Об одном шизофреническом сравнении

Запретить пользоваться родным языком — значит подвергнуть человека самому унизительному оскорблению. Это худшая из форм рабства. Причём подвергнуть унижению не только его самого, но и его родителей, дедов и прадедов, его детей и внуков. Каждый человек идентифицируется — кто он такой и что собой представляет — по родному языку. Именно через язык он является носителем определённой культуры и конкретного менталитета. И вдруг его язык отвергается. Значит, перечёркивается сам человек, его предки, их история и культура, его будущее.

Когда несведущие люди, не отягощённые умом, государственной мудростью и ответственностью, пытаются объединить страну и её население путём мелких авантюр, шантажа и обмана, путём запрета родного языка сограждан, то трудно даже представить, какой кисель в их головах.

На дискуссиях воинствующие дилетанты бесконечно обсуждают вопросы развития и использования языков в нашей стране. И у них всегда решение сводится к одному: русский — запретить, а тех, кто требует равноправия, наказать, так как они не патриоты, а враги, антиукраинцы, российские шовинисты. Эти люди бросаются словами, не осознавая их смысла. Откуда, спрашивается, возьмутся в Украине среди её граждан российские шовинисты? Здесь могут быть и есть только украинские шовинисты, не дающие нормально жить и работать своим русско-культурным согражданам. Ну, какой ярый российский националист (т.е. шовинист) захочет добровольно стать гражданином чужой страны? Абсурд. А русские люди Украины добровольно стали её гражданами, потому что они идентифицируют себя с Украиной. А Украина — полифоническая, т. е. многоязычная, страна. После получения независимости многие её граждане с интересом и желанием стали изучать украинский язык — до тех пор, пока горячие, но неразумные головы не устроили грязной экзекуции их родному русскому языку. Они беспрерывно швыряют в него грязью. Но если русско-культурные сограждане, устав от их ежедневной агрессии, скажут им в ответ лишь однажды нечто резкое, «патриоты» тут же кричат «Караул!» и требуют, чтобы против всех их противников немедленно открыли уголовные дела и в прокуратуре, и в СБУ, ибо они «вороги України». Хорошо бы даже ввести должность палача. Выходит, Украина — это они. А кто же тогда их русские сограждане? Они ведь тоже Украина. Но они за такую Украину, которая для всех её граждан, независимо от их родного языка, стала бы Родиной, а не мачехой. И именно они создали её в 1991 году, сказав своё «да» на референдуме. Так что никого не нужно вынуждать её разрушать. Не нужно её делить, она общая. Не нужно её рассовывать по своим карманам. Страна у нас совсем не карманная. Не нужно её присваивать. Мы не позволим её разрушать — ни селянским профанам, ни прилежным американским прихвостням.

Такая «защита» украинского языка, какую осуществляют эти мифотворцы, наносит ему колоссальный вред. Ибо ненависть к ним миллионов сограждан автоматически переносится и на украинский язык. Они наделили себя властью решать, кто патриот, а кто враг. И решают, беспардонно, грубо и безапелляционно. А почему? Да потому, что мы им это позволяем. Политики — своим заигрыванием, а миллионы рядовых граждан — безучастным наблюдением и всепрощенческим настроением: что, дескать, с дураков возьмёшь? На то они и дураки. Однако пора спрашивать и с них. Дурак — это не оправдание, не должность и не смягчающий признак. Даже если он называет себя патриотом. Это качество по результатам своей активности уже пора квалифицировать как преступление.

Представьте, из Тернополя, из-за тридевяти земель в Донецк приезжает «с важным государственным заданием» десант особого назначения, группа «специалистов» в области языка, чтобы объяснить, на каком языке нам здесь разговаривать. Видимо, нечего людям больше делать, живут в довольстве и тепле. Вот они и приехали нас поучать. А мы слушаем их бредни, развесив уши, или в лучшем случае робко возражаем им, вместо того, чтобы дать каждому их них щедрых пинков и проводить восвояси. Кто смотрел эту телевизионную дискуссию, тот убедился, что это был очередной агрессивный бред, но никто из дончан не высказал такой оценки вслух, дабы не обидеть незваных гостей. Никто даже не заикнулся о том, что таких людей нужно лечить, а не выпускать на телевидение. Ибо они не понимают, что хотят запретить своим согражданам жить и развиваться, лезут грязными руками и неразвитыми мозгами в сугубо личное, священной для каждого человека. Диагноз: неадекватная реакция на действительность. А те, приняв нашу тактичность за слабость, начинают настойчиво рассказывать нам о своих «низменных чувствах и потребностях». Для всех нас низменные чувства и потребности — это нечто скотское, не достойное звания человека, а для них, видите ли, это что-то весьма важное, привычное, своё. Вот такие учителя приезжают к нам. Однако спасибо и на том, что не обучали, как проводить первую брачную ночь. И все последующие. А мы их слушаем и теряем время. И своё и их. Может, для них ещё не поздно. Но мы не доктора, а им нужно именно к врачам. Вместо того чтобы при всех открыто и искренне, от всей души послать их туда, откуда они приехали, мы слушаем их делирий. Если так расходовать своё время, то кто же вместо нас будет заниматься экономикой, производством, наукой, наконец, обычными хозяйственными делами?

Уровень учёности, такта и эстетического вкуса приехавших наставников просто поражает: один из них стал читать нам как великое культурное достижение украинский вариант всем известного отца Онуфрия, осматривающего окрестности Онежского озера. Только на другую букву. А идея та же — первый поцелуй и то, что за ним может последовать, в результате поиска. Все слова на букву П, включая и последнее слово.

И подкрадывается настойчиво чтец от поцелуя, как по ступенькам, к предмету своих вожделений. Видимо, словесная чехарда на эту букву представляется ему шедевром. Уже одна буква даёт ему широкий простор для личных ассоциаций. Есть же люди, которые любят говорить о своих болячках и патологиях.

Какая польза от такой дискуссии? Противник запрограммирован на единственное решение, которое у него уже есть. Он его получил заранее. Как руководство к действию. Любое другое ему не осилить. Оно для него как китайская грамота. Не вписывается в его сознание. Он за него держится двумя руками. Чтобы не упасть. С таким же успехом можно разговаривать или спорить с радиоприёмником или до хрипоты доказывать, что луна нам вовсе не враждебна, хотя светит ночью, а не днём, так что не нужно ей это запрещать. Пора бы уже к этим недалёким «национальным героям» (даже не поворачивается язык назвать этих разрушителей гражданами) перестать относиться снисходительно — как к несмышлёным детям или нездоровым людям, их пора уже ставить на место. Пусть занимаются своим делом, к которому они только и пригодны. Сколько ещё мы будем им потакать и с пониманием уступать? Дескать, с больного и нищего нечего брать. А сельское хозяйство приходит в упадок. Фермы занавозились, поля заросли сорняками: их работники занялись дискуссиями по вопросам, в которых ими не осилены даже азы.

Некоторые люди упрекают меня в том, что в защите родного языка я несколько резковат. Дескать, нужно разговаривать тактичнее, вежливее. Мне же думается, что я излишне лоялен. Во-первых, уже 18 лет — что составляет половину сознательной творческой жизни целого поколения! — мы убеждаем агрессивных противников в своём праве на свободное использование родного языка. И никакого результата! Наоборот, ситуация ухудшается. Во-вторых, как уже упоминалось, есть много людей, которые, если с ними ведёшь себя вежливо, по-человечески, становятся норовистыми скотами, ибо принимают нашу тактичность за слабость. А в-третьих, при общении всегда должно быть взаимопонимание. Если в течение 16 лет не понимают твоего вежливого слова, ты сам виноват, потому что говоришь не на том языке. Не доступном для их понимания. Необходимо не словесное сюсюканье, а убедительная речь кулака или дубинки. Её обязательно услышат: только она способна установить равноправие. С каждым нужно говорить на том языке, который ему понятен и который его хоть в какой-то степени развивает.

Многие противники русского языка очень любят приводить в пример Францию. Дескать, во Франции образцово защищают свой государственный язык, там никому не позволяют использовать наряду с ним какой-либо другой. Не то что на Украине. Вот, мол, образец для подражания! Но эти люди или лукавят, или не знают реальной ситуации в стране, о которой говорят. Кроме того, при таких заявлениях они как нечто само собой разумеющееся не просто сопоставляют, а делают равновеликими украинский и французский языки, а делать это, мягко скажем, не совсем корректно. Французский — один из мировых языков, на нём говорят десятки миллионов людей, он является государственным в 28 странах мира — на четырёх континентах. На нём только во Франции создана великая литература, представлены выдающиеся достижения науки, культуры, которые обогатили человечество. Сколько франкоязычных Нобелевских лауреатов? А сколько украиноязычных? Какие литературные и научные шедевры представлены на украинском языке? Только те, что переведены с французского, английского или русского? Нашим хлопцам следовало бы быть скромнее и не нарываться на откровенность. Ну не понравится она им. Так зачем же её добиваться!

Во Франции языковая политика подчинена интересам экономики, государства и его граждан. Для научной жизни этой страны характерно, что при издании докладов различных научных конференций, при публикации научных статей, монографий часто используется не только родной французский, но и чужой английский язык. Можно даже сказать, второй обычно используется.

Это объясняется разумным прагматизмом французов. Известно, что английский язык имеет гораздо большую сферу распространения, чем французский, хотя последний тоже мировой и им пользуются в мире около 150 млн. человек. Однако, прибегая ещё и к английскому, можно в несколько раз увеличить своё информационное пространство. И не беда, что используется чужой язык. Ведь и в этом случае публикации и все научные достижения принадлежат французским авторам, а значит, в любом случае квалифицируются и патентуются как французские.

Используя такой приём, французы добиваются для себя самодостаточного информационного пространства, при котором число потребителей их научной продукции настолько возрастает, что обеспечивается экономическая компенсация всех затрат на её производство и тиражирование. А значит, появляются средства, которые можно направить непосредственно на научные изыскания. Как видим, у французов на первом месте государственные и экономические интересы, а не словесно-патриотические. Люди не бузят, а мыслят, не кричат, что они патриоты, а поступают, как патриоты.

Но если для Франции английский действительно чужой, то русский — это родной язык миллионов граждан Украины.

К сожалению, власти нашей страны ещё не в состоянии осмыслить, какие экономические, научные и культурные выгоды и преимущества может обеспечить украинскому государству разумное использование мирового русского языка и как через уважение к языкам добиться объединения народа и создания единой нации.