 |
| Русский дом | Елена Тростникова | 30.04.2010 |
825 лет назад, весной 1185 года, Новгород-Северский князь Игорь Святославович пошёл с войском на половцев и, сначала одержав победу, потерпел затем полное поражение, был, как и большая часть его уцелевших воинов, взят в плен, откуда, впрочем, вскоре бежал. «Дела давно минувших дней», событие на фоне более чем полуторавековых многообразных отношений Руси с половцами отнюдь не ключевое, — да и к тому же поражение, а не победа… Однако о нём хоть понаслышке, хоть чуть-чуть, знает каждый русский человек, и значит оно для нас чрезвычайно важное — даже важнее, пожалуй, чем мы сами думаем.
Конечно, «виновато» в том, что поход князя Игоря Святославовича вошёл в наше национальное сознание, «Слово о полку Игореве», которое каждый из нас изучал ещё в школе. Само «Слово…», несомненно, является чудом нашей культуры: оно к нам как с неба упало, сразу стало загадкой, даже целым древом загадок и тайн, и тайны эти всё множатся доныне. Атмосфера вокруг этого произведения накалена; многие гипотезы, с ним связанные, претендуют на революционный пересмотр нашего языка, истории, культуры, становятся базовыми для мiровоззрения некоторых людей.
О походе князя Игоря мы знаем не только из «Слова…», но и по рассказам летописей. Повествование Ипатьевской летописи изобилует деталями, обладает художественной и идейной завершённостью. Но если бы не было случайно найдено «Слово о полку Игореве» — летописную повесть знали бы лишь немногие специалисты-историки. Ведь Игорев поход никак не тянет на историческое событие, — разве что на исторический эпизод, а кому интересны эпизоды?
Но в жизни и в истории нередко случается, что небольшой эпизод, малая деталь вдруг ставит всё на место, является прорывом к новому осмыслению обширнейших событий. И если бы в неудачном походе Игоря Святославовича не заключался глубокий урок, русская мысль давно бы утратила интерес к нему по причине его «исторической ничтожности», и мы были бы равнодушны к исторической канве этого изумительного лирико-эпического произведения Древней Руси.
Время Игорева похода — один из относительно продолжительных (с 1180 по 1194 год) периодов, когда прекратились княжеские усобицы и вооружённые силы Южной Руси были объединены под совместным правлением в Киеве Святослава Всеволодовича и Рюрика Ростиславовича, что не замедлило сказаться на эффективности нашей обороны против тогдашних врагов — половцев. В 1884 году половцам было нанесено поистине сокрушительное поражение — а Новгород-Северский князь в этом сражении не участвовал.
Самостоятельный поход Игоря Святославовича на половцев был для него попыткой моральной компенсации за неучастие в общерусской победоносной схватке. Но для всей Руси он обесценил результаты недавних побед. Киевские соправители, Святослав и Рюрик, собиравшиеся летом вновь пойти на половцев и дойти до Дона, вынуждены были вместо этого оборонять беззащитное Новгород-Северское княжество и выручать осаждённый половцами приграничный Переяславль. Таким образом, поход князя Игоря был только помехой (но не катастрофической!) — общему ходу борьбы Руси с кочевниками в тот период.
Конечно же, для создателя «Слова…» поход Игоря, сына князя Святослава, — не эпизод: скорее всего, он и сам был участником этого похода и близким герою поэмы лицом. Судьба князя и его ополчения обретает в «Слове о полку Игореве» поистине космический масштаб: вся природа содрогается вместе с Игоревым полком, предостерегает, стонет, внимает, вторит, спасает.
Давно родилась своеобразная «апологетика» — стремление приписать этому гениальному произведению христианский характер. Однако базируются эти попытки на простой логической цепочке: «язычество — это плохо, „Слово о полку Игореве“ — явно хорошо. Следовательно, оно не может быть языческим». Но непредвзятому взгляду видно, что «Слово…» пронизано фольклорным пантеизмом, имена языческих богов («Даждьбожьи внуки» и «Стрибожьи внуки», таинственные Див и Троян) упоминаются в нём с пиететом, а Христос, христианские святые попросту отсутствуют, и это отсутствие особенно заметно при попытках «пришить» библейские параллели к тексту «Слова…».
Со всей силой анималистического и языческого мiрочувствия «Слово о полку Игореве» передаёт конфликт между самоволием, самовластием князя и христианством. Игорь идёт не против Бога, но против воли природы и интересов общества. Но он величествен и красив в своём мужественном и самолюбивом порыве: «Тогда Игорь взглянул на светлое солнце и увидел, что от него тенью всё его войско прикрыто. И сказал Игорь дружине своей: „Братья и дружина! Лучше убитым быть, чем пленённым быть; так сядем, братья, на своих борзых коней да посмотрим на синий Дон“. Страсть князю ум охватила, и желание изведать Дона великого заслонило ему предзнаменование, „Хочу, — сказал, — копьё преломить на границе поля Половецкого, с вами, русичи, хочу либо голову сложить, либо шлемом испить из Дона“» (перевод О. Творогова).
А вот как передаёт то же решение князя (при солнечном затмении 1 мая 1185 года) Ипатьевская летопись: «Когда подходили они к реке Донцу в вечерний час, Игорь, взглянув на небо, увидел, что солнце стоит словно месяц. И сказал боярам своим и дружине своей: „Видите ли? Что значит знамение это?“» Они же все посмотрели и увидели, и понурили головы, и сказали мужи: «Князь наш! Не сулит нам добра это знамение!» Игорь же отвечал: «Братья и дружина! Тайны Божественной никто не ведает, а знамение творит Бог, как и весь мiр свой. А что нам дарует Бог — на благо или на горе нам, — это мы увидим»". На всём протяжении летописного повествования князь Игорь предстаёт перед нами как христианин — заблуждающийся, падающий, кающийся, обновляющийся.
Впрочем, в этом (а не в фиксации событий) и состоит смысл, идейная нагрузка летописей: история читается в них как книга Промысла Божия, по иконописному принципу (как образ вышних судеб). «Были побеждены наши гневом Божьим», — лаконично итожит битву Лаврентьевская летопись.
Образ князя и в летописной повести величествен и прекрасен. «И так построили полки свои. И обратился Игорь к братии своей: „Братья! Этого мы искали, так дерзнем же!“. И двинулись на половцев, возложив на Бога надежды свои». «И когда собрались все полки, обратился Игорь к братии своей и к мужам своим: «Вот Бог силой своей обрёк врагов наших на поражение, а нам даровал честь и славу».
Князь ради изнемогших спутников соглашается не возвращаться на Русь сразу же после удачного сражения, а заночевать здесь же, хотя осознаёт, что это может быть равносильно гибели. Худшие предчувствия сбываются, и наутро несметные полки половцев обступают русских. Конные князья ещё успели бы спастись бегством, но сказали: «Если поскачем — спасёмся сами, а простых людей оставим, а это будет нам перед Богом грех: предав их, уйдём. Но либо умрём, либо все вместе живы останемся». Весь день и всю ночь длится битва, а под утро воскресенья русский строй рассыпается под натиском половцев. «И уже схваченный, Игорь видел брата своего Всеволода, ожесточенно бьющегося, и молил он у Бога смерти, чтобы не увидеть гибели брата своего».
И тут Ипатьевская летопись приводит монолог князя Игоря огромной лирической силы: «Воскликнул тогда, говорят, Игорь: „Вспомнил я о грехах своих перед Господом Богом моим, что немало убийств и кровопролития совершил на земле христианской: как не пощадил я христиан, а предал разграблению город Глебов у Переяславля. Тогда немало бед испытали безвинные христиане: разлучаемы были отцы с детьми своими, брат с братом, друг с другом своим, жёны с мужьями своими, дочери с матерями своими, подруга с подругой своей. …И всё это сделал я, — воскликнул Игорь, — и не достоин я остаться жить! И вот теперь вижу отмщение от Господа Бога… Это всё воздал мне Господь за беззакония мои и за жестокость мою, и обрушились содеянные мною грехи на мою же голову. Неподкупен Господь, и всегда справедлив суд Его. И я не должен разделить участи живых. Но ныне вижу, что другие принимают венец мученичества, так почему же я —один виноватый — не претерпел страданий за все это? Но, владыка Господи Боже мой, не отвергни меня навсегда, но какова будет воля Твоя, Господи, такова и милость нам, рабам Твоим“».
Конечно, это не «с натуры» писано, это поэтическая условность, — но она достигает высокого накала. Однако летописцы такие монологи вкладывают в уста отнюдь не каждого героя. В той же Ипатьевской летописи рассказ об Игоре окружён упоминаниями о более страшных усобицах без подобных лирических порывов.
«… И попа привёл из Руси к себе для святой службы, не зная ещё Божественного промысла, но рассчитывая, что ещё долго там пробудет. Однако избавил его Господь по молитвам христиан, ибо многие печалились о нём и проливали слёзы». Вот они, эти слёзы, в «Слове…»: «Ярославна рано плачет в Путивле на забрале… О Днепре!.. Возлелей, господине, мою ладу ко мне, да бых не слала к нему слез на море рано!» — и тотчас, в следующих строках, поворачиваются силой этих слов, этих слёз все стихии, подхватывают князя и выносят из плена, подобно сказочному герою, бежит он горностаем сквозь тростники, по воде, волком по лугу, соколом летит под облаками…
Снова смыкаются, скрещиваются взгляды с двух сторон — от глубины церковной, от широты стихийной… Пронизанное не всуе поминаемым именем Христовым повествование летописца и пестрящее языческими реалиями «Слово…» едины в оценке событий. «Усобица князем на поганых погибель, рекоста бо брат брату: „Се мое, а то мое же“. И начяша князи про малое „се великое“ молвити, сами на себя крамолу ковати, а погании съ всехъ странъ прихождаху съ победами на землю Русскую». Ужас перед усобицами, порицание гордыни и глухоты к вышнему внушению, сила любви… Ах, как внятна и банальна эта мораль, — и какой актуальной остаётся она на века, пока мiр стоит, не исчерпываясь «историческим периодом княжеских усобиц»: пальцы должны быть сжаты в кулак, веника не переломишь, а по прутику — с лёгкостью… И летопись, и «Слово…» на примере Игорева похода буквально вопиют об этой очевидности, — а не больше ли это крик о том, что за века, за «пока мiр стоит», люди, всё, казалось бы, зная, всё понимая — ребёнку понятно! — преступают и преступают закон, явленный природой и Богом? И не только злодеи, но и величественные, прекрасные, совестливые и мужественные люди — ведь таким рисует Игоря и летопись, и «Слово».
Если вопль об этом донёсся до нас через восемь столетий и отзывается в нас — значит, он к нам и о нас с вами. Значит, про пальцы в кулаке надо услышать — нам.
Елена Викторовна ТРОСТНИКОВА
Уроки древнего «Слова»
Насколько актуально «Слово о полку Игореве» сейчас? Можно ли его связать с нынешней действительностью? Что думают о «Слове» наши современники и особенно молодое поколение?
Соня, 16 лет. «Сейчас каждый человек — это и есть княжество, как те, которые описаны в „Слове“. И если какой-нибудь один человек решится снять свои „шоры“, задумается о том, чтобы с кем-то разделить свою радость, а не вешать горе, замечтается о том, чтобы с кем-то своё „княжество“ поделить, его тут же обсмеивают. Нам просто нужно задумываться о других, а не проходить мимо. Нельзя ставить стены между собой и другими и при этом надеяться, что ты с кем-то вместе… А ещё — это произведение, которое может научить нас не забывать историю. Ведь она имеет обыкновение повторяться».
Саша, 18 лет: «Читал в прошлом году к поступлению, поэтому ничего уже не помню».
Настя, 17 лет: «Сначала я слушала оперу, а только потом читала в школе, и ещё несколько раз перечитывала для удовольствия. Мне нравится то, как написано, трогает плач Ярославны, описания природы — соучастницы действия. Смысл, как мне кажется, в том, что человечность — превыше всего. Хоть Игорь всех и подвёл, его всё равно встретили как героя. „Слово“ учит патриотизму, воспевает взаимовыручку, доброту, искреннюю любовь».
Тихон, 23 года: «Единство необходимо государству сейчас, как и тогда. Сегодня в стране царит республиканский сепаратизм. „Слово“ показывает, что, только объединившись, можно противостоять внешним угрозам».
Раиса, 70 лег «„Слово“ сегодня очень важно! Это ведь наша история, наши истоки. И не верьте тому, кто говорит, что знать это необязательно. Ведь кто не знает прошлого, у того нет настоящего, а без настоящего нет и будущего».
Данила, 16 лет «Это бред и ерунда, которые давно пора отменить. Если в этом и есть какой-то смысл, то его очень трудно уловить из-за скучного устаревшего текста».
Флорида, 19 лет: «Я думаю, что в характере князя Игоря отражается сегодняшний день — самоуверенность, торопливость, эгоизм. Он пользуется своим общественным статусом, принимает решение сгоряча, как многие современные карьеристы. Там же есть „золотое слово Святослава“ — в нём и мораль: слушаться надо старших».
Яна, 18 лет «Я думаю, „Слово“ учит тому, что нужно думать не только о себе, беречь то, что имеешь, то есть прошлое, и с уважением относиться к завоеваниям и заслугам потомков. И не идти на риск без надобности, только ради своей пользы и славы, как Игорь. Я думаю, это как-то с современной политикой перекликается. Ещё учит тому, что нужно держаться вместе, не ссориться, потому что поодиночке трудно устоять перед врагом. Ну и вообще, если в государстве царит согласие, то оно сильнее».
Оля, 17 лег «Актуально, потому чго речь идёг о необходимости совместного отстаивания интересов государства. Плюс трепетное отношение к матушке-Руси, с этим сейчас тоже более чем плохо. Они же её боготворили, родную землю. По крайней мере, ненависти или презрения к родной стране вообще не было. Родная значит святая, и всё. И воевать, и умирать за неё».
Алина КУХТА, студентка МГУ
