 |
| Радонеж | Сергей Белозерский | 16.08.2008 |
Историк будущего прежде всего поразится, насколько адресной была помощь новых друзей. Бедная страна, значительная часть населения которой удалилась на заработки или вовсе перебралась Россию, получила довольно специфическую помощь — оружием и военными специалистами. Между пушками и маслом был сделан выбор в пользу пушек. Военный бюджет по отношению к ВВП вышел на второе место в мире — уступая только аналогичному показателю Северной Кореи. Но северокорейский лидер Ким Чен Ир всем миром рассматривается как полусумасшедший диктатор; Михаила Сакашвили, напротив, восхваляли как образцового демократа. И политики, и СМИ Западе предпочитали не обращать внимания на то, что этот «демократ» получил свой пост с 97% голосов, сажал оппозиционеров и разгонял митинги. Саакашвили обещали вступление в НАТО, президент Буш позировал с ним в обнимку. Робкие возражения, кое-где проскальзывающие в западной прессе, тонули в трескучей пропаганде, восхвалявшей «молодую демократию».
Зачем все это делалось? Чтобы помочь народу Грузии построить свободную, зажиточную, безопасную жизнь? Так утверждала пропаганда. Но достаточно было на минуту от этой пропаганды отвлечься, чтобы, так сказать, приметить слона — регион, раздираемый национальными конфликтами, пропитывают оружием, как тряпку бензином, в руки амбициозного лидера, который клянется в верности Западу и разговаривает штампами из The Wall Street Jornal, дают армию, подготовленную и вооруженную по последнему слову военного дела. Этого лидера уверяют в горячей дружбе и безусловной поддержке, на его грешки закрывают глаза. Абхазов и осетин поносят как «сепаратистов», а «территориальной целостности Грузии» выражают безоговорочную поддержку. Мы не знаем, был ли отдан в Вашингтоне (или Брюсселе) приказ о наступлении на Цхинвал или это инициатива самого Саакашвили. Возможно, он действовал на свой страх и риск — но и армию, опустошавшую Южную Осетию, и уверенность, что ему все позволено, Саакашвили помогли обрести именно западные лидеры — и западные СМИ.
Какова же была реакция этих СМИ, когда полилась кровь, снаряды посыпались на головы мирных обывателей, неся смерть и увечья? Посетитель сайта CNN напрасно искал бы на нем каких-либо упоминаний о происходящем; большинство западных СМИ тоже не обращали внимания на то что восхваляемый ими «демократ» занялся этническими чистками. Многие надеялись, что президент Буш, с которым у Саакашвили были особо близкие отношения, другие западные лидеры, одернут Саакашвили и потребуют от него остановиться. По отношению к правителю, почти весь государственный аппарат которого сидит у них на зарплате, это было бы нетрудно. Но они молчали. Они молчали, когда саакашвилевские «грады» били по жилым кварталам Цхинвали, когда женщины, старики и дети, спасаясь от лютой смерти, бросали все и бежали от карателей — и убежать удавалось не всем.
Первая реакция появилась позже — когда Россия выступила в защиту истребляемых осетин и ввела в Южную Осетию войска. Вот тогда раздался многоголосый крик с осуждением — нет, не саакашвилевской — русской агрессии против «суверенной Грузии». Да, если бы не «русская агрессия» Саакашвили получил бы Южную Осетию без осетин — кому-то удалось бы бежать, оставшись без крова и куска хлеба, остальных бы вырезали. Как бы на это реагировало «мировое сообщество»? Мы знаем как, потому что такой случай уже был. Так же, как на изгнание сербов из Косова на глазах у войск НАТО — без каких-либо возражений. Трогательный гуманизм и возвышенная забота о правах человека, увы, проявляются у большинства западных политиков и СМИ тогда и только тогда, когда это может быть использовано в целях, весьма далеких от человеколюбия.
В антироссийской кампании в западный масс-медиа можно было видеть и замалчивания, и подтасовки, и даже прямую ложь — когда, например, кадры осетинского госпиталя с пострадавшими от саакашвилевских налетов людьми выдавались за съемки жертв «русской агрессии».
Эти события явились проверкой и для западных политических лидеров, или для западных масс-медиа. Надо отметить, что многие из них этой проверки не выдержали. Говорить об «объективности» или западных СМИ или их «моральных принципах» стало еще более затруднительно.
