 |
| Православие.Ru | Ольга Ковалик | 29.07.2008 |
Близко знавший прославленного владыку И.У. Полимпсестов приводит его слова о Херсонесе, или Корсуни, как называли город русские летописи: «Здесь были стопы Первозванного апостола Андрея; здесь пролилась за Христа и освятила будущую христианскую Россию первая для нее мученическая кровь Климента — ученика апостола Петра и кровь других мучеников из первых веков христианства; здесь проповедовали слово Евангелия наши словенские апостолы Кирилл и Мефодий; здесь купель, из которой излился благодатный и истинно благотворный свет на всю Русскую землю"[3]. Все это побудило архиепископа Иннокентия на руинах овеянного священными преданиями Гераклейского полуострова «приняться с жаром» за основание Херсонесского скита во имя равноапостольного крестителя Руси, благо на то последовали 15 апреля 1850 года высочайшее согласие императора Николая I и немного позднее, 4 мая, Синодальный указ.
Святитель Иннокентий в вышеприведенных словах точно расставил базовые для российской истории вехи. Некоторые из них акцентировал граф де Людольф, бывший в свите Екатерины II во время ее путешествия по Новороссийским землям в 1787 году: «При раскопках в развалинах Херсонеса найдено множество монет Александра Великого, некоторых римских императоров и Владимира I, явившегося сюда в 988 году, чтобы креститься. Он женился на дочери константинопольского императора Анне"[4]. То есть Владимир вошел в Херсонес великим князем, а покинул его кесарем. Екатерина, несомненно, мыслила себя наследницей равноапостольного князя Владимира, и именно о российском преемстве от Греции напоминали выпущенные к вояжу императрицы Екатерины по Новороссии серебряные монеты — с ее вензелем и надписью «Царица Херсониса Таврического».
Собственно, Херсонес и находящиеся в его окрестностях два Георгиевских монастыря — в Балаклаве и Инкермане (будущая Климентовская киновия)[5] - являлись доказательством законности прав России на Тавриду и символизировали идею, оформленную в послании псковского инока Филофея к великому князю Василию III: «Да весть твоя держава, благочестивый царю, яко вся царства православных христианские веры снидошася в твое едино царство. Един ты во всей поднебесной христианом царь, яко два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти, — уже твое христианское царство иным не останется…"[6]
В «Памятных записках» статс-секретаря императрицы А.В. Храповицкого отражены и другие, не менее важные рассуждения Екатерины II: «21[мая 1787 года]. Говорено с жаром о Тавриде. «Приобретение сие важно; предки дорого бы заплатили за то; но есть люди мнения противного, которые жалеют еще о бородах, Петром I выбритых»». Немногим ранее, в Кременчуге, государыня, вспоминая Севастополь, заметила: «Жаль, что не тут построен Петербург, ибо, проезжая сии места, воображаются времена Владимира I, в кои много было обитателей в здешних странах"[7].
Вообще о «достойных удивления развалинах» Херсонеса писало не одно поколение просвещенных мужей, начиная с польского посла Мартина Броневского, в 1578 году отметившего прошлое величие и богатство некогда многолюдного города. Через 200 лет главнокомандующий русской армией князь В.М. Долгоруков в своей «Поденной записке о путешествии по Тавриде» не оставил без внимания Херсонес — «древнейший во всем Крыму, основанный во время еще монархии персидской и знаменитый по крещению в нем великого князя российского Владимира». Полковник Н.И. Корсаков, по приказу светлейшего князя Г. А. Потемкина «прилежно осматривающий» таврические ландшафты, тоже подчеркнул важнейшее для русского православного сознания событие в истории Херсонеса, «где надобно думать, что наш князь Владимир воспринял святое крещение"[8].
Херсонес изучали такие серьезные исследователи, как К.И. Габлиц, П.И. Кёппен, П.С. Паллас, И.А. Стемпковский, Х. Х Стевен. Естественно, и духовное сословие не обошло его своим вниманием. Так, митрополит Киевский и Галицкий Евгений (Болховитинов, † 1837) посвятил гераклейским древностям несколько работ и оставил интересные замечания о них в письмах к капитану 1-го ранга З.А. Аркасу, имевшему поручение от адмирала М.П. Лазарева быть «при выборе из херсонесских развалин всего того, что носит отпечаток древностей в отношении архитектурном».
В 1845 году видный крымской историк М.И. Бларамберг в письме к своему коллеге Н.Н. Мурзакевичу подвел итог почти векового интенсивного изучения севастопольской старины: «… первый ираклийский Херсонес, упоминаемый древними писателями… был именно там, где существовал потом византийский Херсонес… и этот Херсонес построился уже из остатков древнего"[9].
Как свидетельствует Радзивилловская летопись, еще князь Игорь ведал Корсунь. В 943 году он «составил воинов многих… и пошел на греков в кораблях и на конях, желая мстить. Это услышав, корсунцы послали к Роману, сообщая: «Приходят русские корабли бесчисленные, покрыли море корабли"… Это услышав, царь послал к Игорю лучших бояр, прося и сообщая: «Не приходи, но возьми дань, которую получал Олег, и прибавлю еще к той дани»». Дружина отсоветовала князю идти на Корсунь. «И послушал их Игорь и… взяв у греков ткани и золото и на всех воинов, вернулся обратно и прибыл в Киев».
В 955 году в Царьграде великую княгиню Ольгу крестил патриарх Константинопольский Феофилакт, восприемником же «архонтессы Руси» стал сам император Константин Багрянородный, щедро одаривший равноапостольную княгиню. Однако государыня взяла в свой стольный град нечто большее, нежели «золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные». Ее, ставшую в крещении тезоименитой святой царице Елене, Господь сподобил принести на Русь частицу древа Креста Христова, и, как знать, не стало ли это нетленное сокровище, бывшее с «почетной диаконисой Русской Церкви» Ольгой в Корсуни, провозвестником скорого крещения в кафедральном соборе Херсонеса ее внука — князя Владимира. Не случайно первый храм херсонесского Владимирского монастыря архимандрит Поликарп, настоятель Бахчисарайского Успенского скита, 23 февраля 1853 года освятил во имя равноапостольной княгини Ольги.
Сам великий князь Владимир, по слову преподобного Нестора Летописца, «крестился в церкви святого Василия, а стоит церковь та в городе Корсуни посреди града, где собираются корсунцы на торг… По крещении же Владимира привели царицу для совершения брака… После всего этого Владимир взял царицу, и Анастаса, и священников корсунских с мощами святого Климента, и Фива, ученика его, взял и сосуды церковные и иконы на благословение себе. Поставил и церковь в Корсуни на горе, которую насыпали посреди города; стоит церковь та и доныне… Корсунь же отдал грекам как вено за царицу, а сам вернулся в Киев"[10].
Благодарная память о корсунском крещении никогда не оставляла русскую державу. Достаточно привести характерное обращение патриарха Всероссийского Иоасафа I (1634−1640) к Михаилу Федоровичу Романову: «Ты же, боговенчанный царю, яко же преже поревновал еси благочестивому и равноапостольному великому царю Константину и благоверному великому князю Владимиру, яко ж они христианский род во своем царствии из рода преисподняго возвели и всех верующих во Святую Животворящую Троицу сердца возвеселили и яко ж сперва честная и непорочная Христа вера и по апостольских и богоутвержденных преданиях во всех наших церквах боголепно и благообразно цветет и проповедаетца"[11].
Корсунь исстари почиталась Россией и как местопребывание святого апостола Андрея Первозванного, именуемого в апокрифах «просветителем южных, восточных и северных берегов Черного моря». Во время так называемого «третьего хождения» он проповедовал в Херсонесе Таврическом. И далее — через Византию — апостол пришел в Патры Ахайские, где и завершился его земной путь страданиями на косом кресте. Таким образом, колыбель Русского Православия Херсонес (Корсунь) как место проповеди «апостола Севера» Андрея Первозванного давал основание императору Михаилу VII Дуке в письме к великому князю Всеволоду Ярославичу утверждать, что «одни и те же самовидцы евангельской проповеди провозгласили христианство у обоих народов"[12].
Как писал выдающийся исследователь крымских древностей А.Л. Бертье-Делагард, «переполненный церквями» епархиальный город Херсонес был «источником христианства и примером его обрядностей для всех окрестных мест… даже крестившаяся Русь вынесла из Херсонеса и форму его крестов, которую мы и видим на остатках киевских сооружений XI века"[13]. Другой замечательный ученый-археолог Д.В. Айналов отмечал, что «целый ряд усыпальниц Херсонеса… суть не что иное, как мемории, надгробные часовни, семейные мемории с койметириями… Между ними, по-видимому, многие были очень чтимы, как показывают исторические данные относительно мемории святого Климента"[14]. В этой связи вспомним некоторых святых, в Херсонесе просиявших.
В 92 году на Гераклейский полуостров была сослана племянница римских императоров Тита и Домициана блаженная Флавия Домитилла, принявшая евангельское знание от священномученика Климента, папы Римского. Четыре года она находилась в заточении и подвергалась истязаниям за верность учению Христа, после чего приняла мученическую смерть[15].
Из текста «О страданиях иже во святых отца нашего Мартина Исповедника, папы Римского» узнаем, что «посажен был святой Мартин на корабль и в заточение (за противодействие иконоборцам), послан в Херсон, где гладом, теснотою и всяких потреб недостаточеством моримый, через два года ко Господу отошел. Святое же его тело погребено было вне града Херсона, в церкви Пречистой Богородицы, нарицаемой Влахернская. И гроб его славен есть». Именно над мощами святого Мартина Исповедника, принявшего мученическую кончину в 655 году, и нетленными останками херсонесских христиан, положенными в подземные храмовые крипты ранее VII века, крестилась дружина князя Владимира, частично состоявшая из варягов. Таким образом, очевидно великое духовное значение святого Мартина, папы Римского, и корсунского Влахернского храма в укоренении «буйных латинов-варягов» на благодатной почве истинной православной веры, принятой в 988 году Русью от Греческой Церкви[16].
7 марта — день пастырей, епископствовавших в Херсоне. «Празднуется память священномучеников Ефрема Славного, Василия Богомудрого, Капитона Великого, божественного Агафодора и еще трех богоносных кормчих Церкви: Евгения, Ефтерия и Елпидия"[17].
Миссионеры от Иерусалимского патриарха Ермона (303−313) епископы Василий и Ефрем прибыли около 310 года на христианскую проповедь в Херсонес. Язычники не желали внимать поучительному слову святителя Василия и, побив его, выдворили из города. Священномученик, согласно житию, удалился на Девичью гору (по-гречески Партениум), что «в ста стадиях от Херсонеса», где непрестанно благодарил Бога за возможность пострадать Христа ради. Множество чудес сотворил в своей пещере священномученик, чем стяжал славу исповедника Господнего, и, несмотря на почитание его частью населения города и упрочение веры христианской, епископ Василий в Херсонесе 7 марта 310 года принял мученическую кончину от язычников, действующих согласно официальной политике римского императора Диоклетиана.
Сподвижник священномученика Василия епископ Ефрем написал боговдохновенное «Сказание о совершившемся над отроком чуде священномученика и апостола Климента», дошедшее до нашего времени в греческой рукописи XII века. Он некоторое время подвизался в Херсонесе, а затем отправился с проповедью в скифские земли. Миссионерские труды его обратили многих язычников ко Христу. Однако в марте 315 года священномученик Ефрем был казнен противниками Церкви Христовой.
Епископ Евгений, узнавший о кончине святого Василия, с благословения Иерусалимского патриарха Ермона отправился в Херсонес. К нему присоединились епископы Агафодор и Елпидий. Труды их по распространению христианства среди местных жителей были столь усердны, что язычники, посчитавшие за должное пресечь их, в марте 311 года подвергли истязаниям вначале святого Евгения, а затем и двух его товарищей — священномучеников Агафодора и Елпидия. Нетленные тела их были тайно погребены херсонесскими христианами.
Затем в Херсонесе мирно правил духовною паствою святитель Еферий († 324), убедивший византийского императора святого Константина Великого в необходимости указа о свободе христианского вероисповедания.
В 325 году святой император Константин направил на Херсонесскую кафедру епископа Капитона, куда тот и пожаловал под защитою военного отряда. В том же году священномученик Херсонский присутствовал на I Вселенском Соборе в Никее. Когда он увидел, что малочисленная община херсонесских христиан оказалась отторгнутой от городской жизни, то явил чудо, свершившееся по вере его, — остался невредимым в раскаленной пещи для обжига извести, после чего многие обратились ко Христу. Святой Капитон был утоплен язычниками во время его путешествия на корабле из Херсонеса в Константинополь. Случилось это 21 (или 22) декабря, но память его празднуется 7 марта. Мощи блаженного епископа покоились в посвященном ему херсонесском четырехапсидном храме, возведенном над чудесной печью.
В агиографических источниках, в частности в «Житии херсонесских священномучеников», указано, что два первых христианских храма в Херсонесе возвели святитель Еферий (около 324 года) и святой епископ Капитон (в 325 году)[18]. До того времени христиане, по понятным причинам, не могли строить храмовые здания. Литургия совершалась в частных домах. И ход ее в раннехристианский период ничего не требовал, кроме стола для евхаристии и благоговейного собрания верующих. Потому всякие попытки обнаружить на херсонесском городище материальные свидетельства христианства с I по IV век, то есть после проповедей святого апостола Андрея и священномученика Климента и до прибытия в Херсонес христианских миссионеров — семи священномучеников Херсонесских, выглядят, по меньшей мере, наивными. Еще митрополит Московский и Коломенский Макарий (Булгаков, † 1882) в фундаментальном труде «История христианства в Росси до равноапостольного князя Владимира» решительно утверждал, что «в два последующих века — II и III — ничего не известно о следах христианства в краю Херсонском"[19].
Впрочем, нет повода и сомневаться в непрерывности литургической жизни в Херсонесе того периода. Ибо только радость покаяния, крестное знамение, вдохновенная проповедь, принесение духовных даров на общий бескровный жертвенник, напряженный восторг от настойчивого поиска страданий во имя Христа составляли основу христианской общины первых веков, когда Церковь Христова благодатно располагалась в «горницах» и довольствовалась только простейшей символикой, причем даже крест еще не имел изображения. Потому вполне достоверны слова из жития «великого и чудного Климента»: «Еще года не пребыл Климент в изгнании, как уже созидаются верующими церкви числом 75"[20].
(Продолжение следует.)
[2] Цит. по: Тункина И.В. Русская наука о классических древностях юга России (XVIII — середина XIX вв.). СПб., 2002. С. 524.
[3] Таврические епархиальные ведомости. 1895. N 34.
[4] Людольф де, граф. Письма о Крыме // Русское обозрение. 1892. Март. С. 157.
[5] Ряд исследователей выдвигает предположение, что, начиная с XIV века, когда Херсонес систематически подвергался разорению, его жители и духовенство перебрались в Инкерман, под покровительство мангупских князей, и в Балаклаву, на Фиолент, где находился Георгиевский монастырь. Однако никаких доказательств тому не имеется.
[6] Цит. по: Пушкарев С.Г. Обзор русской истории. Ставрополь, 1993. С. 117.
[7] Памятные записки А.В. Храповицкого, статс-секретаря императрицы Екатерины II. М., 1990. С. 30.
[8] См.: Броневский М. Описание Крыма (Tartaria descriptio) // Записки Одесского общества истории и древностей. Одесса, 1867. Т. 6. С. 341−342; Тункина И.В. Русская наука о классических древностях юга России. С. 500; Дубровин Н.Ф. Бумаги князя Григория Александровича Потемкина-Таврического. 1774−1788 гг. СПб., 1893. С. 121−122.
[9] Государственный архив Одесской области. Ф. 93. Оп. 1, д. 2, л. 11.
[10] Цит. по: Святая Ольга — Владимир Святой. Сборник. М., 1996. С. 81, 83−84.
[11] Мнение Иоасафа, патриарха, и всего Освященного Собора // Записки Отделения русской и славянской археологии Императорского русского археологического общества. СПб., 1861. Т. 2. С. 373.
[12] Повесть временных лет. Ч. 2. Приложения. М.; Л., 1950. С. 218.
[13] Бертье-Делагард А.Л. Остатки древних сооружений в окрестностях Севастополя и пещерные города Крыма // Записки Одесского общества истории и древностей. Одесса, 1886. Т. 14. С. 210.
[14] Айналов Д.В. Мемории святого Климента и святого Мартина в Херсонесе. М., 1915. С. 11.
[15] Струков Д.М. Древние памятники христианства в Тавриде. М., 1876. С. 43−44.
[16] Мощи святого Мартина Исповедника ныне покоятся в Риме в храме святого Мартина Турского. Храм в честь Влахернской иконы Богоматери сохранился до нашего времени в развалинах.
[17] История российской иерархии. Киев, 1827. Ч. 1. С. 482.
[18] По обычаю Херсонеса, церкви возводились базиликального типа с алтарем на северо-восток.
[19] Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. М., 1994. Кн. 1. С. 61−62.
[20] Воспроизведено: Херсонский святитель. Мучение святого Климента // Записки Одесского общества истории и древностей. Одесса, 1877. Т. 10. С. 139−163.
http://www.pravoslavie.ru/put/80 728 115 646
