 |
| Храм Рождества Иоанна Предтечи на Пресне | Егор Андреев | 04.08.2008 |
Мнение о кончине мира с истечением седьмой тысячи лет, то есть, в 1492 году от Р.Х., появилась в церковном сознании в III — VI вв. Обоснование для этого тезиса православные экзегеты находили в целом ряде библейских текстов. Они опирались на тексты Псалтыри: «Тысяча лет пред очима твоима яко день вчерашний» (Пс. 89,5), Екклизиаста: «Даждь часть убо седмым и тогда осмому», Второе Послание апостола Петра: «у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет как один день». О «седморичности» человеческих времен писали святые отцы Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Дамаскин, Анастасий Синайский, Иоанн Лествичник. Хотя в творениях отцов церкви и проводилась евангельская мысль о невозможности заранее угадать сроки Второго пришествия, но мнение о конце мира, долженствующий произойти в 7000 г., сделалось, по всей видимости, на Востоке всеобщим.
Восточная церковь в отличие от Западной, по-видимому, не знала пика эсхатологических ожиданий в 1000 г. Приближение страшного 7000 г. инициировало в Византии процессы, аналогичные тем, что пережила Западная Европа в X—XI вв. Всемерно способствовали обострению эсхатологических чаяний в Византии внутренние смуты и внешнеполитические неудачи, поставившие некогда могучую империю перед лицом неизбежной катастрофы. В широких слоях общества распространилось убеждение, сформулированное Михаилом Пселлом: «Все устремилось к гибели, и ухудшилась донельзя участь Ромейской державы"[1].
Как известно «все греческие пасхалии не идут далее 7000 лет от сотворения мира и в конце их иногда говорится о приближении кончины мира». Чрезвычайно показательно, что одна из этих пасхалий связывала наступление конца мира с бедствиями, угрожающими Константинополю. Эсхатологическими пророчествами была пронизана византийская литература. Константинопольский патриарх Никифор Ксанфопул не сомневался, что «по седми тысящ лет будет приход"[2]. Ожидания конца мира, страх перед ним пробуждает Феофана, Кекавмена, Георгия Акрополита или Дуку видеть в набегах «варваров», землетрясениях, эпидемиях и неурожаях проявление карающего Божьего гнева. Концентрированным выражением эсхатологических настроений стал Плачь Алексея Макремволита «На разрушение Св. Софии от многократных землетрясений"[3]. Автор Плача видит несомненные признаки конца света в разрушительных землетрясениях, в тучах саранчи, в разливах рек, ливнях и граде, в затмениях солнца и луны.
На Руси теория об исходе 7000 лет имела большое значение. Идея конца света играла особую роль в становлении христианского сознания Киевской Руси. Например, царь Болгарский, по преданию, обратился к христианству, потрясенный картиной Страшного суда.
В годы правления в Киеве Ярослава Мудрого в связи с христианизацией русских земель, начинает формироваться идея богоизбранности Руси. Была составлена так называемая «Правда Ярославичей», которая была составлена на основе Библейского права. Вот это и было основным связующим звеном с мировой историей. Появляется много духовной литературы из Византии, которая дала толчок к развитию отечественному летописанию, так же эсхатологического характера.
Кроме Библии, основой эсхатологических представлений на Руси послужили; слово «Ипполита Римского об антихристе», «Откровение Мефодия Потарского», жития Андрея Юродивого, Василия Нового и др. Целый ряд текстов с эсхатологической тематикой, бытовавших на Руси, приурочивал конец света к исходу седьмой тысячи лет. Символическое значение числа семь в древне русской книжности связывалось в первую очередь с семью днями творения: «И сотвори Господь Бог всю тварь, море и реки, и скоти своею хитростью, а та 7 дней против седми тысящ лет… А в семь бо дней обходит круг, а 7 лет за всю 7000 лет, и осьмой тысящи несть конца, еже есть бесконечный».
Отметим, что мнение о наступлении конца света с исходом седьмой тысячи лет содержится и в подборке статей «От апостольских записей», читающийся в составе ряда сборников — «И постави Бог противу числу семи тех дний 7 тысящи лет, осьмой же тысящи несть конца"[4]. Чрезвычайно показательно, что в XV в. широко распространились у южных славян и на Руси всевозможные астрономические сборники, альманахи, пасхальные таблицы с натурфилософскими и эсхатологическими комментариями. Глубоко символична в этом отношении иллюстрация в Смоленской (другие названия Онежская, Архангельская) псалтыри 1395 г. Изображение льва, барса, медведя, символизирующих соответственно Римское, Персидское и Вавилонское царства, соседствуют с фантастическим рогатым зверем с надписью «Антихрист». В фигурке маленького зайца, нарисованного между остальными зверями, менее всего можно видеть намёк на политическое положение Смоленского княжества перед литовским завоеванием. На наш взгляд, тщедушная фигурка зайца — обобщающий символ трагической беспомощности человека накануне Страшного суда, предваряемого приходом антихриста.
И.Н. Данилевский говорил о том, что наступление конца света могли ждать в 6573 г. 25 марта 1038 г. было произнесено знаменитое «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона[5]. Все основные расчёты относили ко времени, когда закончится именно седьмая тысяча лет. Так, например, в 1459 г., за 33 года до конца света должен родиться антихрист. «В лето 6967 будет рождество антихристово. И будет в рождении его трус, таков никакоже никоколиже не бывал прежде времени того окоянного, и лютого, и страшного. И будет плач велик по всей земли вселенской. И в ты дни зри круг Солнцю и Луне, и начнут бытии знамения в них, и гибости звезд на небеси, а плач на земли. Умножися беззакония на земли, пощади нас, о Владыко"[6]. В пасхальных таблицах 1470 г. обозначен как начало царствования антихриста. К 1487 г. приурочено царствование последнего царя.
Едва ли не впервые в древнерусской литературе мысль об ожидаемой скорой встрече с вечностью прозвучала в домонгольском «Слове о небесных силах», приписываемое то Кириллу Туровскому, то Авраамию Смоленскому. Здесь говорится о приближающимся истечении семи тысяч лет. К этому времени число сверженных с небес ангелов, согласно «Слову», должно пополнится душами умерших за это время праведников. После чего и настанет время суда (идея заимствована из Жития Андрея Юродивого).
Одно из самых знаменитых произведений на Руси, повлиявшее на эсхатологические настроения, было «Откровении Мефодия Патарского». В «Откровении Мефодия Патарского», по наблюдениям В.М. Истрина, содержатся «замечания о последних царях… распределённые по годам, кончая 1492 г». Жанр откровений был весьма распространён в переводной апокрифической книжности Древней Руси. «Откровение Мефодия Патарского» представляет собой эсхатологический апокриф, который можно рассматривать как развёрнутое дополнение к положениям Св. Писания о конце мира.
Формально «Откровение» Мефодия можно рассматривать как краткий, сжатый исторический очерк, объемлющий земной путь человечества от Адама и его потомства до царств «последних времён. Но на этом переходе от начала к финалу мировой драмы историческая часть трансформируется в пророческую, повествуя о предуготованном будущем.
Первый тысячелетний отрезок охватывает время от Адама до разделения рода Сифа и Каина. Второе тысячелетие включает в себя события от убийства Каина до потопа, третье — жизнь потомков Ноя, включая рождение изобретателя астрономии Мунта, вражду сынов Хамовых и Невродовых, вавилонское столпотворение. На четвёртое приходится борьба потомков Хама с Невродом, завоевание Невродом Египта и победа потомка его, Хозроя, над сынами Хама. Пятым тысячелетием датируется поход потомка Мунта — Сапсикара через Египет по пустыни Савской, откуда им вытеснены происходящие от Агари потомки Измаила, бежавшие в Етрив. Затем повествуется о войнах и пленении измаильтянами земли обетованной и об изгнании Гедеоном воинственных племён назад, в Етривскую пустыню. В этом месте историческое повествование разрывается введённым в него пророчеством, где говорится об исходе измаильтян из Етривской пустыни в преддверии конца мира. Согласно предсказанию, наследники Агари будут владеть всеми странами и никто не сможет победить их до истечения седьмой тысячи лет. Единственным непокорным царством называется богохранимое царство Греческое. В описании шестого тысячелетия воспроизводится последовательность смены великих царств: царство времён Неврода и Перса, затем идут Персидское и Вавилонское царства, их сменяет царство Медийское и, наконец, царство Александра Македонского. В этом месте вводится рассказ о нечестивых народов Гоге и Магоге, которые были заключены Македонским за северными горами.
Седьмое тысячелетие кульминационное и финальное в истории человечества. На нём фокусируются значимые для рода человеческого события. Подробно повествуется об исходе измаильтян и опустошениях, вызванных этим нашествием. Торжество иноплеменников объясняется не благосклонностью к ним Бога, а возмездиям христианам за прегрешения. Затем является греческий царь — освободитель, побеждающий измаильтян, после чего устанавливается мир. Мирное время обрывается новым знамением светопреставления — выходом из заключения Гога и Магога, несущих очередную волну страданий и беззакония. Далее повествуется, как в Иерусалиме воцаряется греческий властитель, с правлением которого совпадает появления антихриста, потом идёт самостоятельный рассказ про антихриста и его власти в мире. После победы над антихристом последний царь передаёт Богу регалии земной царской власти, которые возносятся на небеса. Этим земная история завершается.
Новый всплеск интереса к памятникам этого круга происходит в XVII — XVIII вв. в связи с распространением старообрядчества. На этом этапе развития эсхатологической идеи календарная основа её сама собой отпала, а образ «последних времён» очерчивался с помощью традиционного набора эсхатологических предсказаний (смуты, неурядицы, осквернения святынь, нечестивые цари, пришествие антихриста).
(Продолжение следует)
[2] Там же. С. 54.
[3] Там же. С. 54.
[4]. Алексеев А.И. «Под знаком конца времён» Очерки русской религиозности. С.-Пб. 2002 С. 63.
[5] Юрганов А.Н. «Категории русской средневековой культуры» М., 1998. С. 318.
[6] Алексеев А.И. «Под знаком конца времён» Очерки русской религиозности. С.-Пб. 2002. С. 65.
