 |
| Богослов. Ru | Михаил Первушин | 15.08.2008 |
Вопрос о научной специализации темы старообрядчества и его производной (единоверия) был поднят еще в начале 50-х годов XIX века. К этому времени относятся открытия соответствующих профессорских кафедр при Духовных академиях. Но при этом задачи стояли по преимуществу полемические, судя даже по официальному названию вновь открытой дисциплины — «История и обличение русского раскола». Причем исторический анализ и научная разработка вопросов должны были быть направлены к лучшему посрамлению старообрядчества[2]. Однако уже в конце XIX — начале XX века появляются работы ученых, принадлежавших к Синодальной Церкви, которые выступают в защиту исторической правоты старого обряда[3]. Эти исследования повлияли на отношение к старообрядчеству в целом и на единоверие в частности.
Под их влиянием было высказано и следующее мнение святителя Андрея Ухтомского (канонизирован Русской Православной Церковью Московского Патриархата в 2000 году как священномученик): «К числу великих грехов наших можно отнести всю семинарскую литературу о русском расколе старообрядчества. Вся казенно семинарская история раскола старообрядчества и его обличение — одна сплошная ложь, за самым ничтожным исключением. Обыкновенный казенный взгляд наших богословов на раскол такой: раскол — это продукт народной глупости и необразованности. Обыкновенно наша лживая семинарская наука рисовала старообрядцев, как упрямых бунтовщиков, бессмысленных защитников двуперстия, сугубой аллилуйи, хождения посолонь и т. п. Вместо этого введены были новые богослужебные книги, а что с ними (?) — полное нарушение всякого устава и введение одного полукощунственного правила: «Аще изволит настоятель» — это не свобода, а разгильдяйство, нравственная распущенность и общая беспринципность… <Злая> ложь на старообрядцев вполне затемняла подлинную сущность старообрядчества в глазах русских маломыслящих обывателей, которая заключалась в защите подлинной соборно-церковной жизни, в убежденной защите подлинной, а не мнимой церковной свободы и в борьбе с насилием"[4].
В настоящее время (т.е. в конце XX — начале XXI века) именно эта позиция священномученика Андрея была озвучена Священноначалием Русской Православной Церкви на Поместных и Архиерейских соборах. Однако на них была подчеркнута, не только важность стремиться к строго объективному изложению истории церковного раскола всем преподавателям духовных школ, хотя об этом тоже говорилось. На Соборе 1971 года было особо отмечено, что все древнерусские церковные обряды, являются «равночестными и равноспасительными», а также Собор дозволил преподавать Святые Тайны не только единоверцам, но и старообрядцам, «как имеющим с нами единство в таинствах"[5]. К сожалению, нельзя сказать, что нормативно-правовые материалы Русской Православной Церкви по отношению к старообрядству реализуются в полном объеме. В частности, в катехизисах и учебных материалах по «Закону Божию», в учебных пособиях для Православных духовных академий и семинарий, для православных вузов указывается только один (троеперстный) образ крестного знамения, не излагаются основы древних чинопоследований наряду с новыми, не говоря уже о тех препятствиях, которые возникают при желании открыть единоверческий приход. Многие прихожане общеправославных храмов относятся к единоверцам как к каким-то маргиналам, чуть ли не «сектантам».
Первоначально в смысл термина «единоверие», который был введен митрополитом Платоном (Левшиным), вкладывалось его создателем несамостоятельность, несамодостаточность общества старообрядцев, примкнувших к господствующей Церкви. Сами единоверцы не раз выражали неудовлетворенность своим наименованием, ссылаясь на его неопределенность и неточность. В результате чего, на Всероссийском единоверческом съезде 1912 года в Петербурге ими было принято решение о переименовании всех единоверцев в православных старообрядцев, но новообретенное имя, во-первых, было семантически неточно, а во-вторых, исторически не прижилось[6]. Уже в наше время Священным Синодом была высказана мысль, что термин «единоверие» требует внимательного рассмотрения и, скорее всего отказа от него[7]. На сегодняшний день вместо определения «единоверческие приходы» часто, в том числе и Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II, употребляется словосочетание «старообрядные приходы Русской Православной Церкви».
Первый единоверческий епископ священномученик Симон (Шлеев) определял единоверие как «отдел старообрядства, допущенный на основании единства в вере в общение с Российскою Церковью"[8]. В данной статье будем понимать под термином «единоверием», согласно определению Поместного собора 1917−1918 годов, те общины верующих, которые хранят старые обряды и подчиняются священноначалию Русской Православной Церкви Московского Патриархата.
Единоверие до «Единоверия»
XVII век
Стихийное стремление к единению Церкви отмечается фактически сразу после раскола. Уже Патриарх Никон разрешил одному из крупнейших вождей раскола старцу Григорию (в миру — Ивану Неронову) исполнять богослужения по старым книгам. На этом основании он примирился с Церковью и возвратился в ее лоно. Да и сам Никон в последствии говорил о том, что нет разницы по каким книгам служить — новым или старым. При всех гонениях на старообрядцев в отдаленных синодальных монастырях, таких, как Анзерский Елеазаров на Белом море, удалось, подчинившись Синоду, сохранить древлеправославную традицию, по крайней мере в основных ее чертах. Позже Н. Клюев писал:
Вот отчего старообрядцы
Елеазаровские святцы
Не отличают от старин[11].
Таким образом, в отдаленных приходах «стихийное единоверие» было явлением если не повсеместным, то очень распространенным. Из жития суздальского митрополита Иллариона (1632−1708) видно, что во второй половине XVII века некоторые из православных, которые хотя и с недоверием встретили исправленные книги, вскоре стали смотреть и на новые и на старые богослужебные книги одинаково, совершая служение и по тем, и по другим[12]. В знаменитом старообрядном селении Гуслицы староверы первоначально обращались для совершения богослужений, треб и т. п. к синодальным священникам, с условием, что все обряды будут служиться по старому. Одним из подтверждений этому служит и то, что в Гуслицах взаимоотношения между старообрядцами и приходским духовенством господствующего обряда всегда были хорошие. Остатки первоначального единства приверженцев старого обряда и Церкви сохранялись еще в первой половине XVIII века.
XVIII век
Устойчивое сосуществование в приходской жизни старого и нового обряда доказывает нам постановление Святейшего Синода от 28 февраля 1722 года, требовавшее преодолеть смешение старого и нового обрядов. В 16 пункте этого постановления мы читаем: «Те, которые, хотя Церкви и повинуются и все церковные таинства приемлют, а крест на себе изображают «двема персты…» писать в раскол, не взирая ни на что"[13]. Тем епископам, которые сомневались в целесообразности данного постановления, а такие были, давались строгие разъяснения, в частности, известен случай с Тобольским митрополитом Антонием в 1724 году. В первой половине XVIII века отдельные синодальные деятели выдвигали на местах идеи, впоследствии оформившиеся в практику единоверия. Было движение навстречу и со стороны старообрядства.В начале XVIII века единства у староверов уже не было, так как не было объединяющей всех иерархии. К этому времени сложились основные согласы (или согласия): поповцы и беспоповцы. Как те, так и другие были озабочены отсутствием епископов и, как следствие, нехваткой священства, а в дальнейшем его полным исчезновением. Эти и многие другие причины побудили некоторых старообрядцев искать возможность сохранять древнее православие на основании действующих гражданских законов.
Впервые однозначно сформулировал принципиальное для единоверия положение, что старый и новый обряды равночестны и вследствие этого возможно совместное сосуществование в рамках единой Церкви сторонников старого и нового обрядов строитель Саровской пустыни иеромонах Исаакий (в схиме Иоанн). Его переговоры, проходившие в самом начале XVIII века с пришедшими к нему представителями Керженского староверческого скита, были пронизаны стремлением к преодолению раскола[14].
Предшественниками единоверия были так же и терские казаки. Фактически между ними и Синодальной Церковью существовало негласное соглашение. С одной стороны казаки признавали единство с Синодальной Церковью, и в частности архипастырскую власть Астраханского епископа, с другой стороны, у них было право соблюдать старые обряды и обычаи, избирать кандидатов на рукоположение священников из своей среды, не допускать к себе священство, служащее по новому чину. С 1738 по 1745 год Астраханский епископ Иларион пытался изменить обрядовые традиции казаков, но, встретив упорное сопротивление от казачества и их священства, вынужден был дать разрешение на старые обряды, фактически утвердив в своей епархии единоверие.
Ситуация значительно изменилась в царствование императрицы Екатерины Второй. При ней выходит ряд законов и указов, которые свели на нет церковные гонения, и способствовали становлению старообрядчества. В самом начале своего правления в 1764 году она отменяет указ Синода 1722 года. Раскольники, если не de jure, то de facto получили почти полную свободу своей веры, и прежние суровые меры против них потеряли свою силу. В этот период при общих благоприятных условиях и в среде староверов, и в среде синодалов появляются яркие сторонники единения расколотой Церкви на основе обрядового равночестия. При Екатерине II происходит основание крупнейших московских старообрядческих центров поповщины и беспоповщины (федосеевцев) — за Рогожской и Преображенской заставами соответственно, в 1771 году.
Вслед за потеплением государственной политики по отношению к староверам, появляются первые успешные попытки богословского обоснования возможности единения Церкви при сохранении обрядовых различий. В 1765 году издается Святейшим Синодом «Увещание в утверждение истины и в надежду действия Любви евангельской», авторство которого принадлежит иеромонаху Платону (Левшину) — будущему Московскому митрополиту[15].
В этой работе проводится важнейшая для единоверия мысль о том, что единство Церкви Христовой обеспечивается единством веры, единством ее догматического учения. В рамках одной Церкви могут сосуществовать обрядовые различия. Справедливо указывается, что выражение: «Аще кто прибавит или убавит, да будет проклят» — относится к содержанию веры, а не обряда. Обряды сами по себе не могут разделять верующих. В «Увещании» приводятся примеры существенных обрядовых изменений в истории Церкви, которые не приводили к потере церковного единства. Очень убедительны примеры сокращения и изменения в последованиях литургий святителей Василия Великого и Иоанна Златоуста (особенно) по отношению к литургии святого апостола Иакова. Будущий митрополит проводит глубокий анализ основных различий старого и нового обряда, проводя мысль об их равночестности, равноправославности и равноспасительности. В результате он приходит к выводу, что при единстве веры сторонники нового и старого обрядов могут сосуществовать в лоне единой Церкви.
Первым же, воплотившим эту мысль в формы реальной действительности, является архиепископ Славянский (Херсонский) — Никифор Феотокис, грек по национальности[16]. Он же был автором второго богословского обоснования возможности единения, которое называлось — «Краткое повествование об обращении раскольников селения Знаменки». В 1779 году он был рукоположен на Славянскую кафедру. 14 февраля 1780 года староверы селения Знаменка подали прошение с просьбой принять их в общение, рукоположить им священника при сохранении за ними права на их богослужебные и общинные традиции. Это прошение они сопроводили письменным исповеданием своей веры, а также рекомендательным письмом генерал-губернатора Новороссии князя Г. А. Потемкина, который ходатайствовал о них перед архиепископом.
Архиепископ Никифор составил «Окружное послание всем именующим себя староверами, в Славенской и Херсонской епархии обитающим», которое оказало на старообрядцев действие «торжественное» — «как свидетельство греческого епископа, чуждого их семейственной распре и пленившего их почтение светом кроткого благочестия"[17]. Владыка Никифор удовлетворил их просьбу без предварительных переговоров с Синодом, основываясь на церковных правилах о снисхождении к обрядовым особенностям при единстве веры и догматов. При этом он имел в виду и изданное Святейшим Синодом в 1765 году «Увещание» иеромонаха Платона (Левшина). Старообрядцы Знаменки приняли от Никифора священника. Освящение по старому чину вновь построенного Знаменского храма состоялось 18 июня 1780 года архиепископом Никифором. В это же время основывается Корсунский мужской монастырь, в котором было разрешено добровольное поселение староверов. В целях обоснования своего решения Архиепископ Никифор пишет апологетический труд, который был послан в Святейший Синод в 1781 году. В нем владыка доказывал возможность сосуществования разных обрядовых традиций в рамках единой Церкви.
Однако эти первые попытки к сближению приверженцев старой веры с церковью встретили молчаливое недоверие Синода: действия архиепископа Никифора не вызвали восторга. Он долго не получал никакого ответа, и лишь в конце 1781 года Санкт-Петербургский владыка Гавриил написал ему письмо, в котором указывал на недопустимость такого снисхождения к «раскольникам». «Желал бы я, — писал Гавриил, — чтобы ты посмотрел Деяния собора, который учредили в Москве греческие патриархи, правила, данные Синоду Петром Великим, и присягу, которую дают поставляемые во епископы, — увидишь, что они запрещают делать раскольникам такого рода снисхождение, которое ты сделал"[18]. Тем не менее, это подвигло Синод к обсуждению вопроса об «условном единении», названном впоследствии «единоверием».
Еще один из ведущих деятелей единения, которого большинство (если не все) единоверцы и многие старообрядцы считают отцом-создателем «единоверия» — инок беглопоповского согласа Никодим, происходивший из Стародубских старообрядцев. Он жил в Успенском монастыре, который находился на территории современной Брянской области (в то время — Черниговской губернии). Не без влияния «Увещания» митрополита Платона, Никодим пришел к убеждению, что обретение епископа должно произойти через единение с Синодальной Церковью. В 1781 году стародубские староверы при содействии графа П. А. Румянцева-Задунайского и все того же князя Г. А. Потемкина обратились к Синоду с вопросом о возможном воссоединении через обретение от правящей Церкви епископа. Для решения этого вопроса инок Никодим в 1782 году приехал в Петербург, где встретился с митрополитом Гавриилом. Он также удостоился личного приема и одобрения у императрицы. В 1783 году стародубцы официально обратились в Святейший Синод с прошением о воссоединении с Церковью на основании 12 правил. Эти правила должны были регламентировать систему отношений между соединенцами и Синодальной Церковью, в частности: закрепить право на старый обряд, автономию в вопросах организации внутренней жизни, поставление епископа, подчиненного непосредственно Святейшему Синоду. В эти правила входила просьба староверов разрешить соборные клятвы 1656 и 1667 годов и выражена необходимость снабжать их святым миром от Святейшего Синода. Однако инок Никодим умер в 1784 году — раньше ответа правительства на эту просьбу. Никодим успел склонить к своему образу мыслей значительную часть стародубского согласа. Вопросы о снятии клятв и епископе были оставлены правительством без ответа, но 11 марта 1784 года последовал рескрипт императрицы «О даровании старообрядцам, живущим в Белорусской, Малороссийской и Новороссийской губерниях, по их просьбам священников и о дозволении им отправлять для них службу Божию по их старым обрядам». Таким образом, середина 80-х годов XVIII века отмечена активным ростом единоверческих приходов по высочайшему повелению государственной власти. Единоверие «широко шагало по стране», не имея еще как таковых официальных отношений с Синодальной Церковью. Это было то единоверие, о котором мечтало большинство держащихся старых обрядов и в которое, в конечном итоге (смею утверждать) перешли бы все старообрядцы, приемлющие поповский соглас. Но история не терпит сослагательного наклонения. И, к сожалению, отношения с государственным православием были выстроены не в том русле любви и терпения, в котором начинались складываться с государственной властью. Но об этом чуть позже.
А пока, 26 августа 1785 года высочайшим повелением князю Г. А. Потемкину было предписано назначить старообрядцам для поселения места между Днепром и Перекопом с тем, чтобы они получали священников от таврического архиерея и отправляли службу по старопечатным книгам. Старообрядцами активно строились монастыри и приходские церкви. Так в 1787 году упоминается Пятницкая девичья единоверческая пустынь в Черниговской епархии. В том же году был обращен из раскола в единоверие Казанский девичий монастырь в Климове. В 1788 году единоверцы появляются и начинают активно строиться в Елисаветграде. В 1791 году была основана Никодимова Троицкая единоверческая мужская пустынь на Днестре. В 1794 году — в Перми, в 1797 году — в Казани, в 1798 — в Иркутской епархии, в Твери, Торжке Тверской губернии, Нижнем Новгороде, Санкт- Петербурге[19]. 19 июля 1796 члену Святейшего Синода архиепископу Казанскому Амвросию было указано «учинить решение» о даровании Верхней Успенской старообрядческой обители иеромонаха на основании прошения строителя обители монаха Сергия. В 1797 Нижегородский епископ Павел доложил Синоду о прошении старообрядцев Нижнего Новгорода и окрестностей о даровании им священника. На это прошение последовало «мнение» Синода о дозволении нижегородским старообрядцам иметь священников, служащих по старым обрядам, но рукоположенным от епархиального архиерея.
В конце XVIII века Синод был завален прошениями от старообрядцев о даровании той или другой группе священника и благословения служить «по старому». Логичным завершением всех вышеперечисленных событий стал указ от 12 марта 1798 года только что вступившего на русский трон императора Павла I, по которому любое старообрядческое согласие могло добровольно возвратиться в лоно Церкви на правах сохранения старого обряда и на принципах создания особых приходов древлеправославного чина. По этому указу предписывалось рукополагать правящим архиереям священников для старообрядцев согласно их прошению, причем в обязательном порядке по древнему чину, а также было разрешено повсеместное строительство старообрядческих храмов.
Император Павел еще более тепло, чем его мать относился к приверженцам древнего чина православного богослужения. Как пишет польский историк К. Валишевский, в 1789 году «Павел посетил главу петербургских раскольников Милова и пригласил его вместе с его единоверцами присутствовать на литургии, отслуженной в дворцовой церкви. По окончании богослужения он принимал этих странных гостей в своем кабинете, продержал их там несколько часов, расспрашивал о впечатлении, произведенном на них богослужением и о различии в обрядах. Он испросил благословения у Милова и кончил тем, что предложил ему служить по-своему в этой самой церкви"[20].
«Единоверие» митрополита Платона (XIX столетие)
Правила митрополита Платона
Руководящим началом всей предыдущей истории положительного общения со старообрядцами служило то убеждение, что обряды имеют не настолько существенное значение в деле спасения, чтобы из-за них лишать кого-либо права быть членом Церкви. Однако митрополит Платон почему-то так считать перестал. Он уже не признавал единоверие — «совершенным соединением» с Церковью, а лишь «довольным образом сближающим или паче соединяющим» старообрядцев с Церковью; обрядовые же разности единоверия суть «заблуждения» и «погрешности», которые дозволяются единоверию лишь потому, что «Церковь, яко мать сердобольная, решилась оказать снисхождение в неведении заблуждающим, однако без соблазна правоверных».
Митрополит Платон рассматривал теперь единоверие как «ступень к православию». Им были определены задачи единоверия в интересах «господствующего вероисповедания». Главной признавалось задача постепенного приучения единоверцев к правоте официального православия «через невозбранение и временного сохранения старой обрядности» (выделено мной. — М. П.). Вслед за этим стояла задача окончательного слияния в обрядовой области единоверия с синодальной Церковью на условиях последней[23].
Некоторые детали пунктов митрополита Платона были прописаны так, что существенно сужали возможности изживания церковного раскола. Так, пункт 1 отменял клятвы, наложенные на приверженцев старого обряда только в случае их перехода в единоверие. Для присоединения к единоверию требовалось «не менее пяти числиться в расколе» (пункт 5), т. е. чтобы перейти из одного церковного прихода или общины в другой требовалось пять лет формально «числиться в расколе». Если единоверцам было позволено без всякого ограничения исповедоваться и причащаться в господствующей Церкви, то принятие Святых Тайн членом Греко-Российской Церкви от единоверческого (даже не старообрядческого!) священника допускалось только «в смертном случае» (пункт 11). Этот пункт прямо противоречил предыдущему 10-му пункту, подтверждавшему «оставление священнодействий, совершенных единоверческими священниками в законной силе (при этом таинства, совершаемые в Греко-Российской Церкви, также должны приниматься единоверцами без исправления)». Невозможность единоверческому священнику совершать все таинства по отношению к православным свидетельствовала об отношении к нему церковной власти как к недосвященнику (священнику «второго сорта»). В заключении митрополит Платон откровенно заявил, что он не считает «единоверцев просвещенными Богом» и что единоверческая Церковь — временное учреждение, которое возникло лишь по снисхождению Православной Церкви для облегчения отпадших возвратиться в ее лоно". Тем самым, хотя формально равнозначность старого и нового обряда признавалась, фактически это было не так. Оговорки лишали ясности и придавали «новому Платоновскому единоверию» двойственный характер.
Эти «Правила» митрополита Платона санкционировали на протяжении всего XIX столетия говорить о единоверии старообрядцам как о «ловушке», а новообрядцам — как о «скрытом расколе» внутри Церкви (что можно наблюдать и сегодня, как уже было сказано выше). Вот только несколько примеров высказываний православного священства. Ставропольский епархиальньий миссионер священник С. Никольский пишет о единоверцах: «Что есть единоверие? Это условное единение старообрядцев с православною церковью. Однако признать единоверие совершенным соединением с церковью нельзя, как написал по всей справедливости митрополит Платон в 1800 году. Ибо разности у единоверия с Церковью не обрядовые только, а касающиеся веры, и потому суть прямо заблуждения и погрешности… Единоверие — раскол. Единоверие новшество"[24]. Епископ Вятский Ельпидифор пишет: «Я эту церковь (единоверческую. — М. П.) считаю каким-то непонятным учреждением, мало соответствующим на деле своей цели, унизительным для православной Церкви и опасным, чтобы не породило разделение Церкви и церковной иерархии"[25]. «Кто такие единоверцы?» — задает вопрос владыка Иаков, епископ Саратовский. И сам же отвечает на него: «По мнению моему, судя строго, это сначала были и ныне есть те же раскольники-поповцы"[26].
В сборнике протоколов Общества любителей духовного просвещения читаем: «При таком понятии об особенностях в обрядах единоверческой Церкви, обнаруживается в них дух отчуждения от православной Церкви, и более или менее неприязненное отношение к православию и православным… Что такое наши единоверцы? Не отступая нисколько от правды, можно прямо сказать, что это полураскольники, ибо наши единоверцы не только разнствуют с православными в обрядах, но гнушаются обрядами, принимаемыми православною Церковью, чуждаются православных священников и архиереев"[27].
Такое отношение не удивительно и вот почему: согласно мнению церковного мыслителя, богослова, ближайшего сотрудника К. П. Победоносцева Тертия Ивановича Филиппова[28], «единоверцам не предоставлено полное с нами равенство, на которое они имеют несомненное право и которого они лишены благодаря существенным недостаткам правил митрополита Платона. Не согласившись на взаимное общение единоверцев с нами в таинствах, митрополит Платон впал в противоречие с исконным и общепринятым в Церкви православной началом, по которому разность в обрядах не должна мешать единомыслию в вере и свободе взаимного церковного общения. Ограничив эту свободу, он нарушил одно из неоспоримых прав единоверцев и тем самым породил неизбежные в будущем затруднения, с которыми мы и встречаемся в настоящее время, не без собственной в том вины. Единоверцы, из-за своих незначительных особенностей в обряде поставленные в положение приниженное и двусмысленное, не могут видеть в действиях нашей церковной власти истинного проявления того возвышенного православного начала (свободы обряда), во имя которого, по изъяснению митрополита Филарета, они собственно и допущены в общение с Церковью"[29].
Та роль, которая изначально отводилась единоверию как старообрядцами, так и государственной властью и некоторыми иерархами — объединение расколотой Русской Православной Церкви — была пересмотрена митрополитом Платоном. Введенные им ограничения для единоверческих приходов обнаружили недоверие к новоблагословенному согласию со стороны сначала церковных, а затем и светских властей. И Синод стремился уже не к преодолению раскола, а к подчинению старообрядчества и его конечному искоренению. Такой настрой на протяжении всего XIX века имела и гражданская власть, стремящаяся если не обратить старообрядцев в никонианство, то хотя бы подчинить их своему влиянию. Все это послужило причиной того, что в большинстве своем старообрядцы не приняли «11 пунктов» митрополита и стали искать церковную иерархию уже не в Синодальной Церкви.
Единоверие стало восприниматься как наиболее удобный способ постепенного воссоединения старообрядцев с Русской Церковью. Поэтому его утверждение рассматривалось как миссионерское предприятие. Кстати, со стороны староверов такое отношение к единоверию существует и сегодня. Представитель Русской православной старообрядческой церкви Алексей Рябцев назвал единоверие не актом примирения, но «российским униатством и гнилым конформизмом», созданным для заманивания старообрядцев в РПЦ[30].
XIX век
Первые платоновские единоверческие приходы открылись в 1801—1804 годах в Москве, Калуге, Екатеринбурге. Однако в первой четверти XIX века распространение единоверия в стране было незначительно и сопровождалось зачастую административным нажимом, что вызывало протесты старообрядцев[31]. При Николае I правительство принимает курс на искоренение старообрядчества, и в единоверие начинают загонять насильно. Особенно это было вызвано восстановлением полноты трехчинной иерархии одной из частей беглопоповского согласа («Белокриницкая иерархия», ныне — «Русская Православная Старообрядческая Церковь»). В 50-х годах XIX века последовали правительственные распоряжения, имевшие целью склонить к единоверию старообрядческое купечество, т. е. нанести удар по наиболее состоятельной части старообрядчества и лишить его своих благодетелей. Так, было объявлено, что с 1 января 1855 года старообрядцы лишаются права записи в купечество. Это распоряжение произвело шок среди старообрядцев торгово-промышленного класса[32]. Самое большое количество обращений в единоверие последовало 30 и 31 декабря 1854 года, т. е. в последние числа, назначенные для объявления купеческих капиталов. Думаю, что мы не сильно погрешим на истину, если предположим, что большинство принятых таким образом в единоверие испытывали не радость обретения церковного единства, а неискренность и презрение к новому согласу. Это подтверждает и знаменитый исследователь старообрядцев Н. И. Нильский: «Большинство единоверцев находятся в таком фальшивом отношении к православной Церкви, потому что большинство старообрядцев в прежнее время присоединялось к единоверию не по искреннему убеждению, а вследствие внешних давлений, и, следовательно, само соединение их с Церковью было не внутреннее, а… механическое"[33].Число «записных» единоверцев к середине XIX века увеличилось в несколько раз и составляло едва ли не четверть населения Российской империи. По статистике во второй половине XIX века действенность единоверия, как способа борьбы со старообрядчеством стало одним из основных методов. Такие правительственные распоряжения, как изъятие у старообрядцев и передача единоверцам Никольского храма на Рогожском кладбище (1854 год), а также запечатывание алтарей остальных храмов кладбища (1856 год) были лишь частью единого плана насильственного обращения старообрядчества в единоверие.
В шестидесятых годах XIX века верующие, недовольные таким отношением властей, объединились и под руководством петербургского единоверческого священника Ивана Верховского образовали сплоченную организацию. Желания этой группы состояли в том, чтобы уничтожить как «платоновские правила», так и само единоверие и образовать единое всестарообрядчество. В этом направлении и были начаты хлопоты и ходатайства, причем были поданы на имя императора просьбы: одна от московских и петербургских единоверцев, другая от единоверцев Западной Сибири. Им содействовал святитель Филарет (Дроздов), хотя и указывавший единоверцам на нереальность их проекта. Благодаря его ходатайству, депутаты были приняты государем, но в просьбе им было категорически отказано.
Московский митрополит Филарет — один из будущих святителей Русской Православной Церкви выражал совершенно иную позицию, чем его предшественник — митрополит Платон. Святитель указывал на равночестность нового и старого обрядов. В проповеди на освящение Никольского единоверческого храма на Рогожском кладбище в 1854 году он произнес: «Вы единоверцы нам, а мы единоверцы вам». Святитель Филарет был сторонником создания единоверческой иерархии и предложил Синоду дать единоверцам викарного епископа Богородского[34]. Однако из 22 членов Синода за предложение святителя высказались только 10. Поэтому решение принято не было, хотя среди его сторонников были преосвященные Макарий (Булгаков), Филарет Черниговский, будущий Московский святитель Иннокентий (Вениаминов).
Святитель Филарет считал, что в единоверческих храмах должен в полном объеме соблюдаться только старый богослужебный чин, пение — исключительно знаменное, крюковое, а детям членов единоверческих общин следует обучаться в отдельных церковно-приходских школах — с особым преподаванием всего, что связано со старым обрядом. «Только русское старообрядчество, — говорил митрополит Филарет, — спасло в XVIII—XIX вв.еках русскую иерархию от католичества, а русскую аристократию от придворного протестантизма"[35].
Во второй половине XIX века отношение к старому обряду в общественном и научном сознании стало меняться. Поменялось отношение и к церковным реформам XVII века, а, следовательно, и ко всему тогдашнему состоянию русской церковной жизни. В 1886 году Синод издал «Изъяснения о содержащихся в полемических против раскола сочинениях прежнего времени порицаниях на именуемые старые обряды», где фактически было сказано, что в старом обряде нет ничего не только еретического, но и просто зазорного. Однако официальные отношения власти церковной к единоверию оставалось прежним. Единоверие продолжало признаваться одним из действенных способов борьбы со старообрядчеством и в конце XIX века. Шло постоянное выяснение, нет ли где старообрядцев, согласных присоединиться к синодальному православию на правах единоверия[36].
XX-й век
«Для пользы и чести нашей Церкви желательно, чтобы принцип единоверия был проведен с полною последовательностью», — писал в конце XIX века Владимир Соловьев. Осуществление этих чаяний началось только после высочайшего указа «Об укреплении начал веротерпимости» (17 апреля 1905 года). На то время приходятся первые действительные попытки установить открытый диалог со старообрядчеством, поставив вопрос о возможном восстановлении единства Российской Церкви. Именно теперь единоверие приобретало то исконное «доплатоновское» значение.В 1906—1907 годах Четвертый всероссийский миссионерский съезд в Киеве и Шестой отдел Предсоборного присутствия заявили о равночестности древнего и нового обрядов. Центром единоверческого движения стала община Санкт-Петербурга, которую возглавлял настоятель Никольского храма священник Симеон Иванович Шлеев (будущий священномученик Симон, канонизированный Архиерейским собором Русской Православной Церкви в 2000 году).
В 1910 и 1912 году в Москве и Петербурге состоялись единоверческие съезды, собравшие несколько сот депутатов от клириков и мирян. Представителями Синода на этих соборах были — митрополит Сергий Финляндский (Страгородский) и митрополит Антоний Волынский (Храповицкий). Весьма показательной в этом смысле оказалась реплика владыки Антония о том, что все старообрядческое священство, в том числе белокриницкое, следует принимать в синодальную (будущую патриаршую) Церковь в сущем сане. В последний день работы съезда на выкрик с места: «Надо сделать все, как было до Никона!» — владыка Антоний сказал: «Нет, не так! Надо сделать лучше, чем было до Никона"[37].
Многие знаменитые монастыри Синодальной Церкви в начале XX века по уставу и пению были очень близки к старообрядчеству. Это такие обители как Валаамский монастырь, Оптина и Зосимова пустыни. Известно, что иноки этих обителей, приезжая в Москву или Санкт-Петербург ходили молиться именно и только в единоверческие храмы[38].
«Правила митрополита Платона» были отменены только на Поместном Соборе Российской Православной Церкви 1917−1918 годов, доказав свою как несостоятельность, так и враждебность церковному обществу. Этот Собор окончательно определил полное равенство между единоверием и православием. «Особо важным было то, что любой «общеправославный» приход мог по воле своей общины становиться единоверческим — для этого было достаточно четырех пятых голосов приходской общины. Необязательным стало и полное принятие единоверия — на усмотрение самого прихода оставался вопрос о частичном использовании древних чинов и последований, а вопрос о двоеперстии вообще становился сугубо личным делом"[39]. На Соборе были введены должности викарных единоверческих епископов в тридцати епархиях. Первым занял свою кафедру епископ Симон (в миру Симеон Иванович Шлеев). Владыка Симон стал в 1919 году епископом Уфимским (кафедру эту ранее занимал упомянутый выше священномученик Андрей), а в 1921 году принял мученический венец.
Следующим этапом является Постановление («Деяние») Священного Синода Русской Православной Церкви под председательством Заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) от 10 (23) апреля 1929 года об отмене «клятв». В нем признается равноспасительность старого обряда, снимаются клятвы со староверов и признаются недействительными постановления Большого московского собора 1666−1667 годов. Показательно, что в отношении постановлений этого собора документ употребляет те же выражения — «вменить яко не бывшие» — что и его устроители в отношении «Стоглава"[40]. Таким образом, именно в 1929 году, в эпоху расцвета Советской власти, в церковном плане была впервые за 300 лет реабилитирована Древняя Русь!
Это Постановление было подтверждено Поместным собором Русской Православной Церкви 1971 года, который указал также на ненужность и насильственный характер церковной реформы XVII века и окончательно утвердил тождественность не только единоверия, но и старообрядчества православию: «Освященный Поместный собор любовно объемлет всех свято хранящих древние русские обряды, как членов нашей Святой Церкви, так и именующих себя старообрядцами, но свято исповедующих спасительную православную веру». Более того, Собор, повторимся еще раз, дозволил преподавать Святые Тайны не только единоверцам, но и старообрядцам, «как имеющим с нами единство в таинствах».
На Поместном соборе 1988 года определения Собора 1971 года были повторены. На юбилейном Архиерейском соборе в 2000 году Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II указал на то, что древние русские чины и обряды составляют «общее сокровище» всей Церкви. Тогда же, в 2000 году, в Успенском соборе впервые за три с половиной столетия был отслужен благодарственный молебен по старому обряду с участием иерархов Русской Православной Церкви Московского Патриархата.
На состоявшемся в октября 2004 года Архиерейском соборе Русской Православной Церкви, пожалуй, впервые за последние годы с такой полнотой был поставлен вопрос о единстве всего Русского Православия. Доклад на эту тему был сделан Митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом, который отметил: «Мы и старообрядцы разделяем одну и ту же веру не только в догматическом, но и жизненном выражении: у нас одна система ценностей… Проблема старообрядчества не является исключительно церковной, у нее есть и иные аспекты — социальный, политический, культурный. Церковный раскол нанес жесточайший удар по национальному самосознанию. Ломка традиционных церковно-бытовых устоев и духовно-нравственных ценностей разделила некогда единый народ не только в церковном отношении, но и в социальном. Разделение российского общества, вызванное церковным расколом, стало предвестием дальнейших разломов, приведших к революционной катастрофе… Сегодня, с высоты веков, прошедших с момента разделения, многое выглядит иначе, чем в то время, когда происходило трагическое разделение в недрах нашей Церкви. С дальнего расстояния исторические события выглядят яснее потому, что всякого рода муть, поднимаемая сильным историческим движением, оседает, историческая толща веков становится более прозрачной, события выглядят более ясными, и судить о них можно более беспристрастно и верно… Мы знаем, что такое явление как «единоверие» имеет разное к себе отношение, но, пройдя определенную историческую дистанцию, мы можем с большей вероятностью говорить о большом, непреходящем историческом значении этой ветви в жизни Русской Православной Церкви"[41].
В 2005 году была создана Комиссия по делам старообрядных приходов и взаимодействию со старообрядчеством, начавшая активную работу по оживлению несколько обособившихся в последние годы единоверческих (старообрядных) приходов, а также налаживанию максимально тесных связей с представителями старообрядческих согласов в поисках направлений для диалога и взаимодействия.
Константин Леонтьев писал, что только «поэзия религии» может одолеть «поэзию изящной безнравственности». И в этом смысле именно единоверие как «блюститель старорусской церковной жизни» (цитируя слова священномученика Симона) и является своего рода светильником для всей Церкви, для всех православных людей — вне зависимости от того, какого обряда, старого или нового, они придерживаются на сегодняшний день: «И глаголаша им: еда светильникъ приходит да под спудом положат его или под одром; не да ли на свещнице положен будет» (Мк. 4:21). «Нигде в староверческой среде нет такого универсализма и такой терпимости, как в единоверии. Единоверие есть активный путь по преодолению раскола, но не через компромисс, а через всеобщую, общецерковную, общенациональную метанойю"[42].
Старый и новый обряды равночестны и могут сосуществовать в рамках единой Церкви. Всей своей исторической судьбой единоверие воплощало стремление к преодолению разделения. А «насильственные методы преодоления раскола явились следствием непродуманной государственной политики России. Таким образом, не исправление богослужебных книг и изменение обрядов, а жесткие и неоправданные методы приведения к повиновению сыграли определяющую и самую трагическую роль в углублении раскола. При единстве догматов веры и православного исповедания те и иные обряды священны и равноспасительны. Чадам Русской Православной Церкви нужно помнить, что древние церковные обряды составляют часть нашего общего духовно-исторического наследия, которое следует хранить как сугубую драгоценность в литургической сокровищнице Церкви"[43]. «Тот же в Русской Православной Церкви, кто стоит на жестко анти-старообрядческих позициях, — рано или поздно обнаружит свою раскольничью, антинациональную, сектантскую сущность"[44].
Приложения
1. Правила учреждения единоверия 1800 года
Из трудов перваго единоверческаго съезда в Москве 25−30 октября 1909 года (стр. 101−113).
Прошение московких старообрядцев митрополиту Платону о принятии их в церковь при старых книгах и обрядах.
На подлинном собственною рукою Императора Павла I написано:
«Быть по сему октября 27 дня 1800 года. Гатчино».
Святейшаго Правительствующаго Синода Члену великому Господину Высокопреосвященнейшему Платону Митрополиту Московскому и Калужскому, Свято-Троицкия Сергиевы Лавры Священно-Архимандриту и орденов Святых Апостола Андрея и Александра Невскаго Кавалеру.
Московских старообрядцев всепокорнейшее
Прошение
Надеясь на безпримерныя щедроты и великия милости Его Императорскаго Величества Благочестивейшаго Государя нашего Императора Павла Петровича к сторообрядцам и на благоснисхождение пастырей Грекороссийския Церкви к оным, восприяли мы непременное намерение и желание воспользоваться Монаршими щедротами, и пастырским благоснисхождением, и испрашивать об открытии себе Святых Церквей, и о снабдении нас правильными священниками; а на каком положении о том явствует в нижеследующих статьях.
1. Святейший Синод разрешил преждеположенныя клятвы на двоеперстное сложение и другие, подобные сему, обряды.
2. Да соблаговолит ваше высокопреосвященство избрать священников и диаконов, кои по собственному желанию согласятся быть в старообрядчестве, и по желанию прихожан. — Если же таковых не окажется, то хиротонисать по старопечатным книгам, избранных вашим высокопреосвященством священников, и по согласию прихожан. — Также священников, уклонившихся в старообрядчество до ныне, если они окажутся безпорочны, и явятся к вашему высокопреосвященству с истинным смирением, таковых разрешить и благословить отправлять службу Божию и требы христианския; отлучившиеся же таковые священники без воли своего Епископа, впредь к старообрядческим церквам принимаемы не будут.
3. Дабы Святейший Синод и ваше высокопрсосвященство благословили старообрядческим священникам службу Божию, таинства и требы христианския совершать по старопечатным книгам при всероссийских Патриархах Иове, Ермогене, Филарете, Иоасафе и Иосифе. Чему следовать должны диаконы и церковнослужители.
4. Церкви для старообрядцев освятить вашему высокопреосвященству по старопечатным книгам, или по благословению вашего высокопреосвященства, старообрядческим священникам; и да будут Антиминсы, освященные при вышепоименованных Патриархах, или вновь освящены быть имеют вашим высокопреосвященством по старопечатным книгам, и изображены так, как показано в старопечатном потребнике.
5. Старообрядческих священников не требовать в Грекороссийскую церковь к соборным молениям, как-то: к крестные ходы и тому подобное; а отправлять им по благословению вашего высокопреосвященства в церквах старообрядческих оныя соборныя моления. Также не принуждать старообрядцев к допущению на общее моление знаменующихся тремя персты, брады бриющих, и прочия имеющих несогласия древним обыкновениям, выключая высочайших особ. Старообрядцам, хотя и не записанным, но издавна удалившимся от сообщества Грекороссийския Церкве, таковым не возбранять присоединяться к церкви старообрядческой.
6. Старообрядческим священникам и приемлющим сие священство старообрядцам по духовным делам быть под судом и в полном ведении у вашего высокопреосвященства; по делам же, принадлежащим до старообрядцев, благоволите чинить разбирательство и суждение чрез старообрядческих священников, выключая таковых дел, кои требуют законнаго следствия. Но в чем надлежит оным священникам относиться к Святейшему Синоду и вашему высокопреосвященству, на то иметь особаго письмоводителя с произвождением платы от общества старообрядческаго.
7. Старообрядческие священники да будут снабжены Святым мvром от вашего высокопреосвященства.
8. Старообрядческих священников не принуждать исповедь иметь, кроме старообрядческих же священников.
9. Благоволите ваше высокопреосвященство благословлять старообрядческих священников и старообрядцев, слагая два перста по обычаю древле бывшему в России.
10. Священнодействия, до ныне старообрядческими священниками учиненныя, как-то: крещение, бракосочетание, молитвословие, монашество (если к сему не окажется со стороны светскаго правительства препятствия) и другия требы христианския да будут оставлены в существенной их силе, а не повторять оныя; разве токмо окажется каковый-либо из оных старообрядческих священников бывших до ныне, самозванец, или правильно изверженный, священнодействия оныя совершал. — Также и старообрядческие священники, определяемые ныне к старообрядческим церквам, не долженствуют поправлять приемлемыя старообрядцами от Грекороссийския Церкве священныя тайны, как-то: хиротонию, крещение, мvропомазание, брак и проч., но принимать оныя в действительной их силе.
11. Если кто из сынов Грекороссийския Церкве пожелает приобщиться Святых Таин от старообрядческаго священника, таковому не возбранять, — равнож, если и старообрядец пожелает приобщиться Святых Таин в Грекороссийской Церкви, не возбранять оному.
12. Если учинит старообрядческий священник преступление, достойное извержения, таковый предоставляется суду вашего высокопреосвященства. — А если же в таковой вине окажется, за которую только временно должен понести наказание, таковой епитимийствуется при церквах старообрядческих по разсуждению вашего высокопреосвященства.
13. При старообрядческих церквах иметь троечастныя книги. — Но во время святых постов, если кто из старообрядцев по каким-либо встретившимся обстоятельствам, на исповеди и у причащения Святых Таин не будет, таковых ко взысканию с них штрафных денег не выписывать, и о том никуда не представлять, но да судят о том духовные их отцы по священным правилам. — Еслиж кто по нерадению, или пренебрежению, или другим незаконным причинам уклоняться будет от оныя Святыни, таковых записывать в особыя книги, и наказывать епитимиею, и другим духовным исправлением.
14. Если случится быть браку, состоящему одной половине Грекороссийския Церкве, а другой — старообрядческой, таковых по общему согласию или в Грекороссийской, или старообрядческой церкви.
15. Священники старообрядческие во всех служениях имеют приносить моление о Высочайшем здравии и благоденствии Его Императорскаго Величества, Супруги Его, Ея Императорскаго Величества, Наследника Его, всей Высочайшей фамилии и прочих, кого следует, по данной от Святейшаго Синода форме.
16. Распри, раздоры и хулы ни с единыя стороны да не слышатся за содержание разных обрядов и разных книг, употребляемых для богослужения, ибо таковая обоесторонняя разность, как не принадлежит по сущности веры, то и да пребудутъ старообрядцы и сынове Грекороссийския церкве в мире, любви и соединении, яко чада единыя Святыя Соборныя и Апостольския церкви.
Того ради, препоручая себя в Милостивое вашего высокопреосвященства благоволение, всепокорнейше просим изъявить нам Архипастырскую Свою милость и благоснисхождение, открыть нам Святыя церкви и снабдить нас правильными священниками и о сем нашем прошении милостивое решение учинить.
К сему прошению Московской первой гильдии купец Григорий Александров в семействе имею пять человек и руку приложил.
(Далее идут по этакому же образцу остальныя подписи, количеством до 250 лиц).
Донесение митрополита Платона Св. Синоду о просьбе московских старообрядцев.
Святейшему Правительствующему Синоду от синодальнаго члена Платона, Митрополита Московскаго и свято Троицкия Сергиевы Лавры Архимандрита.
Доношение
Находящиеся в Москве именующии себя Старообрядцами, подали мне прошение, на коем до 250-ти человек подписались, прося, чтоб дозволить иметь церковь, и дать священников; а на каком основании, прилагаю при сем с их прошения точную копию.
О чем, яко о деле для церкви важном, довольно разсуждая, тоже самое к прилежному разсуждению предложил и Консистории вкупе со обретающимися в Москве Архимандритами и всех сороков благочинными, которые по тому представили мне разныя мнения; с каковых мнений прилагаю при сем точныя копии. Я во все то вникая со тщанием, сколько важность материи требует, и призвав Пастыреначальника Христа в помощь, мнение свое полагаю следующее, объясняя каждую статью по порядку, в их прошении прописанному.
1. От клятв, прежде на них возложенных, разрешить: ибо хотя церковь на них оныя возложила праведно, что они и сами признают, почитая ими себя связанных и от оных просят разрешения; но как ныне они сближаются или паче соединяются с церковию, и истину ея, и таинства, и священство ея признают действительными, то и потребно сие разрешение, и не должна более теми клятвами их совесть быть отягощаема, под каковыми отторгающиеся еще от церкви, имеют и впредь состоять праведно. А чтоб сие разрешение было открытее и их более успокаивающее, то над каждым принимаемым к дозволяемой им церкви, прочесть Епископу, или Пресвитеру с возложением руки, следующую разрешительную молитву: «Господь наш Иисус Христос, благодатию своею и человеколюбием да разрешит тя к церкви святей обращающагося, от всех клятв, им же от церкви, отторжением от нея, подверглся еси. И аз недостойный (архиерей, или иерей имя рек), властию от Него мне данною, разрешаю тя раба Божия (имя рек), от оных клятв и всех грехов твоих: Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, Аминь».
2. Вторую статью во всей ея силе по снисхождению дозволить: но с тем, чтоб определить священников по избранию прихожан и по разсмотрению и разсуждению Епископа, а прежних их попов яко беглецов и предателей церкви, совести и сана своего, к таковой церкви не определять.
3. Третию статью так же дозволить: ибо хотя в книгах, ими употребляемых и находятся погрешности, но не в существенных веры догматах, а в словах и обрядах, и что приобретение мира церковнаго есть важнее сего.
4. На четвертую статью можно преподать согласие.
5. Так же. Но что надлежит до недопущения им в церковь некоторых ими объясненных особ, на сие согласиться предусмотрительно, а предоставить сие благоразсуждению определенных к ним священников с наставлением Епископа. А чтоб не возбранять присоединиться к церкви ими просимой, и другим не записным, но издавна удалившимся от сообщества Грекороссийския церкви, сие не иначе дозволено быть может, как по изследовании от Епископа, что он никогда дотоле в церковь православную не ходил, и Таинств ея не принимал; и то, нашедши его таковым, при принятии к церкви прочесть над ним вышеписанную разрешительную молитву. А в церкви нашей православной доселе бывших, никак до такового присоединения не допускать.
6. Шестую статью можно принять.
7. Приемлется.
8. Оставить сие каждому священнику на совесть.
9. Сие предоставить благоразумию и совести каждаго Епископа, однако предохраняя других от соблазна.
10. Приемлется.
11. По сей статье сын православныя Грекороссийския церкви не иначе может иметь дозволение, разве в крайней нужде и в смертном случае, где б не случилось найти православнаго священника и церкви, а старообрядцу дозволять то без всякаго затруднения.
12. Приемлется.
13. Хотя на сию статью и можно согласиться, но как деньги штрафныя собираются в казну, то сие зависит от благоразсмотрения Святейшаго Синода. А ежелиб и все православные от онаго денежнаго штрафа были освобождены, а наказаны б они были за духовное преступление духовными епитимиями, сие бы сходственнее было с духовным прегрешением.
14. Сию статью принять можно.
15. Сие необходимо потребно.
16. Требование благое и достойное, чтоб оное было от всех сохраняемо в точности.
Сверх всего того заключаю свое мнение тем: 1-е, чтоб по таковом взаимном всего вышеписаннаго принятии и согласии, таковых приемших, и согласившихся и получивших на вышепрописанном основании церковь, не называть более раскольниками или старообрядцами; ибо в церкви ничего новаго нет, и нет новообрядцев; а называть их соединенцами или единоверцами, на что они, особливо на последнее по предложению моему и согласны быть оказываются, а потому и церковь их имеет называться единоверческою, а в упорстве и во отторжении от церкви прибывающие да останутся при прежнем их имяновании раскольниками. 2-е. При дозволении просителям церкви потребно быть судится провозгласить следующее: что несчастливый раскол от чего произошел и когда, сие известно из многих изданных о том книг. Церковь все тщание и ревность прилагала к приведению на путь истины отторгшихся от нея, и для того изданы многия книги, в коих явственно и доказательно показано и заблуждение отторгшихся, и погрешности от нерадения и невежества взошедшия в прежния церковныя книги, и как сходственно с греческими и славянскими древними книгами оныя погрешности исправлены, и что таковым образом исправленныя книги в нашей церкви православной употребляются; и хотя и ныне не может быть о всем том иная церкви мысль, разве каковая ею доселе за истину признана и признается, однако церковь, яко мать сердобольная, не видя в обращении отторгшихся от нея великаго успеха, (хотя некоторые Богом просвещенные и совершенно соединяются с нею) разсудила за благо учинить некоторое таковым в неведении погрешающим снисхождение, однако без соблазна правоверных, особливо разсуждая их прошение, которое довольным образом их с церковию сближает, или паче соединяет, следуя примеру Апостольскому, иже немощным бысть яко немощен, но с тем, да немощных приобрящет; и дабы возыметь благую надежду, что таковые со времянем, Богом просветятся и ни в чем в неразнствующее с церковию приидут согласие. Прописать сие почитается нужным, дабы всем ведомо было, по какой вине церковь ныне таковое им творит снисхождение, и дабы развратные не протолковали акиб святая церковь свое прегрешение, а их истину познала, как-то некоторые дерзают и мыслить и говорить.
Того ради с прописанием сего моего мнения, предаю в благоразсмотрение Святейшаго Правительствующаго Синода и имею ожидать указаннаго предписания. А при том прошу, ежели по сему велено будет просителям дать церковь, то чтоб устроить повелеть на нынешнем их кладбище, о чем они меня настоятельно просили.
Вашего Святейшества послушный (Платон Митрополит Московский).
2. Выдержки из текста «Деяний архиереев» от 10/23 апреля 1929 г.
1. Признаем: а) богослужебные книги, напечатанные при первых пяти Российских патриархах, православными; б) свято хранимые многими православными, единоверцами и старообрядцами церковные обряды по их внутреннему знаменованию — спасительными; в) двоеперстие, слагаемое в образ Святой Троицы и двух естеств в Господе Нашем Исусе Христе — обрядом несомненно употреблявшимся и в союзе со св. церковью благодатным и спасительным.
2. Порицательные выражения, так или иначе относящиеся до старых обрядов, в особенности до двоеперстия, где бы оные ни встречались и кем бы не изрекались, отвергаем и яко небывшия вменяем.
3. Клятвенные запреты, изреченные Антиохийским патриархом Макарием и другими архиереями в феврале 1656 г. и собором 23 апреля того же 1656 г., а равно и клятвенные определения собора 1666−1667 гг. как послужившие камнем преткновения для многих ревнителей благочестия и поведшие к расколу св. Церкви разрушаем и уничтожаем и яко небывшия вменяем.
Автор выражает искреннюю благодарность Владимиру Игоревичу Карпецу, ведущему обозревателю и политическому аналитику «Правой.Ру» за его замечательные статьи о староверии.
[2] Глубоковский Н. Н. История раскола и единоверия // Глубоковский Н. Н. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. М., 2002.
[3] Например, см. труды Н. Ф. Каптерева, Е. Е. Голубинского, И. Ф. Нильского и др.
[4] Андрей (Ухтомский), свщмч., архиеп. 10 писем о старообрядчестве. 1923−1925 гг. Цит. по: http://www.rustrana.ru/article.php?nid=6903
[5] См. в: Поместный собор Русской Православной Церкви 30 мая — 2 июня 1971 года. Документы, материалы, хроника. М., 1973.
[6] Вургафт С. Г., Ушаков И. А. Старообрядчество. Лица, события, предметы и символы. Опыт энциклопедического словаря. М., 1996.
[7] В частности, митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом.
[8] Симон (Шлеев), еп. Единоверие в своем внутреннем развитии. М., 2004. С. 7.
[9] Лебедев Е.Е. Единоверие в противодействии русскому обрядовому расколу. Очерк по истории и статистике единоверия с обзором существующих о нём мнений и приложениями. Новгород, 1904. С. 1.
[10] Этот же Собор 13 мая 1667 года осудил противников исправлений как раскольников. Так, было провозглашено: «Аще ли кто не послушает повелеваемых от нас и не покорится Восточной Церкве и сему освященному собору… мы таковаго противника… отлучаем… и проклятию, и анафеме предаем яко еретика и непокорника… дондеже вразумится и возвратится в правду покаянием» (см.: Деяния Московских соборов 1666 и 1667 годов. М., 1893. Ч. 2: Книга соборных деяний 1667 года. Л. 7).
[11] Карпец В. Что такое единоверие? // http://www.arcto.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=1136
[12] Шлеев С., свящ. Единоверие и его столетнее организованное существование в Русской Церкви. СПб, 1901. С. 38.
[13] Михайлов С. С. Единоверческие храмы в Гуслицах. Куровское, 2001.
[14] Саровские старцы. М., 1996. Ср.: Духовное наследие священномученика Симона, епископа Охтенского. С. 112; цит. по: Карпец В. Что такое единоверие?
[15] Платон (Левшин), архим. Увещание к старообрядцам. СПб., 1785 (изд. 2-е). В полном собрании сочинений митрополита Платона: т. 2. С. 419−464.
[16] См. в: Никифор (Феотокис), архиеп. Благословенным христианам Греции и России. М., 2006.
[17] Как замечает А. Стурдца: http://edinoverie.narod.ru/history_nikifor.html
[18] Там же.
[19] См.: Шлеев С., свящ. Единоверие и его столетнее организованное существование в Русской Церкви. СПб, 1901. С. 42−45; Михайлов С. С. Единоверческие храмы в Гуслицах. Куровское 2001. С. 3−12 и др.
[20] Цит. по: Карпец В. Что такое единоверие?
[21] В историографии сложилась странная тенденция — подавляющее большинство историков в качестве адресата послания и создателя единоверия упоминают только митрополита Платона. Однако советский историк А. Шамаро, атеист, а, следовательно, не сочувствующий в данном вопросе никому, в статье, опубликованной в 1996 г. в журнале «Наука и религия», основываясь на документах, показывает, что первым адресатом прошения был именно император Павел (!).
[22] Барсов Н. Единоверие // www.wikiznanie.ru/ru-wz/index.php/Единоверие
[23] Лебедев Е.Е. Единоверие… С. 16−19.
[24] Никольский С., свящ. Единоверие — ступень к православию // Ставропольский епархиальный миссионер, 1899. С. 12.
[25] Ельпидифор, еп. Письма Ельпидифора, епископа Вятского // Православное обозрение, 1888, январь. С. 27.
[26] Иаков, еп. // Христианское чтение, 1906, июль. С. 117. Более подробно см. сайт: «Самарское Староверие» (http://www.samstar.ucoz.ru/).
[27] Сборник протоколов общества любителей духовного просвещения, 1873−1874. С. 114−115.
[28] Тертий Иванович Филиппов (1825−1899), ближайший сотрудник К. П. Победоносцева, автор книги «Современные церковные вопросы». Мало известен его вклад в развитие русского искусства: под его влиянием и при его непосредственном участии написана «Хованщина» М. П. Мусоргского. Филиппов был ближайшим собеседником — и даже в каком-то смысле соавтором — К. Н. Леонтьева и Л. А. Тихомирова.
[29] Подробнее см.: Карпец В. И. Филиппов Тертий Иванович (1825−1899). Цит. по: http://www.pravaya.ru/ludi/450/672#_edn42
[30] Тюшагин В. Холодный мир: Старообрядцам не удалось примириться с Московской патриархией // Время новостей. 2000. 6 дек. N182. — http://www.vremya.ru/2000/182/3/4764.html.
[31] Миловидов В.Ф. Старообрядчество в прошлом и настоящем. М., 1969. С. 46.
[32] Как считают сами староверы, это способствовало очищению старообрядчества от наиболее слабых его элементов. См.: Вургафт С. Г., Ушаков И. А. Старообрядчество. Лица, события, предметы и символы. М., 1996. Все мало-мальски богатые старообрядцы, формально не были как таковыми старообрядцами, переходя в единоверчество (пример с Абрикосовым и др.).
[33] Петербургское общество любителей духовного просвещения // Журнал «Гражданин» N 23 от 14 мая 1873 г.
[34] Богородск, ныне город Ногинск Московской области, в значительной степени был заселен старообрядцами.
[35] Письма святителя Андрея Ухтомского. Письмо N 6.
[36] Всеподданнейший отчёт Обер-Прокурора Святейшего Синода К. Победоносцева по ведомству православного исповедания за 1896 и 1897 годы. СПб., 1899. С. 138−139; Всеподданнейший отчёт Обер-Прокурора Св. Синода К. Победоносцева по ведомству православного исповедания за 1900 г. СПб., 1903. С. 225−226.
[37] Первый всероссийский съезд православных старообрядцев (единоверцев). СПб., 1912. С. 251.
[38] Цит. по: Карпец В. Что такое единоверие?
[39] Там же.
[40] Церковный вестник Западноевропейской епархии. 1929, Июнь.
[41] Информационный бюллетень Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата. Спецвыпуск. Октябрь, 2004.
[42] Дугин А. Старообрядчество и единоверие // Евразийское обозрение, N10, 2003.
[43] Алексий II, патриарх Московский и всея Руси. Обращение к чадам Русской Православной Церкви, сохраняющим в богослужении древние русские обряды.
[44] Дугин А. Старообрядчество и единоверие.
http://bogoslov.stack.net/text/315 404.html
