 |
| РПМонитор | Александр Рудаков | 07.08.2008 |
Солженицын в последний период своей жизни стал символом России, не понятой и отторгаемой Западом. Комментарии ведущих мировых СМИ, последовавшие вслед за его смертью, отличались удивительным однообразием: «перед смертью он разочаровался в происходящем в стране и был оттеснен на обочину общественной жизни», «в России места ему не нашлось». Словно сговорившись, они пытались убедить читателя, что в последние годы своей жизни великий писатель ощутил себя «забытым» и «никому не нужным», что воля его была «парализована», а разум — «угасал». Именно поэтому, мол, Солженицын, «согласился пустить в свой дом Владимира Путина и принять из его рук Государственную премию», чего, по их мнению, автор книги «Архипелаг ГУЛАГ» делать был ни в коем случае не должен.
Конечно, мы часто сталкиваемся с тенденциозностью в освещении событий и процессов, происходящих в России. Однако то, что говорится о «забытом и отвергнутом» Солженицыне переходит все мыслимые рамки. Западные эксперты по России умудрились не заметить ни недавнюю экранизацию романа «В круге первом», прошедшую по федеральным телеканалам, ни бурную полемику вокруг двухтомного исторического исследования «Двести лет вместе», ни выступления писателя по актуальным историческим и внешнеполитическим вопросам, неизменно получавшие огромный резонанс.
Всего четыре месяца назад Александр Исаевич опубликовал в «Известиях» имеющую огромное значение статью «Поссорить родные народы??», где жестко выступил против попыток обвинить Россию в организации голодомора и геноциде украинского народа. Слова Солженицына о том, что жители западных стран «в нашу историю никогда и не вникали, им — подай готовую басню, хоть и обезумелую», не вызывали, однако, почти никакой реакции в США и Западной Европе.
Одно из последних выступлений великого русского писателя (как, впрочем, и многие другие) там предпочли проигнорировать, и это молчание, скажем откровенно, выглядело крайне цинично. Ведь, как известно, смысл своего творчества Солженицын видел не в «служении искусству», а в служении Истине, прежде всего — истине исторической. Не случайно, что даже похоронить себя Александр Исаевич завещал рядом с могилой Василия Осиповича Ключевского, выдающегося русского историка. История для Солженицына была полем поиска нравственного смысла — отсюда и его отвращение к тем, кто видит в ней лишь материал для пропагандистских спецопераций.
Миф о «забытом» в России Солженицыне на самом деле является проекцией отношения к нему западного гуманитарного сообщества, которое о нем действительно старалось без нужды не вспоминать. Солженицын был слишком неудобным явлением для тех, кто привык видеть Россию в черном цвете, кто не мог допустить, что человек, имя которого стало однажды символом борьбы с тоталитаризмом, стал затем и символом борьбы за русскую государственность, культуру и духовную идентичность.
Однако для России Солженицын, соединяющий в своем творчестве идею патриотизма и идею свободы, актуален именно таков, каков он есть. И с течением времени его значение будет только возрастать. Преодолевая последствия катастроф 1917 и 1991 года и возвращая Россию на заданную более тысячи лет тому назад траекторию исторического развития, мы еще не раз будем обращаться к литературному и философскому наследию Александра Исаевича Солженицына — великого писателя и великого человека, учившего мир «жить не по лжи».
