Такие законопроекты, как запрет на богохульство, несерьезны, поскольку бесперспективны, считает председатель думского комитета по законодательству Павел Крашенинников
Недавно в Думе прозвучало предложение принять закон, запрещающий богохульство и пресекающий оскорбление чувств верующих. Учитывая количество религиозных организаций и конфессий, число граждан, желающих на что-либо оскорбиться, а также существование неверующих, которым «бесстыжая» Конституция позволяет не только ничего не исповедовать, но и распространять свои взгляды, можно смело предсказать, что при принятии такого закона наша скучная и размеренная жизнь приятно оживится. Один оскорбится рекламой окорока, так как свинья для него нечистое животное, другой решит, что изучение в школе сочинений Льва Толстого, отлученного от Церкви, — святотатство. За комментарием мы обратились к председателю думского комитета по законодательству Павлу Крашенинникову. — Павел Владимирович, как вы относитесь к подобному творчеству своих коллег? — Не очень серьезно. Есть несколько депутатов, периодически предлагающих подобные проекты, особенно при приближении выборов. Эти предложения безобидны в смысле их абсолютной бесперспективности и неспособности набрать заметное количество голосов. — В последнее время наметилась тенденция сделать партийную и конфессиональную принадлежность не личным делом, а загнать всех в одну партию или ввести в школах изучение «основ православия». — Я считаю эти явления временными и опять-таки лишенными перспективы. Попытки ввести изучение религиозных предметов в школе вообще шокируют и вызывают опасения, что инициаторы давно не общались с детьми школьного возраста. Если вы хотите оттолкнуть детей от религии — заставьте их учить источники. А еще лучше — сдавать экзамены. Наоборот, защищая права конфессий, следовало бы запретить такие эксперименты. Если человеку нужна религия, он будет верить, несмотря ни на какие запреты. Если же нет — заставить его верить невозможно. Недавно я был в своем округе в Магнитогорске и видел там строящиеся церковь и мечеть. Тех, кто их строит, как вы понимаете, в школе этому не учили, просто у людей есть такая потребность. — В свое время Ельцин, предлагая суверенитет субъектам Федерации, в сущности, констатировал неспособность Центра влиять на жизнь регионов. Не являются ли попытки нынешнего руководства страны привлечь религиозные организации к регулированию общественной жизни очередной попыткой поделиться с кем-нибудь суверенитетом. Ведь религии никогда не были просто мировоззренческими системами, и священные тексты содержат правовые нормы с обозначенными за их нарушение санкциями, в том числе смертной казнью, членовредительством и телесными наказаниями? — Давайте все-таки называть их религиозными нормами, а правовыми — общеобязательные правила, устанавливаемые государством. Действительно, в течение столетий правовые нормы совпадали с религиозными, да и сейчас в нескольких государствах Коран, например, считается источником права. Но у нас, конечно, никто не собирается поступаться суверенитетом и придавать религиозным нормам статус правовых. — А как же недавнее решение суда, разрешающее мусульманкам фотографироваться на документы в платках? Многими оно было воспринято как признание религиозной нормы… — Ни в коем случае. В основе этого конфликта, на мой взгляд, лежит спорная и непоследовательная позиция МВД. Я всегда считал, что возможность фотографироваться на документы в головном уборе (интересовавшая, кстати, не только мусульманок) не противоречит российскому законодательству, и суд в конце концов это признал, что можно только приветствовать. Речь идет не о признании или непризнании религиозной нормы, а о том, противоречит или нет поведение граждан закону, чем бы это поведение не было вызвано. Многоженство, например, противоречит закону, поэтому, несмотря на хорошие личные отношения, мы неоднократно сталкивались по этому поводу с Аушевым. И все эти акты были отменены из-за их несоответствия российскому законодательству. — Не только государство пытается использовать религиозные организации, но и религиозные организации, опираясь на поддержку государства, пытаются занять привилегированное положение в обществе. — Это касается не только религиозных организаций. То же происходит и в экономике, и в других областях. Любое объединение старается оказать влияние на власть с целью улучшения своего положение. Важно, чтобы работала система сдержек и противовесов, позволяющая преодолевать эти негативные моменты. В последнее время, например, была попытка законодательно закрепить право безвозмездного пользования земельными участками (если эти участки были в их пользовании до вступления в силу Земельного кодекса) только за религиозными организациями, принадлежащими к традиционным религиям. Путем долгих дискуссий нам удалось прийти к согласию, что такое право должно быть у всех религиозных организаций, так как все верующие имеют по Конституции равные права. Возможно, удастся распространить эту норму не только на религиозные, но и на все некоммерческие организации. Так что трудно, но последовательно в России формируется современная правовая система, основанная на демократических принципах. И в законодательном блоке, и в плане освоения гражданами правового инструмента. Взять хотя бы упомянутое дело с платочками. Лет десять назад кто-нибудь пошел бы с этим вопросом в суд? Проводили бы акции протеста. А тут граждане обратились в суд и выиграли. Я, кстати, считаю, что надо как можно шире освещать дела, выигранные гражданами в суде, — это служит эффективным инструментом развития правосознания и привлечения к активному участию в правовой реформе. А. Гейвандов
