 |
| Православие и современность | 26.07.2008 |
Елена Рахманова, главный редактор газеты «Новые времена в Саратове»
— Моё личное убеждение: никто, кроме самого себя, человека зайти в храм с открытой душой не заставит. Если в среде, где воспитывается человек, нет культуры Православия, или она воспринимается как какой-то дополнительный и далеко не обязательный атрибут жизни, значит, обязательно должно случиться что-то такое, что даст ему возможность переступить порог церкви. Должен быть внутренний зов, четкое ощущение потребности помолиться в храме.
Лично я отрицательно отношусь к искусственному насаждению веры. В кого и как верить — это выбор самого человека, это отражение его душевного совершенства и целостности. Недавно, когда я возвращалась из Москвы, моими соседками по купе оказались две женщины, как выяснилось — глубоко верующие, работа их была связана с Православной Церковью. Они вслух читали и обсуждали статьи журнала «Фома», доставляя неудобство некоторым пассажирам. На мой взгляд, это показательный пример, как делать нельзя.
Мне повезло: моя близкая подруга, тоже журналист, — человек верующий. Она очень грамотна в вопросах православной культуры, в случае необходимости по всем вопросам, связанным с христианством, я могу обратиться к ней. Она же поддержала меня в моем намерении впервые пойти на исповедь. Если христиане будут так же ненавязчиво вести себя с окружающими, уверена, количество желающих придти в Церковь возрастет.
Хотелось бы, чтобы православная культура, православная вера вела человека от рождения до смерти. Нужно интенсивнее развивать институт православных и воскресных школ. Необходимо строить новые храмы. Для чего? Для того, чтобы посещение церкви в праздничный день становилось настоящим праздником, а не испытанием. Впрочем, это все зависит не только от священнослужителей, но и от нас.
Татьяна Логашова, продавец на рынке, в прошлом — воспитатель в детском саду, г. Саратов
— Во время рабочего дня я вижу самых разных людей: пожилых и молодых, веселых и грустных, приветливых и хамов. Было время, когда очень часто к нам на рынок заходили религиозные «миссионеры» всех мастей. Мормоны, иеговисты, бывали даже кришнаиты. Может быть, кто-то из моих коллег и слушал их рассказы, не знаю. Лично я — нет. Во-первых, свободного времени на работе мало, а во-вторых, они производили какое-то неприятное впечатление, я испытывала к ним что-то похожее на жалость, смешанную с раздражением и каким-то почти отвращением. Ну, может быть, не так резко, но что-то подобное чувствовала. Дело в том, что часто молодые ребята, кажется, мормоны, совсем не умели говорить по-русски. Они пытались говорить о чем-то важном на ужасно исковерканном языке, так, как даже фашисты в кино не говорят. Об Иегове «свидетельствовали», как правило, какие-то плохо одетые женщины, совершенно бесцветные, вероятно, очень несчастные, с нездоровым блеском в глазах. Кришнаиты вообще странные чудаки.
Все эти «миссионеры» говорили о Боге, о том, что в Него нужно верить, иначе всех неверующих постигнет страшная кара, после смерти они попадут в ад и все такое. Но, во-первых, мне кажется, пугать человека чем-то страшным, при этом исходящим от Бога, нельзя. Так можно только внушить страх, который ни к чему хорошему не приведет. Во-вторых, нельзя говорить так ужасно о важном. Ведь мы, те, кто их так или иначе слушали, не скоты, а люди, нам не чуждо чувство прекрасного, хоть мы и работаем на рынке. А в-третьих, странно говорить нам об иностранных богах, ведь у России есть свои традиции. Конечно, следовать Православию или нет — дело личное, но важно о нашей вере нам рассказывать. Нужны телепередачи, газеты, книги. А еще о Православии обязательно нужно рассказывать красиво. Так, чтобы возникало чувство восхищения и радости.
Оксана Мещерякова, корреспондент газеты «Саратовская областная газета»
— Над этими вопросами, скажу честно, не каждый день задумываешься, поэтому отвечать очень и очень сложно.
Может, то, что я скажу, будет звучать банально и заученно, но время нам досталось весьма непростое. Это такой затянувшийся переходный период. Еще бы понять: от чего и к чему этот переход. Десятилетия запрета на все церковное, тайные крещения младенцев и вообще — все тайное, которое рано или поздно (нет, не становится явным) приводит к массовой нервозности. Потом запрет сняли, стране сказали: «Можно!», Церковь объявили институтом гражданского общества (то есть, другими словами, институтом того, чего в российской «природе» не существует), и народ, не успев опомниться, двинул в храмы, потому что «пошли все». И не всегда это были христианские храмы…
Один из участников прошедших не так давно в Саратове Пименовских чтений, православный священник, говорил о новом явлении нашего времени, которое назвал «приватизацией духовности». Что делает среднестатистический россиянин, пришедший в храм? Разумеется, просит. И чего же он просит, стоя у церковного алтаря? Уж точно не мира во всем мире: чаще всего здоровья, счастья, денег — себе и близким. При этом он свято верит в то, что будет услышан Всевышним, потому что он добрый, любит маму и детей, живет тихо и никому не делает ничего плохого. Хорошего, кстати, тоже, но об этом никто не задумывается, потому что страшно…
Может, для переходного периода это нормальное положение дел. Судить не мне — обычному среднестатистическому россиянину. Могу лишь сказать, что в жизни происходит много такого, что лишает всякой опоры. И тогда есть два выхода. Один не буду озвучивать, потому что с христианской моралью он расходится напрочь. Другой — искать новую, более крепкую опору. Для многих «обиженных» такой опорой становится вера. Следующий шаг — укрепление этой веры. В том числе (а может, и прежде всего) — веры в себя, в собственные силы. И здесь современная Церковь может помочь человеку. Помочь отчаивавшемуся солдату-срочнику избежать насилия над собой и окружающими, помочь молодой девушке, решившей сделать аборт. Помочь тысячам и тысячам людей.
Наверное, я не отвечу на вопрос, но мне кажется, что именно миссионерская деятельность — главная задача Русской Православной Церкви сегодня. Миссионерская и просветительская. Просвещение не менее важно — тем более, в переходный период, когда умами, душами (и кошельками!) людей так и норовят завладеть представители тоталитарных сект и различных сомнительных учений.
Современная Церковь должна быть открытой для человека. И тогда мы перешагнем этап «потребительского» отношения к религии. И все у нас будет хорошо!
Наталья Тараканова, старший научный сотрудник Государственного художественного музея имени А.Н. Радищева г. Саратова
— Еще немецкий философ Карл Ясперс заметил, что многие христианские миссионеры, проповедавшие на Востоке, мало того, что не добивались поставленных целей, так еще и сами часто обращались в чужую веру.
Позиция нашей Православной церкви сейчас — толерантность, терпение, корректность. Сколько возникало и возникает конфликтов, касающихся оскорбления религиозных чувств, мусульман или буддистов, например, где Православной Церкви приходилось не только идти на уступки, но иногда и оправдываться. За что?
Во многих школах решается вопрос, включать ли «Основы православной культуры» в учебную программу. Возникают настоящие проблемы, касающиеся просветительской деятельности. Сейчас так просто не придешь с лекциями ни в институт, не на предприятие, не в офис. Конечно, у нас многонациональная страна, но вдруг — ОСКОРБИМ?!
Нужно понять, что Православие, прежде всего, наша религия. Православие — не мировоззрение, не политическое учение, а жизнь. И мы просто обязаны развивать миссионерскую деятельность. Конечно, без напора и перегибания палки, но и без реверансов. Больше активности.
Денис Чуков, менеджер по персоналу, г. Саратов
— Начну с того, что отмечу: православная миссия необходима. В конце-концов, Евангелие переводится как «Благая Весть», то есть уже само название этой священной книги предполагает, что главный христианский текст предназначен именно для распространения среди людей, а не для того, чтобы лежать под спудом.
Кроме того, если мы называем себя христианами, значит, мы, во-первых, считаем, что наша вера есть путь к Спасению, а во-вторых, предполагается, что мы должны возлюбить ближнего своего. Но если мы любим наших ближних, то разве можем мы не желать, чтобы они спаслись? Сама христианская любовь требует миссионерства.
Однако тут нас подстерегает известная опасность, которую очень точно описывает русская народная пословица: «Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет». Некоторые наши братья и сестры по вере почему-то считают, что лучший способ обратить людей в Православие — это рассказать пока неверующим или нецерковным людям, какие те плохие, бездуховные, падшие, грешные и т. д. и т. п. В результате само слово «христианство» начинает ассоциироваться с какими-то малоадекватными персонажами, которые швыряются какими-то невнятными обвинениями.
Вторая, на мой взгляд, фундаментальнейшая ошибка людей, пытающихся распространять Православие — это попытка обосновать его необходимость с точки зрения культуры, общества и т. д. Фактически, тут религия низводится до общественного института. «В нашем обществе есть проблемы, вот, например, демографическая. Давайте решать их с помощью религии!». Но путать кислое с пресным нельзя. Говорить о религии — это говорить о Боге, о Творце, о спасении, о любви, а не о том, как рожать заставить или наркоманию побороть. Попытки насаждать религию, упирая на то, что вера — лучший способ решения общественных проблем, ни к чему хорошему не приведут ни общество, ни Церковь.
Каким должно быть православное миссионерство? Попробую сформулировать его основные принципы. Основной мотивацией православного миссионера должна быть христианская любовь к ближнему и желание помочь ему обрести спасение. Никакого негатива или, упаси Господь, ненависти к неверующим у православного христианина не должно быть и в помине. И уж, конечно, верующий (если он адекватно понимает свою веру) не может считать себя выше неверующего.
Каким же средством православный миссионер должен пользоваться, чтобы обратить неверующих? Разумеется, ни в коем случае не обличать их грехи и не призывать покаяться. Это только оттолкнет и напугает. Мне кажется, что настоящий православный может и должен обращать в Православие своей радостью от своей веры. Ведь искренняя радость заразительна.
Светлана Полякова, писательница, г. Саратов
— Прежде всего, настоящий православный миссионер должен быть наполнен Божиим светом. Его теплом. Его добротой. Его Любовью.
Миссионер должен быть таким, чтобы любой человек, говорящий с ним, думал: «Как же светел их Бог, что и они несут в себе этот свет!».
Недопустимо, конечно, употребление в речи нетерпеливых, бранных слов. У меня есть один знакомый, который называет себя миссионером, но при этом опускается до ругани. Так вот, я бы сказала, что в первую очередь миссионер обязан быть терпеливым. Думать не о себе, а о Том, Чье слово он дерзает нести другим людям.
Святитель Феофил Антиохийский когда-то сказал: «Если ты скажешь: „Покажи мне твоего Бога“, то я отвечу тебе: „Покажи мне твоего человека, и я покажу тебе моего Бога“».
Надо исходить из этого: миссионер прикасается к душе, в которой есть Бог, только надо помочь человеку ощутить Его, понять, принять и, ощутив в себе Его дыхание, научиться самому радоваться, любить, и с Его помощью подниматься вверх, к Нему, уже самому постигать Его волю.
Как замечательно сказал священник Александр Ельчанинов: «Вера не есть очевидность, она есть выбор: вот перед тобой жизнь и смерть, проклятие или благословение, — Избери жизнь, чтобы жил ты и потомство твое (Втор. 30, 19)». Миссионер должен помнить, что он лишь помогает сделать выбор в пользу Жизни.
А как нужно проповедовать веру… Я не знаю, как. Но, наверное, каждый из нас может и умеет. В книгах, в музыке, в каждом слове — «всякое дыхание да хвалит Господа».
Юлия Новичкова, выпускающий редактор журнала «Женский Петербург»
— Не могу и, наверное, не имею права говорить о том, что Православная Церковь должна сделать для того, чтобы люди переступили порог храма. Могу только сказать, почему они говорят «нет», сказать о том, что им мешает.
Священник Павел Флоренский однажды написал: «Современный человек будет мучиться призрачностью шеола, беспредельно и безостановочно падать во „тьме внешней“, — будет надрываясь „взывать из глубины“ ко Господу, Которого не знает…». Думаю, что не буду пытаться что-то добавить о душе современника, а буду говорить о том, казалось бы, ничего не значащем социальном аспекте, который мы не привыкли брать в расчет, говоря о личностном, а тем более, о духовном, но, тем не менее, глубоко определяющем наше существование.
На тренингах по работе с персоналом нам рассказывают о том, что наш «православный» смиряющийся менталитет позволяет сильно экономить на работе с кадрами. Иными словами: мы будем друг другу хамить и сами же перед этим смиряться. Чудовищно, не правда ли? Это сумрачное представление о Православии «придумали» не маркетологи. Это химера, давно поселившаяся в русскоязычном сознании. О причинах ее рождения можно долго рассуждать в историческом, личном, метафизическом аспекте. Но одно из самых страшных следствий ее существования в том, что мы (может быть здесь и неуместно обобщенно-личное местоимение) склонны путать смирение и холопство. С негодованием, находя и опасаясь найти в себе это, бежит самый, казалось бы, вменяемый человек в самое невменяемое умопостроение, лишь бы не перестать хоть чуть-чуть себя «уважать».
И пугает, и настораживает то, что в политических инсинуациях все чаще Православие звучит как синоним молчаливого согласия. Что телевизионные трансляции в великие церковные праздники выглядят как заседания политбюро. И не меньше коробит, когда либеральная общественность в каждом шаге Церкви видит происк и подвох, что говорит лишь о том, как глубоко даже в светлые головы загнан советскими учебниками истории зловещий образ «попа Гапона».
Да, действительно, часто борьба с сектантством и гомосексуализмом выглядит гротескными неудачными пиар-акциями. Мне стыдно, что люди, принимающие участие в публичных «развлечениях» на эту тему, выходят на улицы с иконами. Это питает химеру, дает повод к абсурдным обобщениям: «Церковное мракобесие!» — кричат с одной стороны. «Правильно, так их всех, проклятых нехристей» — кричат с другой. А заодно «Так их, всех проклятых», всех остальных — с другим цветом кожи и разрезом глаз. Национализм продолжает паразитировать на Православии, и эту проблему может решить только Церковь. Наверное, правильней сказать, что спасти нас от позора может только Церковь. Но уклонюсь от ответа на вопрос: как?
Алексей Зайцев, временно безработный, панк, г. Саратов
— Каким должен быть православным миссионер? Простите, но я отвечу резко — никаким. Я считаю, что человек должен к Богу приходить самостоятельно, без посторонней помощи, путём познания мира через призму современности и своего отношения к ней. Но это не только я так считаю. Чем больше мне говорят, что нужно что-то делать так, а не иначе, тем скорее я обязательно сделаю наоборот. Из чувства противоречия, что ли. Или обостренного юношеского максимализма. Ко мне любому миссионеру не нужно подходить, это может печально закончиться, ведь я сам вроде с головой.
Если же миссионер должен все-таки быть, то это должен быть человек святой жизни, старец, у которого можно было бы прийти и спросить обо всем, что тебя волнует. Миссионер — это не тот, кого по всем телеканалам показывают, даже в утюге он есть, и не тот, кто при православном кресте чиновникам руки жмет и ядерную бомбу освящает…
И вообще, если уж на то и пошло, я сам — миссионер. Человеку достаточно взять гитару в руки и сказать всё, что он думает, главное, чтобы это нравилось и ни к чему не обязывало других. Только я не религиозный миссионер, а событийный. Не хвалящий, а думающий.
Согласитесь, ведь и Высоцкий и Башлачев тоже были своего рода миссионерами, только у них совсем иная миссия была: помочь людям поверить в то, что добро существует, что видимая реальность с ее тотальным террором и полицейским государством — мелочь по сравнению с внутренним сознанием человека, его бессмертной душой.
Алексей Колобродов, главный редактор журнала «Общественное мнение», г. Саратов
— Я не очень хорошо знаю историю вопроса, но, наверное, именно поэтому православная миссия у меня всегда ассоциировалось с чисто географической экзотикой, с Аляской, Чукоткой, миссией среди сибирско-индейских народов.
Если же говорить о православной миссии сегодня, то мне, как человеку наблюдательному, кажется, что Церковь сейчас несколько замкнулась. Прежде всего, в настоящий момент не хватает духовного окормления «малым сим», и я не оригинален в этом суждении. В нашей стране трудно лежать в больницах, жить в домах престарелых, в детских домах, в каких-то семейных общежитиях, где творятся жуткие вещи, процветают алкоголизм и наркомания. Я знаю, что есть священники или просто воцерковленные люди, которые готовы на этом нелегком поприще служить. Но тут возникает трудность: миссионерская деятельность может вызвать нарекания со стороны представителей других религий. Я недавно краем глаза видел сюжет по телевизору: священник занимался такими людьми, которые принадлежали к самым неблагополучным слоям общества. Он их крестил, воцерковлял, и вдруг его начали обвинять в том, что он не имел права так делать, потому что его подопечные могли быть рождены в мусульманских семьях. Но ведь никто, кроме того батюшки, не заботился об этих людях, когда они терпели нужду, жили на улице — никто из представителей другой веры! Но правильна позиция священника — он не унывает, считает, что делает благое дело и продолжает свою деятельность. Мир настолько жесток и неблагополучен, что нужно начинать рассказ о Боге не со школ, на самом деле, а с неблагополучных людей и не оглядываться на то, что скажут.
Если же говорить о личности миссионера, то мне бы хотелось видеть его адекватным. Он не должен относиться к окружающим, как к недалеким и примитивным людям, ведь даже люди, живущие на самом дне общества, может быть, именно в силу своего пограничного состояния, тоже задумываются о вечных вопросах, правда, не всегда могут их сформулировать для себя.
Разумеется, если человек несет слово Божие, то говорить он должен о том, что вызывает наибольшее количество вопросов, например, о разном отношении ко Христу и к Церкви. Масса вопросов у людей связана с обрядово-календарной стороной церковной жизни, незнание простых вещей вызывает огромное количество диких суеверий и домыслов.
Сейчас процветает массовое увлечение экстрасенсами, колдунами, прочими подобными вещами — дают о себе знать наши языческие корешки. Тут Церковь также должна объяснять свою позицию, быть твердой, потому что открытая магия, демонизм к ней не имеют никакого отношения.
Анастасия Кирилловых, юрист, г. Саратов
— Наверное, самое главное вот что: истинный миссионер не думает о себе как о миссионере. В противном случае многие моменты служения такого человека приобретают умозрительный характер и начинают напоминать профессиональную деятельность, а это явно несовместимо с понятием миссии. Вообще, отход от такой привычной уже и вошедшей в разряд безусловных рефлексов человечества системы ценностей «товар-деньги-товар», на мой взгляд, приводит к четкому прояснению разницы между понятиями «быть» и «казаться». Миссионерство — это как раз из области «быть», а не «казаться». Быть же православным миссионером может любой православный христианин.
Очевиден тот факт, что мы все обладаем разными возможностями (как физическими, так и психо-интеллектуальными), разным потенциалом. И если у одного человека есть силы ездить с проповедями по глухим селам и помогать всем, кто встречается на этом нелегком светлом пути, то другому под силу оказать помощь только своему ребенку или стареньким родителям, или немощному соседу по площадке. Но ведь главное — не количество содеянного, а качество. И это нехитрое правило подтверждается на протяжении многих веков. Если бы существовал качественный показатель для православной миссии, то, думаю, он заключался бы в намерении миссионера прежде всего. Иными словами, насколько его цель, установка — помогать ближнему во имя Господа — соответствует реально совершенным действиям.
Думаю, что человека, который слов на ветер не бросает, действует праведно и по сердцу, помогает ближним в меру своих сил, не напрягая окружающих постоянными напоминаниями о своих деяниях, можно считать миссионером. Таких людей всегда не хватает — и мы действительно нуждаемся в этом деятельном Добре, обходящемся без демонстративных заявлений и не требующем платы и оценки.
http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=5307&Itemid=4
