Уходящие страницы войны

В нашей стране нет, наверное, ни одного человека в сознательном возрасте, который бы не знал, что в этом году Россия отмечает 65-летие Победы в Великой Отечественной. Отмечает широко: фильмы и передачи о войне транслируются еженедельно, выходят статьи в газетах и журналах, готовятся выставки в музеях. Школьники и студенты слушают приглашенных в учебные заведения немногочисленных уже ветеранов, те в свою очередь принимают праздничные поздравления… и грустят о том, что живая память о том, КАК все это было — уходит вместе с ними.

Каждый потомок желает знать?

Конечно, читатель может упрекнуть меня в излишней предвзятости по поводу памяти о войне. Однако с прискорбием сообщаю об итоге собственного маленького исследования. Из почти десятка людей, опрошенных мной за пару дней, о своих родных, так или иначе участвовавших в войне, ковавших победу в тылу или сражавшихся на фронте, смогли связно рассказать только трое. Молодежь вообще не понимала, о чем собственно идет речь и зачем мне понадобились какие-то воспоминания рядовых граждан. Да, мы празднуем юбилей великой Победы над фашизмом. Да, война кончилась в 1945 году взятием Берлина и капитуляцией немцев. Да, Россия в своих военных победах — великая страна. Зачем знать, как жила в войну бабушка Маша, мама чьей-то мамы, на окраине Саратова? И надо ли? Я считаю, что надо — пока еще можно сохранить подробности того времени, без которых нельзя понять, что же все-таки помогло победить. Нельзя, чтобы память превращалась в трафаретные картинки, обвитые георгиевской ленточкой: вот Родина-мать зовет, вот боец падает, самолет летит, медсестра ползет. Потом Победа — и красный флаг над рейхстагом. Но война — это не только боевые действия. Это мысли и чувства людей, переплетающиеся с непостижимо трудными обстоятельствами жизни; это постоянная точка отсчета, константа для ответа на вопрос: «А как бы я поступил на месте деда или бабушки?».

«Я тоже участница войны!»

Именно так начинала свой рассказ Анна Ивановна Усачева (в девичестве Егорова), когда сын и внуки спрашивали ее о том, что такое Великая Отечественная война.

Когда фашисты напали на Советский Союз, Нюре Егоровой было всего шестнадцать. Она родилась в одном из сел Татищевского района, но родители рано умерли, и девочка росла в дет­ском доме в областном центре. Когда Саратов вдруг из крупного промышленного города превратился в город тыловой обороны, Нюра и ее подруги начали работать на заводе «Серп и молот»: здесь делали противотанковые ружья. Невысокого роста, но очень быстрая и ловкая, Нюра Егорова умудрялась обслуживать четыре станка одновременно. Чтобы «добрать» рос­та, приходилось вставать на специальную приступочку. Ее звали Тимуром (как главного героя в известной повести Аркадия Гайдара) — за умение развеселить, поддержать, взбодрить окружающих. Каждую свободную минуту юные работницы завода придумывали себе творческое занятие: пели, танцевали, шутили, играли. Главное было — не думать о постоянном, навязчивом чувстве голода и о страхе перед бомбежками.

Кстати, в летописи Саратовского авиационного завода, который во время войны работал беспрерывно (даже после шестичасовой немецкой бомбардировки), можно прочитать, что однажды на конвейер, где работали подростки на своих «приступочках», приехал с инспекцией Клим Ворошилов. Попал как раз в короткий перерыв, во время которого подростки-рабочие превращались в обычных мальчишек и девчонок. С удивлением Ворошилов спросил, что на таком серьезном заводе делают дети. Дети помогали фронту.

Нюра Егорова тоже была, по сути, ребенком. Однако с недетскими уже проблемами — от недоедания стало ухудшаться здоровье. Несмотря на это девушка решила убежать на фронт. И убежала. Добралась каким-то чудом до Сталинграда, где как раз велись активные боевые действия, попала в санитарный отряд. Была тяжело ранена — ей почти оторвало руку. После госпиталя Нюру комиссовали и снова отправили к станку: противотанковые ружья еще были нужны. Ей грозил чуть ли не трибунал за то, что она самовольно покинула рабочее место, однако за стахановский труд ее наказали уже после победы — никогда не называли участницей войны, только труженицей тыла. И как же ей было обидно! Поэтому все свои воспоминания о том времени Анна Ивановна начинала со слов: «Я тоже участница войны!».

«Целуй, няня, мои кудри»

Бабушка священника Виталия Колпаченко, настоятеля Крестовоздвиженского храма города Хвалынска, Александра Васильевна Колпаченко (в девичестве Шатько) оставила внукам и правнукам целую рукописную книгу воспоминаний о войне. Больше всего страниц она уделила любимому старшему брату, Ивану Шатько, погибшему в 1943 году под Киевом.

Иван был учителем истории в школе села Квасниковка Энгельсского района, какое-то время директорствовал там. Его очень любили односельчане — и всем селом провожали на войну. В своей книге Александра Васильевна трогательно описывает, как он в последний раз, перед отправкой в армию, пришел к ней и сказал: «Целуй, няня, мои кудри»..

С первого дня войны Александра Васильевна мечтала встретиться со старшим братом — и чудесным образом ей это удалось: после ранения она сама, телеграфистка, была комиссована, ехала домой, по пути увидела Ивана, который — тоже из госпиталя — ехал к месту нового назначения. Радость, объятия, горечь расставания, надежда на новую встречу — все это описано Александрой Васильевной не хуже, чем в романе XIX века.

Человеческие слабости и бег под бомбами

Молоденькая медсестра Вера (Вера Георгиевна Лухминская) во время войны работала в саратовском ортопедическом институте. Медперсоналу полагались спецпайки — чуть больше хлеба, чем всем остальным. Их распределением занимался один весьма талантливый профессор, достаточно пожилой человек. Однажды Вера застала этого профессора, когда он тайком отрезал по кусочку от этих хлебных паек, которые перед раздачей лежали в специальном шкафу. Конечно же, никому об этом не сказала — кроме любопытных внуков, да и то — без имен и фамилий.

Еще Вера Георгиевна часто вспоминала про бомбежки. Немцы бомбили стратегические объекты, но иногда попадали и в жилые дома. Во время налетов все, естественно, прятались в бомбоубежищах, а Вера иногда бегала на дежурство прямо во время сирен. Сильно гордилась тем, как быстро бегает. [Василий Тимофеевич Кожевников] Бомбили Саратов часто, ведь здесь было множество заводов, крупные транспортные развязки. Увекский железнодорожный мост пытались уничтожить множество раз, однако он остался цел — благодаря саратовским художникам, которые монтировали так называемый «лжеобъект»: конструкцию, похожую на мост. Маскировали и нефтеперерабатывающий завод — одевали его в нарисованный «лес». Оборонять Саратов от авианалетов было очень сложно — основные зенитные части стояли на горах, а немец вызнал слабое место города — заходил со стороны Волги. Артиллеристы, стоявшие у берега, несли тяжелые потери.

Мой дед

Когда началась война, моему дедушке, Василию Тимофеевичу Кожевникову, уроженцу Ртищевского района, было лет 13−14. Он рассказал мне единственную историю из своей военной биографии — после того как я, семилетняя, вдруг заинтересовалась странным шрамом у деда на шее. Мы сидели с ним на крыльце дачи: я что-то говорила, а он подставлял мне большую голову — здоровое левое ухо и улыбался. Тут-то я и увидела глубокий, страшный шрам — дедушка как-то неловко повернулся.

..Когда началась война, Васька был маленький — на фронт его не взяли. Старших братьев тоже — они были машинисты, гоняли поезда с продуктами, с боеприпасами ближе к линии фронта, а потом обратно — в тыл, с ранеными. Ваську они к себе забрали — помогать кочегару. Составы постоянно бомбили. А останавливаться было нельзя — важные грузы, да и смысла никакого. И вот рассказывал дед: «Едем мы, я в кочегарке лопатой машу, паровоз быстрее разгоняется, кругом — грохот, чад, огонь, свист! Где небо, где земля — непонятно. И кричу от страха, и плачу, и молюсь, и ругаюсь как старшие братья — всё собираю от ужаса. А лопатой не перестаю махать, потому что не должен состав медленнее ехать. Слезы катятся, а руки туда-сюда..».

В одну из бомбежек бомба попала в паровоз. Деда ранило в шею. А после пятидесяти он начал глохнуть. И всегда говорил: «Ты не верь, Наташа, если говорят, что на войне не страшно. Врут».

О своих родных рассказали Наталья Усачева, Анастасия Лухминская, священник Виталий Колпаченко.
Особая благодарность за помощь в подготовке материала Ольге Васильевне Гришаниной и Саратовскому музею боевой славы на Соколовой горе

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=9384&Itemid=4