ЗНАМЕНИЕ ЕДИНСТВА

О прославлении царственных мучеников

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Уже давно многие верующие — как миряне, так и клирики нашей епархии — обращаются ко мне с различными вопросами, связанными с проблемой прославления Царственных Мучеников — Николая II и Его Семьи. Не менее часто их вопросы касаются взаимоотношения Православия и монархии, церковного вероучения и самодержавной формы правления.
После крушения в России государственного богоборчества такие проблемы не раз становились предметом обсуждения на заседаниях Синода, Архиерейских Соборов и различных церковных комиссий. Тем не менее все последние годы в среде православной общественности и на страницах церковной печати не прекращаются активные дискуссии на эту тему. Вот почему в преддверии юбилейного Архиерейского Собора 2000-го года я тоже счел возможным высказать свой взгляд на проблему.

Для того, чтобы иметь возможность рассмотреть проблему объективно и непредвзято, необходимо в первую очередь разделить два самостоятельных вопроса: о канонизации Николая II и Его Семьи об отношении Православной Церкви к самодержавной монархии. Будучи связаны между собой исторически, в практической области они не имеют друг к другу никакого отношения, и попытка увязать их «в один пакет» может только усложнить и запутать ситуацию. Каждый из них требует отдельного обстоятельного рассмотрения — только тогда мы сумеем разобраться в существе вопроса, не увлекаясь конъюнктурными порывами и сиюминутными политическими страстями.
Первоочередное значение для народа Божьего имеет сегодня вопрос о прославлении жертв Екатеринбургского злодеяния. В предварительном порядке Церковь уже сказала здесь свое слово: синодальная комиссия рекомендовала прославить Николая II и Его Семью в сонме блаженных страстотерпцев. Однако даже после такого решения комиссии дискуссии в обществе не утихли. Поэтому теперь, по-видимому, следует рассмотреть проблему прославления Царственных Мучеников не только с канонической, но и с нравственно-религиозной, внутрицерковной и общественно-политической точек зрения.
При этом очень важно выдержать спокойный и конструктивный тон обсуждения, отсечь душевредные и соблазнительные крайности. С одной стороны — безудержное поклонение последнему русскому Царю, переходящее порой в какое-то почти языческое обожествление. С другой — безудержную «демократическую» хулу на него.

«МНОЮ ЦАРИ ЦАРСТВУЮТ»!

Прежде чем приступить к рассмотрению вопроса о духовном значении Православной Монархии, я хочу заранее попросить моих будущих критиков: пожалуйста, не пытайтесь налепить на меня какие бы то ни было политические ярлыки! Вопрос о Самодержавии есть вопрос мистический и нравственно-религиозный. К современной политике он не имеет никакого отношения.
Да, монархия является хотя и не идеальным, но лучшим из возможных способов общественного устройства. И об этом неоднократно говорили не только религиозные мыслители, но и вполне светские ученые, будь то Платон, Макиавелли или Гегель. Однако нынешнее состояние духовного варварства, в котором, увы, пребывает наш народ, не позволяет говорить о монархическом возрождении сколь-либо серьезно. Царя у Бога надо вымолить, выплакать, выстрадать. Никакие иные средства здесь не помогут…

+ + +

Первым источником, к которому следует обратиться православному человеку в поисках ответа на вопрос о религиозном значении монархической формы правления, является, конечно, Библия. На всем протяжении Священной Истории, во всем Писании нет даже упоминания о какой-либо иной форме государственности, кроме Самодержавия. Исключением является лишь эпоха Судей, когда Господь Самодержец непосредственно Сам правил Своим народом. Но для жестоковыйных израильтян такое правление показалось слишком тяжелым, и по их просьбе Господь даровал и им, как и прочим народам и племенам, царя Саула (1 Царств, гл.8−10).
Зато все пространство как Ветхого, так и Нового Заветов изобилует указаниями на особую, богоустановленную природу Царской власти. «Мною цари царствуют и повелители узаконяют правду», объявляет Господь народам и племенам (Притч. 8,15). «Сердце царево в руце Божией: аможе аще восхощет обратити, тамо уклонит е», свидетельствует Премудрый в назидание потомству (Притч. 21,1).
«Не прикасайтеся помазанным Моим», предупреждает нас Вседержитель словами Божественного Псалмопевца, как бы провидевшего своим пророческим оком все беды и скорби, которые обрушатся на безумных нарушителей этой Божией заповеди. (Пс. 104,15). «Бога бойтесь, царя чтите» (1 Петр. 2,17) — вторит ему первоверховный апостол Петр, получивший от Самого Христа особое повеление блюсти христианское благочестие (Иоан. 21, 15−18). При этом особенно знаменательно, что сие апостольское повеление относится к римскому Кесарю — правителю языческому, непросвещенному еще благодатию Божией…
Неудивительно, что столь благоговейное отношение к верховной власти получило свое отражение и в своде Апостольских правил. Восемьдесят четвертое правило этого сборника гласит: «Аще кто досадит царю не по правде, да понесет наказание. И аще таковой будет из клира, да будет извержен от священного чина; аще же мирянин, да будет отлучен от общения церковного». То есть провинность перед царем определяется здесь как тяжелый духовный проступок, требующий суровой церковной епитимьи.
Синтагма Матфея Властаря, авторитетнейший номоканонический сборник XIV века, так подытоживает православный взгляд на монарха: «Царь есть законное начальство, общее благо для всех подданных… Цель царя — благодетельствовать… Царь должен отличаться православием и благочестием и прославляться ревностию по Боге» (Алфавитная синтагма. Москва, 1996 г., с.98). Обобщая все сказанное, можно смело утверждать, что с православной точки зрения и Священное Писание, и Священное Предание содержат ясное и несомненное учение об особой мистической роли Самодержца, особой таинственной связи, соединяющей царя земного с Царем Небесным — Вседержителем и Творцом всего сущего.

СОЗНАТЬ ВЕЛИКОЕ ЗНАЧЕНИЕ СВОЕ…

Это таинство царской власти глубоко прочувствовал русский народ, не раз убеждавшийся за долгие века своей бурной истории в спасительной роли Самодержавия на Руси.
«Преданность Православного русского народа к царям своим есть совсем не то, что преданность западных народов к их государям — писал знаменитый оптинский старец Варсонофий. — На Западе в своих государях народы любят лишь самих себя…
Совсем не то у нас в России: наш царь есть представитель воли Божией, а не народной. Его воля священна для нас как воля Помазанника Божия; мы любим его потому, что любим Бога. Славу ли и благоденствие дарит нам царь, мы принимаем это от него как Милость Божию. Постигает ли нас бесславие и бедствие, мы переносим их с кротостью и смирением, как казнь небесную за наши беззакония и никогда не изменим в любви и преданности царю, пока они будут проистекать из наших православно-религиозных убеждений, из нашей любви и преданности Богу» (Старец Варсонофий Оптинский. Келейные записки. Москва, 1991, с. 44).
Преподобному Варсонофию громогласно вторил его великий современник — «всероссийский молитвенник», святой праведный отец Иоанн Кронштадтский.
«Кто посаждает на престолы царей земных? — восклицал он в своих пламенных проповедях. — Тот, Кто Один от вечности сидит на престоле огнезрачном и Один царствует над всем созданием — небом и землею… Посему Царь, как получивший от царскую державу от Самого Бога, есть и должен быть самодержавен…
Умолкните же вы, мечтательные парламентаристы и конституционалисты!.. От Господа подается власть, сила, мужество и мудрость царю управлять своими подданными» (И.К.Сурский. Отец Иоанн Кронштадтский. Свято-Ильинское издание, 1979 г., т. I, с. 187).
Кронштадтский пастырь наиболее ясно показал значение Таинства царского венчания как мистического акта, в котором благодать Божия соединяет царя и его народ в одно целое.
«Священное миропомазание и торжественное венчание царей на царство — есть знамение особой милости, силы и власти, сообщаемой Вседержителем Богом царям земным. — возглашал он. — Потому знайте, что особа царя должна быть священна и неприкосновенна, пред которою должно благоговеть всем» (Слово на день священного Миропомазания и венчания на царство благочестивейшего Государя императора Николая Александровича 14.05.1901 г.) «Для чего совершается этот священный обряд? Какое он имеет значение для царя и народа? Он совершается в знамение того, что Сам Бог, Владыка владык и Царь царей, утверждает за царем верховную власть над вверенными ему народами и изливает на него все дары Духа Святого для мудрого, благочестивого, праведного и милостивого царствования…» (Слово на день священного Миропомазания и венчания на царство благочестивейшего Государя императора Николая Александровича 14.05.1903 г.)
Однако самое полное и систематически изложенное учение о духовном значении Монарха и Русского Самодержавия содержится, пожалуй, в «Начертаниях христианского нравоучения» святителя Феофана Затворника. Сей угодник Божий так определяет православное учение о государственной власти:
«Господь благоустрояет на земле государства и дает им главу в царе, чтобы они, под управлением единого, согласным действием всех, созидали свое благоденствие временное для благоуспешнейшего достижения вечного спасения…
Дело Государя, Богом поставленного и являющего лице Промысла Божия о людях, сознать сие великое значение свое и выполнять его со страхом, в непрестанном благоговении, чтоб принимать от Бога чрез сердце Его промыслительные распоряжения» (Епископ Феофан. Начертание христианского нравоучения. Москва, 1895, с. 513−514).
Как видите, даже эти краткие цитаты из русского святоотеческого наследия (а подобных высказываний можно было бы привести гораздо больше) неоспоримо свидетельствуют, что Русская Церковь всегда признавала за Православным Самодержавием особое духовное значение, а за Русским Царем — особое Божественное избранничество.
Именно этим и определяется уникальное мистическое значение Екатеринбургского цареубийства. Именно поэтому вокруг прославления Николая II и Его Семьи до сих пор кипят столь бурные споры.

БОГ ПРОСЛАВИТ, НАРОД ПОЧТИТ

С канонической точки зрения вопрос о прославлении какого бы то ни было угодника Божия не представляет теоретической сложности. Церковь учит, что Господь Сам прославляет Святых Своих на небесах, а здесь, на земле, мы, грешные, лишь благоговейно внимаем небесному прославлению и молитвенно взываем к помощи и заступлению тех, кого Богу угодно было почтить особыми дарами Своей всеспасительной благодати.
В разные времена в различных Поместных Церквах прославление святых происходило разным чином. Но все это разнообразие форм зиждется на нерасторжимом единстве святой Православной веры, являющей себя живыми знамениями в нашей несовершенной земной действительности. Вот почему нерушимыми свидетельствами святости Угодников Божиих Вселенская Православная Церковь всегда и везде признавала наличие чудес, происходящих по молитвам к почившему праведнику и народное почитание его памяти, выраженное ясно и недвусмысленно.
Именно этими критериями и руководствовалась синодальная комиссия, пришедшая к выводу о необходимости прославления жертв Екатеринбургского злодеяния в сонме блаженных страстотерпцев. Свидетельства о чудесах, явленных Богом по молитвам к Государю Императору Николаю II и Его Семье, вот уже несколько лет не сходят со страниц многочисленных церковных изданий. В Москве под редакцией отца Александра Шаргунова вышел уже четвертый том, в котором благоговейно собраны такие свидетельства.
Что же касается народного почитания, то за последние годы оно явило себя столь явно и сильно, что отрицать его не возьмется, пожалуй, даже самый ярый противник убиенного Царя. Достаточно вспомнить, какое стечение молящихся вызвало в прошлом году путешествие по некоторым епархиям мироточивой иконы Царственных Мучеников, как благоговейно (иногда даже не считаясь с правящим архиереем) православные отмечают памятные дни, связанные с Николаем II.
Между тем, в отсутствие канонически безупречных аргументов, противники официального общецерковного прославления Государя и Его Семьи все чаще делают упор на личных качествах Царя: он-де не обладал ни личным благочестием (был чуть ли не мистиком хлыстовского толка), ни способностями государственного правителя (довел Россию до революции).
Что касается революции, то истинно церковному сознанию, на мой взгляд, свойственно видеть в ней скорее кару Божию за наши общие, а не только за царские грехи. Вспомним хотя бы уже цитированного выше старца Варсонофия: «постигает ли нас бесславие и бедствие, мы переносим их как казнь небесную за наши беззакония…» А вот о личном благочестии Николая II стоит поговорить подробнее.

«КАЖДЫЙ ДЕНЬ Я БЛАГОСЛОВЛЯЮ ГОСПОДА"…

Благочестием отмечена не только страдальческая кончина Царственных Мучеников, не только предшествовавший ей период заточения, но и вся их жизнь. Для того, чтобы убедиться в этом, непредвзятому наблюдателю достаточно прочитать дневник Государя, который он вел на протяжении долгих лет. Дневник этот, ни в коем случае не рассчитанный на посторонних читателей, попал в руки большевиков только после Екатеринбургского убийства и впоследствии был опубликован ими как свидетельство «реакционности и мракобесия» последнего русского Царя.
Вот 18 октября 1894 года, за день до кончины отца, императора Александра III, молодой Николай записывает: «Тяжелый, грустный день! Дорогой Папа вовсе не спал и почувствовал себя хуже утром, так что нас разбудили и позвали наверх. Что за испытание!.. Не смел долго отлучаться из дому… Одно упование и надежда на Милосердного Господа: да будет воля Его святая!»
А вот одна из первых его записей о невесте, будущей императрице Александре Федоровне: «Каждый день, что проходит, я благословляю Господа и благодарю Его от глубины души за то счастье, каким Он меня наградил! Большего или лучшего благополучия на этой земле человек не вправе желать! Моя любовь и почитание к дорогой Аликс растет постоянно!» (24.11.1894).
Не менее показательна для православного сердца запись от 13 февраля 1895 года: «В этом году никакой разницы для нас нет между масленицей и постом. Все так же тихо, только теперь, разумеется, дважды ходим в церковь. Настроение такое, что молиться очень хочется, само просится. В Церкви, в молитве — единственное, самое великое утешение на земле!». Пусть каждый из нас в меру собственного духовного опыта оценит, каково должно быть состояние души человека, написавшего эти строки!
И радости, и скорби — как исходящие в равной степени от Господа — Николай II умел принимать смиренно и достойно. Вот, например, запись от 31 марта 1904 года:
«Утром пришло тяжелое и невыразимо грустное известие о том, что при возвращении нашей эскадры к Порт-Артуру броненосец „Петропавловск“ наткнулся на мину, взорвался и затонул, причем погибли — адмирал Макаров, большинство офицеров и команды… Целый день не мог оправиться от этого ужасного несчастья… Во всем да будет воля Божия, но о милости Господней к нам, грешным, мы должны просить».
А вот запись от 30 июля 1904 года, посвященная радостному событию:
«Незабвенный, великий для нас день, в который так явно посетила нас милость Божья. В час с четвертью дня у Аликс родился сын, которого при молитве нарекли Алексеем… Нет слов, чтобы достаточно благодарить Бога за ниспосланное нам утешение в эту годину трудных испытаний!… В пять часов поехал к молебну с детьми, к которому собралось все семейство».
Помимо благочестия, связанного с вопросами личной жизни, Николай II с великим благоговением нес и свое державное служение за Россию, вверенную его попечению недоведомым Промыслом Божиим.
Так, например, запись за 1 января 1905 года он начинает в дневнике молитвой: «Да благословит Господь наступивший год, да дарует Он России победоносное окончание войны, прочный мир и тихое и безмолвное житие!». Накануне новогодних праздников 1915 Государь пишет: «В 11.45 пошли к молебну. Молились Господу Богу о даровании нам победы в наступающем году и о тихом и спокойном житии после нее. Благослови и укрепи, Господи, наше несравненное доблестное и безропотное воинство на дальнейшие подвиги!» (Дневники императора Николая II, ORBITA, 1991 г.)
Подобные примеры из жизни Николая II можно множить и множить. Однако такое благочестие было свойственно не только ему. Так, царственная супруга Государя, Александра Федоровна, уже после ареста, незадолго перед смертью, пишет подруге из заточения:
«О, Боже, спаси Россию!… Это крик души: днем и ночью все в этом для меня… Умилосердись над родиной многострадальной, Боже… Чувствую себя матерью этой страны и страдаю, как за своего ребенка, и люблю мою родину, несмотря на все ужасы теперь и все согрешения… Господь! Смилуйся и спаси Россию!» (П.Савченко. Государыня Императрица Александра Федоровна. Джорданвилль, 1983 г., с 82).
В заточении, вместе со всей семьей, Государыня читает святоотеческие поучения и делает в духовных книгах пометки. Вот лишь некоторые помеченные императрицей места:
«Мы должны мужественно переносить ради Господа все, подобно храбрым воинам, не отрицаясь и умереть за нашего Царя». «Очевидно: за Христа наносятся нам эти скорби супостатом… Нам заповедано взять крест наш и последовать Христу, что значит — быть постоянно готовым к смерти» (преп. Макарий Великий).
«Исследуй свои грехи, а не грехи ближнего, и не будет окраден твой духовный подвиг… Всматривайся в окончательное последствие всякой скорби и найдешь, что оно заключается в истреблении греха». «Великое дело подавать милостыню убогим, когда имеются деньги; но миловать согрешающего против нас ближнего настолько выше и настолько более способствует к получению прощения, насколько душа, по естеству, превосходнее тела» (преп. Марк Подвижник).

РОССИИ ЧЕРНЫЙ ГОД

Следует сказать, что помимо канонических обоснований, прославление Царственных Мучеников крайне необходимо и с нравственно-религиозной точки зрения. Не нужно быть тонким богословом, чтобы понять, сколь велик грех народа, попустившего убиение Помазанника Божиего и как тяжело загладить его пред лицем небесного правосудия. Это тем более очевидно, что русская история уже являла нам в XVI столетии пример того, как цареубийство (сперва — наследника трона царевича Димитрия, а затем — законного Государя, сына Бориса Годунова Феодора) едва не повлекло государственный распад страны и окончательную гибель России.
Тогда — так же, как и сейчас — одоление Смуты началось с церковного призыва к покаянию. А закончилось пагубное безвременье прославлением царевича, приявшего мученическую кончину. Не этого ли ждет от нас Господь и ныне?
К сожалению, к ХХ столетию опыт прежних скорбей успел изгладиться из народного сознания. Но не так было еще в столетии XIX-м. Тогда понимание ужасных последствий Смуты было живо во многих сердцах. Не зря даже весьма далекий от церковного благочестия Лермонтов писал про «черный год… когда царей корона упадет». Ему вторил другой гениальный русский поэт, Федор Тютчев, написавший пророческие строки:

О, эти толки роковые,
Преступный лепет и шальной
Всех выродков земли родной…
Да не услышит их Россия!
И отповедью да не грянет
Тот страшный клич, что в старину:
«Везде измена, царь в плену!»
И Русь спасать его не встанет…

Через несколько десятилетий после того, как Тютчев опубликовал это поэтическое пророчество, Россия, зачарованная «преступным и шальным лепетом» лукавых «выродков земли родной», променяла спасительное Христово учение на их «толки роковые». В день отречения от престола Николай II почти дословно воспроизвел в своем дневнике тютчевскую строку об измене! Но Русь, ослепленная и обольщенная вражьей прелестью, не встала спасать своего Царя…
Еще более определенно, чем поэтические рифмы, звучат слова знаменитых угодников Божиих предреволюционной поры.
«Бедное отечество, когда-то ты будешь благоденствовать? — сокрушался отец Иоанн Кронштадтский. — Только тогда, когда будешь держаться всем сердцем Бога, Церкви, любви к Царю и чистоты нравов… И чем бы мы стали, россияне, без Царя? Враги наши скоро постарались бы уничтожить и самое имя России, так как Носитель и Хранитель России, после Бога, есть Государь России, царь самодержавный, без него Россия — не Россия». (И.К.Сурский. Отец Иоанн Кронштадтский. Свято-Ильинское издание, 1979 г., т. I, с. 192).
«Царь у нас праведной и благочестивой жизни. — свидетельствовал святой старец народу русскому. — Богом послан ему тяжелый крест страданий, как Своему избраннику и любимому чаду, как сказано тайновидцем судеб Божиих: „Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю“ (Откр. 3, 19). Если не будет покаяния у русского народа, конец мира близок. Бог отнимет у него благочестивого царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозванных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами» (Россия перед вторым пришествием. Пророчества русских святых. Москва, 1998, с. 176).
Разве эти слова кронштадтского праведника, сбывшиеся над Россией с ужасающей точностью и полнотой, не зовут нас к самому деятельному и глубокому покаянию? А нынешняя разруха и смута разве не вопиют о том, что гнев Божий доныне тяготеет над нами?
Вслушаемся в слова другого святого подвижника тех лет, святителя Феофана Затворника:
Православные христиане, поучает он, обязаны «принимать Государя императора как Богом поставленного, как Помазанника освященного; являть ему молчаливую покорность во всем, как изрекающему волю Божию, прилепляться к нему благодарною любовью, чтить его… воссылать о нем усердные молитвы… повеления его исполнять без размышления и с терпением» (Епископ Феофан. Начертание христианского нравоучения. Москва, 1895, с. 515). Так может, именно попрание этих заповедей Божиих и стало одной из главных причин всех тех ужасных бед, которые обрушились на Россию и русский народ в ХХ столетии?
Очевидно, что здесь речь идет не о личных грехах, которых у каждого из нас предостаточно. Люди грешны во все времена, но не всегда Господь карает так строго целые страны и народы. Нет, здесь совершен грех всенародный, который требует такого же — всенародного — покаяния. Начало такому соборному покаянию русских людей положено семь лет назад синодальным посланием, посвященным 75-летию убиения Николая II и Его Семьи, в котором наш Патриарх Алексий II призвал православных «С сугубой молитвой и с особой болью в сердце» раскаяться в содеянном. Зримым символом Божиего прощения и очищения нашей народной совести должно стать всецерковное прославление Святых Царственных Мучеников!

ДА БУДУТ ВСЕ ЕДИНО

Благотворные последствия такого прославления для нашей церковной жизни вполне очевидны.
Во-первых, это — укрепление единства епископата, духовенства и мирян, подорванного десятилетиями государственного богоборчества и либеральной «демократии». Чего греха таить: в современной действительности, увы, нередки случаи, когда народ церковный, народ Божий живет своими проблемами, неведомыми духовному пастырю! В вопросе о прославлении Царственных Мучеников это особенно заметно. Официальное прославление Николая II и Его Семьи как раз и может стать зримым символом восстановления нашего благодатного единодушия.
Во-вторых — канонизация, столь давно ожидаемая большинством верующих, явится ясным знаком того, что соборная душа Церкви жива, что важнейшие вопросы церковной жизни решаются не келейно, узким кругом высших церковных начальников, но всецерковно!
Наконец, такое прославление может стать шагом вперед на пути нашего воссоединения с Зарубежной Церковью. «Нам, чадам одной Матери-Церкви, надо остро прочувствовать единство наше в Теле Христовом, члены Которого, будучи непохожи друг на друга, вместе суть одно (1 Кор. гл. 12). — говорится в послании Патриарха Алексия II. — Покаяние в грехе, совершенном нашими предками, должно стать для нас еще одним знамением единства. Пусть нынешняя скорбь соединит нас в молитве с Русской Зарубежной Православной Церковью, возродить духовное общение с которой в верности духу Христову мы искренне стремимся.
Что касается общественно-политического значения канонизации Николая II и Его Семьи, то оно тоже обещает быть безусловно положительным. С этой точки зрения такой церковный акт ознаменует собой окончательное расставание с эпохой большевистского богоборчества. Возвращение нашего Отечества на тот исторический путь развития, который был прерван кровавым безумием «воинствующего материализма». Начало формирования новой, объединяющей национальной идеи XXI века — идеи Великой России с чистой и светлой душой Святой Руси!