 |
| Перспективы | Аркадий Минаков | 06.08.2008 |
Актуальность и общественно-политическая значимость темы исследования бесспорны. Книга затрагивает широкий круг вопросов, связанных с историей общественной мысли и внутренней политики России конца XIX — начала XX века. Автор выделяет позитивные черты русского консерватизма и его особенности, долгое время игнорировавшиеся отечественной историографией, опиравшейся на систему оценок его идейных противников.
Определяя теоретические представления, лежащие в основе исследования А.В. Репникова, следует подчеркнуть, что для автора неприемлемо определение консерватизма как течения, противостоящего прогрессу. Более того, вся его работа свидетельствует о том, что русская консервативная мысль разрабатывала различные варианты «консервативной модернизации», сочетающей традиционные ценности с назревшими новациями. Автор понимает консерватизм как «срединный путь», учитывающий и «необходимость социально-политического реформирования, и ценность традиционных мировоззренческих установок». При этом А.В. Репникова сознательно уклоняется (правильно или нет — другой вопрос) от того, чтобы давать развернутое определение консерватизма, утверждая, что «в каждую конкретную эпоху и в каждой конкретной стране это понятие наполняется новым смыслом» (с. 10). В основном авторское видение отвечает концепции известного отечественного историка В.В. Шелохаева, согласно которой русский «творческий консерватизм» переплетался в теории и на практике с охранительством, традиционализмом и откровенной реакцией. Это было связано с догоняющим типом развития России, традиционное общество которой только в пореформенную эпоху вступило на путь медленной трансформации в гражданское и правовое.
Автор подчеркивает, что одним из главных позитивных аспектов русского консерватизма как мировоззрения является постановка вопроса о цене прогресса. Консерваторы подвергали прогресс критике по разным соображениям, преимущественно морального и эстетического порядка. Немалую роль в консервативной мысли играло и то, что ныне называют экологическим сознанием. Прогнозы правых о разрушительных последствиях научно-технического прогресса оказались во многом пророческими. Однако не подлежит сомнению, что подавляющее большинство консерваторов не были абсолютными противниками прогресса.
Одна из самых сильных сторон монографии — анализ взглядов консерваторов на природу монархического идеала. Автор рассматривает отличие самодержавия от абсолютизма и деспотии, а также принципы неравенства и социальной иерархии в консервативной мысли.
А.В. Репников справедливо считает, что апология монархии со стороны русских консерваторов была обусловлена не столько классовыми (дворянскими) интересами, сколько наличием религиозной константы в их мировоззрении. Власть монарха была сакральна, богоданна, идея самодержавия не подлежала критике, власть самодержца не могла быть ограничена в принципе. Всякая иная форма власти для России консерваторами отвергалась. Но именно эта установка и сделала русский дореволюционный консерватизм предельно уязвимым. Консерваторы даже теоретически не помышляли о том, чтобы взять в свои руки власть для реализации собственных доктрин. Подобная постановка вопроса представлялась им кощунственной. В конечном счете это постоянно приводило к их полной политической несостоятельности в условиях жестокой борьбы с либералами и левыми радикалами.
Новые подходы содержит глава, посвященная внешнеполитической доктрине русского консерватизма и геополитическим взглядам К.Н. Леонтьева, Э.Э. Ухтомского, С.Н. Сыромятникова, И.И. Дусинского, С.Ф. Шарапова, Л.А. Тихомирова, Ю.С. Карцова и других на Россию, Европу и Азию. Здесь можно найти немало актуального — например, об отношении консерваторов к Китаю. Автор анализирует не только конкретные внешнеполитические предложения и концепции, но и утопические построения — в частности, геополитические прогнозы Шарапова, нашедшие отражение в романе-утопии «Через полвека», где описана Российская Империя 1950-х годов. Основными ее чертами (с определенными вариациями) должны были явиться, по Шарапову, идея объединения славян, стремление к союзу с монархической Германией, англофобия и активная внешняя политика на Дальнем и Среднем Востоке. Столь системно и детально геополитические взгляды русских консерваторов в новейшей литературе еще никем не рассматривались.
Нашли отражение в работе A.B. Репникова и вопросы конфессиональной и национальной политики. Автор подробно анализирует перипетии борьбы консерваторов за воссоздание патриаршества, усиление роли церковных приходов, объединение со старообрядцами и создание религиозно-политического союза с мусульманами. Показательно, что эти идеи в конечном итоге оказались не востребованы властью.
В книге разбираются разновидности русского национализма, характерного для консервативного сознания того времени. Этот национализм, судя по всему, так и не успел обрести законченной формы, поскольку консерваторы не смогли выбрать, на какой основе строить государство: имперской или этнической. Однако А.В. Репников убедительно показывает, как по мере нарастания кризиса элементы этнического национализма постепенно усиливались, что в тех конкретно-исторических условиях оказалось одним из факторов, способствовавших развалу империи. Интересен практически не исследованный в литературе сюжет о крайне незначительном влиянии европейских расовых теорий на взгляды русских консерваторов. Идеи расизма не нашли широкого распространения в их среде. Даже их антисемитизм объяснялся прежде всего религиозными мотивами или тем, что еврейство рассматривалось в качестве основного носителя ненавистных им революционных идей и практик.
Подробно проанализированы в монографии социально-экономические взгляды русских консерваторов. В сфере экономики они преимущественно отстаивали протекционизм, изоляционизм, в большинстве своем ратовали за сохранение общины, что определяло их в целом негативное или скептическое отношение к преобразованиям Витте и Столыпина. Показательно, что консерваторы (прежде всего Л.А. Тихомиров) ясно видели опасность для существующего режима, исходившую от так называемого рабочего вопроса, и предложили свой путь его решения: модель патерналистского регулирования монархическим государством отношений труда и капитала. Однако попытка бюрократии использовать эти идеи в редуцированном виде на практике (в ходе так называемой «зубатовщины») по иронии судьбы фактически спровоцировала начало революции 1905 г.
Одно из главных достоинств книги А.В. Репникова — в том, что здесь ярко представлены по-своему сильные и оригинальные стороны русского консерватизма — такие как доктрина сословно-корпоративного государства, предполагающего развитое местное самоуправление, взвешенная и прагматичная геополитическая концепция, подходы к решению рабочего вопроса, стремление к воссозданию влиятельной Церкви во главе с патриархом, критика негативных сторон демократии и парламентаризма. Однако, подчеркнем, все эти позитивные составляющие сводились на нет учением о власти самодержавного монарха, обосновываемой религиозными, эстетическими, правовыми и иными соображениями. Именно это учение было стержнем русской консервативной доктрины и именно поэтому отречение последнего русского царя, не оставлявшее надежд на реставрацию монархии, практически мгновенно превратило консервативное движение в политический труп. Весьма показательно, что лишь те немногие консерваторы, которые занимали далеко не ортодоксальную позицию в отношении неограниченного самодержавия (Пуришкевич, Марков, Шульгин), вели после 1917 г. политическую борьбу против большевистского режима.
Последняя глава книги, посвященная судьбам консерваторов после революции, подтверждает вышесказанное. Искренний отказ от какой бы то ни было социально-политической деятельности подавляющего большинства черносотенцев после 1917 г. (уход в частную жизнь А.И. Дубровина, погружение в эсхатологическую мистику Л.А. Тихомирова) означал лишь полный и безоговорочный крах дореволюционного монархического консерватизма.
Из монографии можно сделать вывод, что центральными фигурами русского дореволюционного консерватизма — по силе интеллекта, оригинальности и глубине мышления, количеству и качеству поставленных вопросов, теоретическому охвату проблем, стоявших перед консервативной мыслью конца ХIХ — начала XX века — были К.Н. Леонтьев и Л.А. Тихомиров. Поэтому постоянное обращение автора к наследию этих мыслителей вполне оправданно.
Хочется отметить иллюстрации, в том числе впервые опубликованные А.В. Репниковым фотографии К.П. Победоносцева из Российского государственного архива кинофотодокументов, а также страничку дневника Льва Тихомирова, извлеченную из Государственного архива Российской Федерации. Интересны фотографии дома, где жил В.В. Розанов в Сергиевом Посаде, и воссозданного надгробия на могиле Победоносцева в Петербурге. Привлекают внимание портреты Н.П. Аксакова, Э.Э. Ухтомского, С.Н. Сыромятникова, В.Л. Величко и других мыслителей, фотокопии обложек их книг.
Нетривиальна методологическая база монографии. В ней нашли системное отражение историографические наработки последних 10 — 15 лет. Автор и сам является одним из центральных акторов в этой области, его публикации в ведущих журналах («Отечественная история», «Новая и новейшая история», «Вестник архивиста», «Отечественные архивы» и др.) и энциклопедиях хорошо известны исследователям русского консерватизма. Статьи и учебные пособия А.В. Репникова используются, например, и на историческом факультете Воронежского государственного университета, на их материале частично построены некоторые элективные курсы и спецкурсы.
Исключительно обширна источниковая база. Автор использует фонды четырех основных архивохранилищ страны, причем немалая часть документов впервые вводится в оборот. А.В. Репников известен как публикатор ценных дневников Л.А. Тихомирова периода 1915 — 1917 гг., которые вышли в свет в издательстве РОССПЭН в 2008 г., а также (совместно с коллегами-архивистами) материалов из следственных дел А.И. Дубровина и В.В. Шульгина, вызвавших большой интерес в научных кругах. Широко привлекает и опубликованные источники: трактаты консерваторов, газетную и журнальную публицистику, письма, дневники, политические документы.
В целом книга А.В. Репникова — новаторское, высокопрофессиональное исследование. Детальное знание историографии вопроса, наряду с другими достоинствами, делает ее этапной вехой в исследовании русского консерватизма конца XIX — начала XX вв. Автор указывает на грубые ошибки, а иногда и плагиат в работах некоторых современных российских и западных историков, хотя, с моей точки зрения, чрезмерно снисходителен к публицистике А. Янова и У. Лакёра, которая по большей части не имеет ничего общего с требованиями академической науки.
Хотелось бы высказать и другие замечания. Когда автор пишет о «ставке на социализм» и планах «союза социализма с русским самодержавием» К.Н. Леонтьева, следовало бы в большей степени подчеркнуть, что «социализм» Леонтьева ничего общего не имел с социализмом тогдашних левых радикалов марксистского или народнического образца: этот «социализм» должен был стать «законной организацией труда и капитала» и носил ярко выраженные феодальные черты, являясь «трояким рабством: общинам, Церкви и Царю». Представляется также, что взгляды националистов-«нововременцев» вроде А.С. Суворина, В.В. Розанова, М.О. Меньшикова могут быть охарактеризованы как консервативные с большими оговорками.
При всей объективности и корректности автора, книга, наверное, вызовет немало споров, что по сути неплохо — время однозначно негативных или сусально-апологетических оценок русского консерватизма и национализма уходит в прошлое. Наступает черед профессиональных историков, одним из которых и является автор рецензируемого исследования.
Минаков Аркадий Юрьевич — кандидат исторических наук, директор библиотеки Воронежского государственного университета.
http://www.prospekts.ru/book/konservativnye_koncepcii_pereustroiystva_rossii_2008−3-8−24−43.htm
