Сильная страна не должна сама себя дискредитировать

А ведь налицо еще и то, что можно трактовать как проявление солидарности — того, чего нам столь очевидно не хватает. Пусть пока не внутри страны, так хотя бы с ближайшими кровными родственниками и объективными союзниками. Ведь для Украины заключенное соглашение — это возможность сохранить химическую и сталелитейную промышленность (за счет льготных цен на газ), а значит, и возможность остаться промышленно развитым государством, в котором, к слову о наших «модернизациях», будет не искусственный, а реальный естественный спрос на науку и образование, технологическое развитие (правда, хорошо бы тогда и нам самим, внутри своей страны, отказаться, наконец, от навязанной извне варварской концепции «приведения цен на энергоносители к мировым» — ведь для нашей промышленности это не менее убийственно, нежели для украинской). Да просто возможность для доброй половины Украины, ее граждан, достойно выживать, нормально работать, кормить и растить детей. И, наконец, сохраниться как некоторая весомая общность, так или иначе противостоящая превращению Украины в плацдарм НАТО для дальнейшего сжимания и уничтожения России.

А уж что это соглашение для жителей Севастополя — можно себе представить.

Конечно, вопросы тоже остаются. В частности, и мы можем спросить себя, где гарантии того, что не получится по схеме хитрого Насреддина: к тому времени то ли ишак умрет, то ли эмир?.. Действительно, ведь мы свои обязательства по этому соглашению начинаем исполнять (и нести существенные расходы — не за счет Газпрома, но за счет бюджета) буквально сразу, Украине же придется лишь начать отвечать по своим обязательствам еще через семь лет. Что за это время произойдет, какие силы побывают на Украине при власти, что успеют расторгнуть или перезаключить?

Но, с другой стороны, нужно трезво понимать, что всякая политика, устремленная в будущее — дело рискованное. И стоит видеть то, что на другой чаше весов — если бы такого соглашения не было. На другой чаше весов одно — дальнейшая деградация Украины, ее ныне все еще промышленно развитой восточной части, маргинализация и атомизация населения и его разочарование в новой власти. После чего путь один — опять в лапы доброхотов из НАТО.

Кстати, при всем уважении к тем, кто добился нынешнего перелома, тем не менее, дело ведь еще не сделано. Многое и в дальнейшем будет зависеть не только от отношения к этому конкретному проекту, но и от совокупности всей проводимой политики, причем, как внешней, так и внутренней. И в качестве примера здесь уместно привести очередной наш конфликт с Белоруссией, на сей раз, вроде, из-за того, что она оказала приют бывшему президенту Киргизии Бакиеву. Российская сторона отреагировала, как мне представляется, весьма странно — упрекнула в том, что Лукашенко дает приют непонятно кому. Но президент Белоруссии на это резонно возразил — для чего же мы создавали ОДКБ? И далее о том, что он естественно ждал, что по такому экстраординарному случаю ОДКБ соберется, заслушает Бакиева и противоположную сторону, примет какое-то согласованное решение. Ждал, но не дождался. И что же ответила Россия? Через воскресные новостные передачи по центральным телеканалам российские власти ответили белорусскому президенту упреками на уровне: уместно ли ему ставить подобные вопросы и предъявлять России подобные претензии, получая от нее газ дешевле мировой цены? Тут уже и мне, русскому и гражданину России, тем не менее, хочется спросить: а разве договор о создании союзного государства с Белоруссией у нас каким-либо образом предопределял ограничение права одного из его участников на собственное мнение даже и по тем вопросам, для решения которых мы сами же приглашали его в иные структуры, в частности, в ОДКБ? И, действительно, почему вопрос о власти в государстве — члене ОДКБ — решается другим членом ОДКБ совместно еще лишь с одним из членов этой организации (Казахстаном) и плюс с вообще не членом этой организации — с США? Может быть, Обама в ответ пообещал, что аналогичные вопросы с членами НАТО в будущем тоже будут решать не в рамках НАТО, а также с нашим участием? Так в чем же неправ Лукашенко?

Но правота или неправота Лукашенко в данном случае — ничто по сравнению с неправотой нашей, в том числе, в отношении только что начатого масштабного процесса с Украиной. Вдумайтесь: украинская «девушка с косой» еще только мечтает, ищет, за что бы зацепиться, чтобы доказать неправоту Януковича, что он продался России, что соглашение — прямое наступление на суверенитет страны. А тут, пожалуйста, на тарелочке с голубой каемочкой такой подарочек от российской власти и российских центральных электронных СМИ. Вот радость-то: они, оказывается, сами подтверждают, что получающие от России газ дешевле мировой цены полностью лишаются какого-либо права голоса в международных делах! И как Януковичу и его сторонникам после этого доказывать гражданам Украины, что суверенитет не пострадает, а свои права и интересы Украина и дальше будет защищать? Это наша власть что — специально Януковичу подножку поставила перед ратификацией соглашения? Или же это без всякой воли власти и ей вопреки пятая колонна в наших СМИ специально страну подставила — ради того, чтобы ратификацию соглашения на Украине сорвать, но тогда сколько еще эту колонну всем нам терпеть? Или же есть еще и какие-то третьи варианты?

Но вернемся к Черноморскому флоту, который теперь, даст Бог, будет жить. Долгосрочно стабильные условия базирования ЧФ должны теперь позволить России всерьез вкладываться в развитие базы, а также и в возрождение флота. Но тут к нам приходят иные новости, вызывающие существенно меньше энтузиазма.

Прежде всего, сообщается, что подтверждена решимость нашего минобороны закупить французский вертолетоносец «Мистраль» (то ли один экземпляр и три лицензии, толи «два и две»), и соглашение окончательно будет подписано осенью. Ладно, если денег лишних много, пусть тешатся — все равно наши деньги пока пропадают за рубежом. Но тут поступает вторая новость, хотя и, как и первая, обещанная задолго заранее. А именно: Россия вновь осуществила внешнее заимствование, из чего естественно сделать вывод, что денег в стране на жизненно важное не хватает (напомню: правительство планирует на протяжении нескольких ближайших лет ежегодно занимать на внешнем рынке по 18 миллиардов долларов). И тут возникает принципиальный вопрос: а мы вообще к какой войне готовимся? В частности, с кем собираемся воевать, где и когда?

Самый принципиальный вопрос в этой триаде (не вообще, а применительно к покупке «Мистраля», а также и вообще зарубежных вооружения и военной техники), как это ни покажется кому-то удивительным, но это вовсе не вопрос «с кем?», но вопрос «когда?». И этому есть объяснение. Сами посудите: если война нам грозит в ближайшие же три-пять лет, а своя оборонная промышленность уничтожена, то тогда, конечно, нужно срочно закупать за рубежом все, что продадут. Больше-то воевать все равно нечем. Но если на ближайшие три-пять, а то и десять-пятнадцать лет мы, так или иначе, все-таки еще относительно защищены своим ядерным щитом (который зачем-то все норовим сократить), то те же деньги (огромные деньги!), может быть, правильнее сейчас потратить на воссоздание своих НИИ и КБ, на оборудование и достойную зарплату своим ученым и конструкторам? С тем, чтобы не сразу, но лет через десять-пятнадцать они стали способны создать необходимую военную технику самостоятельно, без помощи французов и без оглядки на то, разрешит ли соответствующую сделку НАТО. И, разумеется, вне зависимости как от наличия у нас необходимых валютных средства, так и от взаимоотношений с конкретным экспортером вооружений.

Так есть ли ответ на вопрос о сроках наступления реальной опасности войны, к которой мы таким образом (закупая «Мистраль») готовимся? Этот ответ есть — не ранее чем через десять-пятнадцать лет. Так тогда почему же мы выбрасываем деньги на развитие ВПК чужого, вместо того, чтобы целенаправленно вкладывать их в ВПК свой?

Казалось бы, после ответа на вопрос о сроках остальные вопросы можно уже не рассматривать. Но, тем не менее, рассмотрим — как из чисто спортивного интереса, так и для того, чтобы удостовериться в степени осмысленности и глубочайшей продуманности всей нашей нынешней военной политики.

Итак, где мы собираемся воевать, каковы могут быть вероятные театры ведения боевых действий? Пока СССР был сверхдержавой во главе целого блока государств, да еще и с глобальной мировой миссией и соответствующим этой миссии океанским военно-морским флотом, тогда для нас было естественно стремиться овладеть и таким инструментом ведения войны в любой точке мира как ударные авианосные соединения. Но сейчас мы уже не во главе блока государств и без прежней миссии. Плюс, в отличие от США, Великобритании и Франции (основных владельцев подобных соединений), никаких заокеанских территорий, требующих защиты таким инструментом, у нас нет. Наша территория чрезвычайно велика, но, одновременно, компактна. И потому не хуже может быть защищена и без подобных, действительно, абстрактно совершенно замечательных, но весьма дорогостоящих игрушек. А коли так, то зачем же нам закупать у французов (повторю: и тем стимулировать развитие их ВПК) то, что им (имеющим важные островные территории на противоположной стороне земного шара), действительно, необходимо. Но нам-то это зачем? То есть, если бы даром доставалось или хотя бы вело к развитию собственного ВПК, так и ладно. Но за огромные деньги закупленное за рубежом? Согласитесь, мягко говоря, весьма сомнительно.

И, наконец, а с кем воевать-то готовимся, причем, именно на море? Кто у нас теперь потенциальный противник? На этот последний вопрос сейчас принято давать «политкорректный» уклончивый ответ. Что-то вроде «международный терроризм». Но хочется спросить конкретнее: воевать-то готовимся с рядовыми исполнителями или же с заказчиками?

Если с рядовыми исполнителями, то, как это известно и по опыту США 11 сентября (даже если и оставить в стороне все сомнения по существу происшедшего), и по недавним взрывам в Москве, вертолетоносцы, хоть самые лучшие, в этом деле не помогают — для борьбы ни с угонщиками самолетов, ни с фанатиками-самоубийцами, обвязанными взрывчаткой, в метро их совершенно никак не применить.

Если же с заказчиками, то тоже неувязка. До далеких заокеанских держав им подплыть все равно никто не даст — слабоваты будут (даже если и купить или сделать целых четыре штуки), например, по сравнению с американскими ударными группировками и их системами борьбы с подобными группировками противника. Если же бороться собираемся с местными (европейскими) представительствами заокеанских заказчиков, так с ними же проще и без этих водоплавающих (тем более, их же натовского производства) излишеств. Это тот случай, когда имеющаяся ракетная технология оказывается, кроме прочего, еще и несопоставимо дешевле (плюс, понятно, эффективнее).

Разумеется, в будущем для борьбы с потенциальным стратегическим противником нам понадобятся мощные океанские группировки, способные нести длительную службу и в противоположных частях земного шара. Но это будут никак не десантные вертолетоносцы типа «Мистраля», а совсем другие корабли — стратегические атомные подводные лодки, противолодочные крейсеры, а также корабли военно-космической связи и обеспечения. Так при чем же здесь «Мистраль»?

Что же в итоге получаем? Получаем, что заморская (в том смысле, что не на поезде же посуху ее к нам собираются перевозить) «штучка», похоже, нам нужна примерно как Абрамовичу красивая и стильная яхта — чтобы быть, вроде как, «не хуже других». С той лишь разницей, что Абрамович на наши деньги (а чьи же они у него еще?) может позволить себе купить яхту действительно лучшую. Мы же на оставшееся от абрамовичей и прохоровых, даже если и сильно поднатужимся, в оборонной сфере на покупку лучшего из зарубежного претендовать никак не можем — это нам никогда не продадут.

Значит, остается держаться курса на развитие собственных научных и конструкторских школ и кадров, воспитывать свой интеллект. И кто же у нас этим занимается? Нельзя сказать, чтобы никто. Как минимум, одного такого человека, создавшего по всей стране сеть шахматных клубов, мы знаем. Это двенадцатый чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов. А тут, как раз, подоспели выборы президента всемирной шахматной федерации ФИДЕ — и кого бы России выдвинуть? У Франции, например, добившейся, как известно, высочайшего уровня решений не только в строительстве вертолетоносцев, но и колоссальных успехов, например, в создании передовых высокоскоростных поездов и во многих иных высокотехнологичных сферах, тем не менее, в этом вопросе сомнений нет — Анатолия Карпова. И у США, чьи ударные авианосные группировки, безусловно, самые мощные в мире, а чья экономика по праву носит гордое звание самой инновационной в мире, применительно к шахматам также на сей раз не оказалось сомнений — и США поддержали Анатолия Карпова.

А что же Россия? Нет, Россия — не та страна, чтобы идти на поводу у каких-то французов и американцев. И вот Российская шахматная федерация устами Дворковича выдвинула от нашей страны на пост президента ФИДЕ не двенадцатого чемпиона мира по шахматам Анатолия Карпова, да еще и поддержанного чемпионом тринадцатым, Гарри Каспаровым, а нынешнего президента ФИДЕ и президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова.

Должен сказать, что с Илюмжиновым я был неплохо знаком — два года на заседаниях Совета Федерации сидели буквально рядом. Неглупый человек, хотя и, очевидно, не альтруист. В свое время, как утверждают причастные к этому делу, для шахмат что-то сделал, и если это правда, то искренне ему за это спасибо. Но вот на пост главы ФИДЕ сделал заявку человек не со стороны, не предприниматель и администратор, а человек-легенда мировых шахмат. Да, конечно, и его заявку мог бы оспорить другой претендент, например, тринадцатый чемпион мира Гарри Каспаров, но последний предпочел поддержать своего бывшего противника — Карпова. Что бы нужно сделать в этой ситуации Илюмжинову? Подать самоотвод. Если так любит шахматы и готов им бескорыстно служить — стать добровольным помощником и советником Карпова, и вместе они могли бы многое сделать. Но не случилось — ладно, это уже его личное дело. Но Россия-то, российская шахматная федерация? Как можно, в вопросе о мировых шахматах, выбирая между Карповым и Илюмжиновым, выбрать последнего? Что тут скажешь?

После этого все рассуждения о том, что наша власть якобы делает ставку на развитие и интеллект — чего стоят? Иначе говоря: интеллект в понимании дворковичей — это способность в равной и честной интеллектуальной борьбе многократно доказывать свое превосходство? Или же это всего лишь бизнес и административные «таланты», проявленные в нашей специфической (если не сказать прямо «криминальной») среде? На что ставку-то мы делаем на самом деле? И ведь еще спешим гордо на весь мир об этом объявить.

Конечно, Анатолию Карпову, выдвинутому французской, американской и многими другими шахматными федерациями, но не поддержанному федерацией российской, неприятно, обидно. В какой-то степени это, может быть, даже и неприлично — баллотироваться ему на столь высокий пост, но не от России. Но на самом деле в нехорошем положении не он, не чемпион мира, а мы — Россия. Нам всем должно быть стыдно. Это от нашего имени дворковичи и экономическую политику проводят в стране такую, что мы ни построить «Мистраль» уже сами не умеем, ни понять, для чего он вообще предназначен (а нам, соответственно, совершенно не нужен), не способны. И они же от имени России выдвигают близких себе по духу в различные международные организации, в данном случае — в ФИДЕ.

Что ж, если на наших в этом вопросе надежды уже нет, остается надеяться на то, что в мировых шахматах, в других национальных шахматных федерациях еще сохранились люди, способные отличить настоящее от мнимого, великое от смешного.

Это ведь, согласитесь, не вопрос доступа к природным ресурсам Сибири? Здесь мы пока еще можем сотрудничать и рассчитывать на сравнительно честное взаимодействие?