 |
| НГ-Религии | 07.08.2008 |
Возмущенный Геннадий Зюганов назвал эскапады священнослужителей провокацией, опасной для общества. «Переписывание истории — это недостойное дело, тем более для человека, посвятившего себя служению Богу», — заявил лидер российских коммунистов, обличая отдельных представителей Патриархата, но так и не решившись подвергнуть критике Церковь. Иначе чем объяснишь написанное в лучшие времена, когда левые политики и антилиберально настроенное духовенство объединялись в народно-патриотические союзы. Пять лет назад Геннадий Андреевич торжественно представил общественности свою новую книгу «Святая Русь и Кощеево царство», где на 260 страницах рассказывается об «угрозе мировой глобализации и роли Церкви в становлении российской государственности». Неоднократно лидер КПРФ объявлял о том, что он — человек верующий.
Некоторые материалистически и ортодоксально-марксистски ориентированные оппоненты Зюганова пусть по-товарищески, но с недовольством журили его за излишний «идеализм».
В коммунистах говорит обида и бессилие. Но достаточно полистать исторические документы о взаимоотношениях Церкви и государства в советскую эпоху, чтобы обезоружить облаченных в рясы критиков. Можно напомнить о том участии, которое принимали иерархи РПЦ во внешней политике МИД СССР, о поездках за рубеж за счет Советского фонда мира, об их последовательной поддержке действий правительства СССР по подавлению антикоммунистических мятежей в странах-сателлитах: в Венгрии в 1956 году и в Чехословакии в 1968 году. Горячо поддержал Синод и вторжение советских войск в Афганистан в 1979 году.
«Злодеяния советского времени должны признаваться и осуждаться. В результате репрессий были уничтожены миллионы наших соотечественников. Попытки большевиков искоренить в обществе все религиозное привели к массовым убийствам священнослужителей и верующих, к закрытию, осквернению и уничтожению храмов», — заявил недавно и.о. секретаря по взаимоотношениям Церкви и общества Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата священник Георгий Рябых.
«В годы полновластного правления Сталина было уничтожено наибольшее количество священнослужителей и почти полностью ликвидирована церковная жизнь в стране, — поддержал Рябых член Синодальной комиссии по канонизации святых, профессор Санкт-Петербургских Духовных школ протоиерей Георгий Митрофанов. — Так, только в период с 1937 по 1941 год было расстреляно 110 700 представителей духовенства, а количество действующих храмов сократилось до менее чем 300. В годы Второй мировой войны немецкие оккупационные власти открыли на территории СССР около 9000 храмов, а Сталин на территории, не подвергавшейся оккупации, допустил открытие лишь 716 храмов. С 1949 по 1953 год в СССР по указанию Сталина возобновились репрессии духовенства и закрытие православных храмов», — утверждал Митрофанов.
Словно откликаясь на обвинения современных священнослужителей, из далекого 1930 года доносится голос Главы Патриаршей Православной Церкви в СССР митрополита Сергия: «Действительно, некоторые церкви закрываются. Но производится это закрытие не по инициативе власти, а по желанию населения, а в иных случаях даже по постановлению самих верующих… Репрессии, осуществляемые советским правительством в отношении верующих и священнослужителей, применяются к ним отнюдь не за их религиозные убеждения, а в общем порядке, как и к другим гражданам за разные противоправительственные деяния… К сожалению, даже до сего времени некоторые из нас не могут понять, что к старому нет возврата, и продолжают вести себя как политические противники советского государства» («Известия». 16.02.1930).
А вот какую речь, патетическую, «со слезой», Патриарх Московский и всея Руси Алексий I произнес в Патриаршем соборе 9 марта 1953 года перед панихидой по Сталину: «Великого Вождя нашего народа, Иосифа Виссарионовича Сталина, не стало. Упразднилась сила великая, нравственная, общественная… Мы же, собравшись для молитвы о нем, не можем пройти молчанием его всегда благожелательного, участливого отношения к нашим церковным нуждам. Ни один вопрос, с которым бы мы к нему ни обращались, не был им отвергнут, он удовлетворял все наши просьбы. И много доброго и полезного, благодаря его высокому авторитету, сделано для нашей Церкви нашим Правительством… Мы молимся о мире его бессмертной души» (Журнал Московской Патриархии. 1953, N 4).
Кто знает, где здесь безбожная лесть, а где искренняя благодарность? В конце концов, Сталин восстановил патриаршество в Русской Церкви, вернул клиру часть былого влияния. В 1943 году был проведен Собор, избравший Патриарха Сергия. Та же рука, что отправила тысячи священников в ГУЛАГ, в одночасье вернула и обласкала их.
Можно предположить, что во времена страшных репрессий сталинского времени иерархи РПЦ должны были возносить славословия власти, чтобы искусным верноподданническим подхалимажем сохранить Церковь. Не исключено — что уж тут греха таить! — что ими двигал обыкновенный страх перед тираном. Но даже в более поздние, более спокойные времена славословия иерархов Церкви в адрес руководства страны победившего социализма хоть и стали менее пышными, но не утратили подобострастия. «Церковь в Советском Союзе больше не занимается преподаванием Закона Божия для несовершеннолетних, потому что религиозное наставление несовершеннолетних детей способствует возникновению предрассудков и даже содержит в себе элементы духовного и нравственного насилия совести», — говорил архиепископ Питирим (Нечаев) в интервью 1974 года, словно предугадав сегодняшние споры о преподавании «Основ православной культуры» в школе.
Слышится в этом хоре и голос Патриарха Алексия II, тогда бывшего в сане митрополита Таллинского и Эстонского: «Наша Церковь имеет прекрасные храмы, переданные ей государством в бесплатное пользование. Наши церковные организации имеют и могут приобретать транспортные средства, организовывать предприятия для производства свечей, церковной утвари, облачений, икон и других предметов богослужебного обихода. Церковь имеет свой пенсионный фонд, обеспечивающий пенсиями и пособиями престарелых священнослужителей, их вдов и сирот. Доходы храмов налогами не облагаются, и средств, которыми располагает Церковь, достаточно, чтобы содержать в благолепии и порядке молитвенные здания, оплачивать священнослужителей и церковные хоры…» «Знаменательно, что всенародное обсуждение проекта и принятие новой Конституции осуществляется в канун славного юбилея 60-летия Великой Октябрьской социалистической революции», — говорил будущий предстоятель РПЦ о проекте новой Конституции СССР в октябре 1977 года казенным языком советского госслужащего. А ведь в это время в среде духовенства и верующих вовсю ширилось и росло политическое инакомыслие!
Сегодня возникла и окрепла другая власть, соединившая в себе элементы бюрократизма коммунистических времен, национально-ориентированного консерватизма и экономического либерализма. Церковь ловко вошла и утвердилась в новой действительности, готовая защищать и неприкосновенность частной собственности, и «европейский имидж» России в обмен на покровительство государства.
«Люди, посвятившие себя служению Богу», в изначальную беспорочность которых верит лидер коммунистов (или делает вид, что верит), показали себя тонкими знатоками мирских дел и ловкими политиканами, чье мастерство приспособления только совершенствовалось с каждой сменой правящей партии в стране. В том числе партии, символы и идеологию которой они ныне так рьяно принялись обличать.
