных древнерусских текстов, фольклора, языка и сопоставления мифологии славян с мифологией других народов. Книга показывает не столько борьбу, как заявлено в заглавии, сколько взаимодействие и взаимопроникновение двух религий, из которого родилось то, что сейчас принято называть «народным православием» и существование чего отрицают и почвенники, говорящие о русском народе-богоносце, и модные нынче неоязычники. Купальские концерты с фуршетом и магией Пару лет назад получаю по электронной почте такое письмо: «Близится Купала. С 23 на 24 июня проводится празднование Купалы в усадьбе Мураново. Я еду сам и приглашаю присоединиться всех желающих. Думаю, это будет очень интересно. Празднование организует [имярек] (известный этнограф, специализирующийся на песенном фольклоре) со студентами консерватории. На празднование приглашены пятнадцать фольклорных коллективов. Предполагается обрядовая часть, совместный концерт с застольем на берегу реки, а вечером, конечно, костры и все такое. Будет также экскурсия по музею-усадьбе». В недоумении прибавив к 24 июня по старому стилю (день, когда Церковь отмечает Рождество Иоанна Предтечи) обычные 13 дней, я предсказуемо получил 7 июля. Но на мое сомнение тот же знакомый ответил мне так: «Все-то Вам насмешничать. Только, умоляю, не говорите, что Вы не знаете, будто Купала (также как Коляда и равноденствия) является солнечной датой, привязанной к летнему Солнцестоянию [орфография оригинала], а дата с 6 на 7 июля возникла благодаря многовековому сбою календаря». Ну вот, теперь все ясно. Оказывается, студенты консерватории во главе с «известным этнографом» внесли коррективы в народный календарь, исправив досадное несоответствие в числах, и собрались возродить, так сказать, историческую дату при помощи совместных концертов и застолий с «обрядовой частью», устранив связь с Иоанном Предтечей. Надо сказать, что для народных праздников вполне естественно совпадение с датами христианского календаря: многие из последних еще в Византии специально приурочивались к периодам языческих празднований, чтобы новым содержанием подменить старое. Так произошло с Рождеством Христовым, так же и с Рождеством Иоанна Крестителя. Собственно, название Купала, видимо, возникает сложным путем под влиянием сюжета Крещения Господня (купание в Иордани), календарного запрета купаться до этого праздника (Иван Креститель воду открывает) и народного очистительного обычая купания, совершаемого и в ночь накануне этого праздника. Высказываются, правда, и другие, курьезные предположения, вроде попытки связать это название с глаголом совокупляться. Дескать молодежные игрища в этот день носят эротический характер (да когда же не носят?). Получается нечто вроде Ивана Совокупалы. Отечественная церера Что такое Иван Купала — вопрос непраздный. Это человек или божество? Кажется, это как-то связано с солнцем… Купала от купания? Так купаются или через костры прыгают? Вот как о Купале пишет Густынская летопись, рассказывая «о идолех владимировых»: «Пятый Купало, якоже мню, бяше бог обилия, якоже у Еллин Церес, емуже безумныи за обилие благодарение приношаху в то время, егда имяше настати жива. Сему Купалу, бесу, еще и доныне по некоих странах безумныи память соверщают, наченше июня 23 дня, в навечерие Рождества Иоанна Предтечи, даже до жатвы и далей…» (т. 2, стр. 297). Далее же в летописи следует достаточно точное описание купальских обрядов: парни и девушки плетут венки, надевают их на головы, разжигают костры и водят вокруг них хороводы, прыгают через него, «и песни поют скверного Купала», принося себя тем самым ему в жертву. Только вот с богом нестыковка вышла. Описание «владимировых идолов» известно нам и по более ранним источникам, и ни в одном Купало не упоминается. Летописец XVII в. был, несомненно, человек образованный и «в писании книжном» сведущий, однако движимый определенным «социальным заказом» и явно не стремящийся понять, что обозначает слово Купала. Ход его размышления прост: если есть имя и обряды, значит это имя принадлежит тому, кому обряды исполняются. Кроме того, ему было известно, что в Риме день Рождества Иоанна Предтечи (а именно этот христианский праздник получил на Украине, в Белоруссии и в примыкающих к ним областях России название Купала) был приурочен к празднованию в честь богини плодородия Цереры. Так в XVII в. появляется языческий бог, в которого никогда не верили, а пассаж из летописи впоследствии многократно использовали составители славянских мифологий вплоть до начала XIX в., снабжая все более и более фантастическими деталями и комментариями. В действительности же и через костер прыгали (а кое-где еще и прыгают), и папоротников цвет искали, и еще многое другое делали — но не для божества, а для себя. Впрочем, и костры разводили не повсеместно, и папоротник искали не поголовно. Как-то в одной из севернорусских деревень на вопрос о кострах на Ивандень (слова Купала там не знают) собеседник мне ответил: «Да приезжали тут из отдела культуры, устраивали праздник, и костер разводили, а раньше у нас такого не было». Так энтузиасты возрождения традиций из районной администрации пытаются, не вникая в местные обычаи, создать праздник по универсальному трафарету. А богатство и многообразие форм празднования в трафарет не укладываются. Как и любой народный праздник, Купалу начинают отмечать накануне вечером, а пик купальских обрядов приходится на ночь с 23 на 24 июня (с 6 на 7 июля по новому стилю). Это одна из самых значительных дат народного календаря, наряду со святками, которые, кстати, также приходятся на время солнцестояния. Впрочем, купальские (и святочные) обряды напрямую с «культом солнца» не связаны. Скорее можно говорить об их связи с тем светом. Ночь на Ивана Купалу — время особенное, чудесное, оно течет не так, как обычное. В нее как бы приоткрывается завеса, отделяющая людей от загадочного царства потусторонних сил, становится явным тайное, доступным недоступное. Мир на краткое время преображается, обычное становится волшебным, граница между людьми и мифическими существами временно исчезает. Такая возможность дается человеку лишь несколько раз в году (похожие верования могут быть хронологически связаны с Пасхой, Рождеством, Крещением), и он стремится ею воспользоваться сполна. В общем, большинство купальских обрядов направлено именно на то, чтобы не упустить такого шанса. В полночь разверзаются небеса и звезды горят, как лампады. В это время можно увидеть Бога и ангелов, а все загаданные желания непременно сбудутся. На утренней заре солнце играет или радуется. Чтобы увидеть это чудо, люди специально выходили на открытое место встречать восход и наблюдать, как солнце, чуть показавшись, начинает прыгать, переливаясь разными цветами, то уходя за горизонт, то поднимаясь над ним снова. Иногда даже на нем можно увидеть изображение каких-либо предметов, а то и самого Бога. Менее абстрактные блага сулит ночной поход в лес за травами. Широко известные по гоголевской повести поиски цветка папоротника — только частный случай. Обладание цветком или семенем растения, цветущего только одну ночь в году и тотчас же рождающего семя, дает множество благ: приносит счастье, исполняет желания, делает доступными клады, раскрывает тайну языка зверей и птиц, позволяет узнать будущее, стать невидимым. Естественно, что потусторонний мир не отдает так просто это богатство, тщательно оберегая растение от посторонних глаз и рук: ближе к полуночи активизируется нечистая сила, черти и лесные демоны вьются вокруг искателя счастья, пугают его, пытаясь обратить в бегство. Так что тайны открываются и даются в руки только избранным, которыми нередко оказываются люди, далекие от мысли о поиске цветка: он попадает к ним случайно, зацепившись за обувь, но с этого момента начинаются чудеса: человек слышит, как о нем беседуют его домашние животные, понимает, что его никто не видит, обнаруживает клад. Собирают и менее экзотические растения. Это и лекарственные травы, и обереги, отпугивающие нечистую силу, и цветы для гадания, и веники для бани (на севере России именно Иванов день становится сроком заготовки банных веников на весь год). Их собирают и в другое время, но сорванные на Купалу более действенны. Особые качества приобретает и вода. Если в обычное время магические свойства придаются ей специальными действиями (так воспринимается церковное водосвятие, опускание в воду икон, угольков, монет или других предметов), то в купальскую ночь вся вода преобразуется в волшебную. Отсюда и обычай купаться в водоемах, поливаться водой из колодцев, собирать росу и умываться ею. Так обеспечивают себе здоровье, красоту, молодость. Знаменитые купальские костры с хороводами и прыжками через них служат тому же. Наконец, купальская ночь дает людям и еще одно благо: знание. Стремление к знаниям концентрировалось главным образом на двух его областях: о будущей судьбе (прежде всего о браке) и о будущих и настоящих опасностях, угрожающих богатству и благополучию. В первом случае прибегают к гаданиям. Купала — время наиболее активных и поголовных девичьих гаданий о женихах. Известны десятки способов узнать свое будущее, и в каждый «гадательный» период имеются свои разновидности. Купальские гадания используют растения. Их собирают накануне вечером или сами ходят к ним, например, в поля, где растет рожь, которую девушки заплетают в косы, а наутро смотрят, расплелись ли они. Если коса из колосьев (символ девичества: замужние женщины косу не носили) расплелась, замужество в течение года обеспечено. Знания другого рода приобретались у купальского костра. На Украине и в Белоруссии и по сей день сильна вера в ведьм, основная опасность которых в том, что они отбирают у чужих коров молоко, а с полей урожай. Внешне они неотличимы от обычных женщин, но считается, что ведьмы не могут приблизиться к костру, а тем более — перепрыгнуть через него. Поэтому не пришедшие в купальскую ночь к костру женщины обвинялись в ведовстве (что, правда, не влекло сожжения, как в Европе, а лишь служило сигналом для принятия мер предосторожности). Некоторые жестокости, впрочем, и тут имели место. Стоило оказаться вблизи такого костра кошке, собаке, лягушке или другой какой живности, ее принимали за преобразившуюся ведьму и отрубали ей конечность или просто били. Опять-таки не из жажды крови, а лишь из тяги к знаниям: встретив наутро односельчанку с перебинтованной рукой, хромую или больную, полагали, что она-то и есть вчерашнее животное, то есть ведьма. Украино-белорусская календарная «охота на ведьм» понятна: именно в это время ведьмы особенно опасны. Они ходят по чужим полям, делают заломы (спутанные, полегшие колосья), таким колдовским способом переводя будущий урожай на свое поле. То же и со скотом. Они стараются проникнуть в чужие хлевы, чтобы, совершив тайные обряды, отобрать молоко, здоровье, плодовитость у чужих животных в пользу своих. Поэтому накануне Иванова дня крестьяне защищают свежесобранными растениями свое хозяйство: развешивают и втыкают вокруг дома, хлева, полей, огородов ветки растений, резких, острых на вкус, запах или ощупь (крапиву, осину, полынь, базилик, шиповник). Их ведьмы боятся. В течение последних двух-трех веков все происходило именно так, в более раннее время, насколько можно судить по отрывочным свидетельствам, — тоже. Кое-что из описанного дожило до наших дней. И продолжает жить, несмотря на усилия любителей повозрождать «древние традиции» искусственным путем.
