 |
| Православный Санкт-Петербург | Священник Виктор Голубев, Семён Ребрицкий | 21.07.2008 |
Вместе с отцом Виктором Голубевым мы стоим в церкви «Кулич и Пасха» возле чудо-творного образа Божией Матери «Всех скорбящих Радосте с грошиками», изучаем его дотошно, миллиметр за миллиметром, исследуем каждый грошик, каждую изображённую на ней фигуру — никогда прежде не случалось мне так пристально вглядываться в эту святыню.
- Так вот, два грошика отвалились, — продолжает отец настоятель. — А теперь попробуйте найдите, где они находились. Есть следы?
Я добросовестно ищу круглые отпечатки монеток. Нет, ничего не удаётся — не осталось следов.
- Вот то-то же! Учёные как объясняли чудо? Икона, дескать, от удара молнии разогрелась, краски размягчились, вот грошики и прилипли к ней, впечатались, словно в свежую краску. Ну, допустим… Но вы проведите опыт: приклейте на краску монету и потом оторвите её — что останется? Правильно! А здесь — ни одного следа, даже самого незначительного! Нет, не краска грошики держит, — вовсе не краска… Я всем говорю: «Вы никогда не встречались с чудом? Приходите посмотреть на нашу икону!»
Отец Виктор с гордостью называет чудотворный образ Санкт-Петербургским:
- А разве это не справедливо? В Казани была обретена Казанская, в Тихвине — Тихвинская, а в нашем городе Господь явил такую икону — почему же не именовать её Санкт-Петербургской? Слава Богу — теперь, по ходатайству нашего владыки Владимира, с благословения Святейшего, это её законное название.
Про чудо с грошиками известно, кажется, всем. Ровно 120 лет назад над столицей империи бушевала гроза. Молния попала в небольшую Тихвинскую часовню; начался пожар, сбежались окрестные жители, приехала пожарная команда…
- А прихожане-то, — улыбается отец Виктор, — пожарных в часовню не пускают. Не знаю, почему, — может быть, боятся, что они своими шлангами, струями воды попортят всё, что ещё не успело сгореть. Вот бежит сторожиха открывать дверь. Прибежала — и встала: ключа нет, ключ дома забыла. Со слезами помчалась обратно. Ну, наконец открыли, вошли внутрь… Вы представляете, конечно, что такое помещение, где только что бушевало пламя? Не просто пламя — молния ведь ударила; всё разбросано, всё обгорело, всё покрыто слоем копоти… И среди этого разгрома — наша икона, сияет, как цветок в поле. Она не только не обгорела, но обновилась, краски просветлели… И грошики на ней — чистые, словно золотые…
Эту историю каждый православный петербуржец знает. Но не всем, наверное, известно, что и в Тихвинскую часовню чудотворный образ попал совсем необычным путём.
- Это так было, — рассказывает отец Виктор. — Она по реке к нам приплыла. Лодочники как-то раз заметили: плывёт по реке дощечка; пригляделись — икона. Они за ней, а образ сам по себе повернул и пристал к берегу у старинной, екатерининских ещё времён Тихвинской часовни. Там её и выловил богатый купец по фамилии Куракин — известный в столице человек; дача его до сих пор на правом берегу Невы стоит, считается архитектурным памятником. Так образ и хранился у Куракина, пока тот не благословил ею своё чадо на семейную жизнь. Икона перешла к молодым — в другую купеческую семью. Как-то раз глава этой семьи шёл на лодке по Ладожскому озеру. А Ладога, она коварная: вдруг налетит буря — и поминай как звали. Так и вышло: накрыло бурей этого купца, оба лодочника потонули тут же, а он уцепился за какой-то обломок и уже не надеется в живых остаться. Вдруг неизвестно почему вспомнилась ему икона «Всех скорбящих Радосте"… Взмолился он Богородице, и вскорости волны вынесли его на берег… Вот тогда-то купец понял, что держать дома такую святыню не стоит: она не для одной семьи, она для всего света… И отдал её в Тихвинскую часовню, а через несколько лет там произошло известное нам чудо с грошиками…
— Выходит, что чудеса всегда сопровождали этот образ… Но объясните, батюшка, почему одни иконы становятся чудотворными, а другие — нет? Вроде бы и те, и другие вполне каноничны, и молятся перед ними одинаково…
- Одинаково? — батюшка задумывается. — Нет, думаю, не одинаково. Всё дело именно в нашей вере, — только в ней. Чем больше веры в нашей молитве, тем больше и благодатной помощи. Чудеса, подобные чуду с грошиками, они для того и даются Богом, чтобы укрепить нашу веру. Отметит Господь какую-нибудь икону особыми чудесами — вера наша разгорается, укрепляется, дерзновение в молитве усиливается и душа растёт понемногу… А почему в таком случае каждую икону не отметить таким же дивным чудом, как нашу, с грошиками? А именно для того, чтобы чудо оставалось для нас чудом и не стало бы чем-то обычным, даже обязательным. Мы ведь немощны, дух наш высоко не летает. Икона вообще — это снисхождение Божие к нам, перстным. Мы слишком материальны, чтобы понять духовное. Вот почитайте прп. Серафима Саровского: он говорит, что лучше всего молиться с закрытыми глазами. Не так, как иные молятся: закроют глаза и воображают себе невесть что, — а совершенно духовно, без видимых образов. Вот это настоящая высота молитвы! Нам такое недоступно. Святые отцы писали, что величайшее безумство воображать, что у ангелов Божиих есть крылья с перьями. Так как же нам, грешным, получить представление о небесном? Только через икону. Молимся перед иконой, и по вере своей получаем благодатную помощь, но только если мы достойны такой помощи.
— А разве не бывает такого, что и недостойным Господь помогает, и великим грешникам?
— Тут важно понять, что такое «достойный» и «недостойный». Грешник недостоин? Но мы все грешники! Великие грешники! А грешник должен каяться! И тот, кто кается от сердца, — тот и бывает достойным Божией милости. Если ты, так сказать, посылаешь Богу список пожеланий: «Мне нужно то, и то, и то…» — а о том, что грехи твои к небесам смердят, не думаешь, — не жди, что Господь скоро услышит тебя. Праведный Иоанн Кронштадтский говорил: «Когда я согрешу, то тут же обращаюсь с покаянием к Господу и сразу получаю прощение». Смотрите, две строчки всего, а как много они говорят! Во-первых, мы привыкли думать, что праведник безгрешен. Нет, он не безгрешен, но у него отношение ко греху другое. Он сразу чувствует боль, чувствует рану греха, а мы так закоренели во зле, что всякую чувствительность потеряли. Омертвели! Мы все, по слову святителя Игнатия (Брянчанинова), мертвы по вине наших грехов, а мёртвый, его хоть режь — он не шелохнётся. А праведник, он живой, он чувствует — и сразу обращается к Богу за исцелением. Но откуда же он мог узнавать, что получил прощение? Святой Иоанн не пишет об этом, но можно предположить, что он ощущал исцеление греховной раны. А мы и исповедуемся, и причащаемся — и всё равно ничего не чувствуем. И вот яркий пример того, что молитва наша — не только праведника, любого человека — мгновенно доходит до Бога. Мгновенно! Если искренняя молитва — тотчас и ответ придёт. А уж какой — это Господь решает Сам.
— Вы, батюшка, много лет служите, так сказать, хранителем чудотворного образа. Но ведь вам приходилось встречаться и с живыми иконами — со святыми людьми…
- Да, приходилось… Видел я дважды прп. Серафима Вырицкого… Но вы поймите: я тогда был очень молодой, многого ещё не понимал, многое мне открылось значительно позже. Вот поехал я в первый раз в Вырицу за благословением. Прихожу, а у батюшки народу — не протолк-нуться: все ждут, пока их вызовут. Вдруг выходит келейница — и ко мне: «Мальчик, заходи, тебя батюшка зовёт». Я решил, что так и нужно, что тут принято молодых без очереди пропускать, и только потом узнал, что это не так. Все сидели в очереди, и молодые и пожилые, а старец мне особое приглашение послал! Да ещё не видя меня! Хорошо, захожу к нему. Он мне: «Как тебя, мальчик, звать? А мамы твоей как имя?» Мне бы радоваться, а я испугался: зачем ему это? — не хочет ли он сообщить о нас куда следует? Келейницы смеются: «Да старец молиться за тебя будет!» Вот зачем ему наши имена: для поминания. Благословил он меня, и я пошёл восвояси, ничего как будто не ощутив. А вскоре меня призвали в армию… А у меня крест на шее… Сколько раз командиры и политработники грозились меня со свету сжить! Как-то мы пошли на стрельбище. И тут замполит не выдержал: «Голубев! Как ты стрелять-то будешь, если у тебя крест?» — «Но я же не сектант! — отвечаю. — У нас Александр Невский, великий воин, святым почитается! Надо будет защищать Родину — я буду её защищать не хуже прочих!» У всех и лица вытянулись от изумления. Но с тех пор отношение ко мне изменилось. Все поняли: православный христианин, он нормальный человек, не отщепенец. Отслужил я достойно, выполнил долг перед Родиной. И только потом понял, что это молитва старца меня хранила, его благословение поддерживало православного солдата Голубева… И была ещё одна встреча с человеком, чей лик теперь можно видеть на иконах, — с прп. Кукшей Одесским. Когда для меня пришла пора выбирать: или становиться приходским священником, или идти в монастырь, — я отправился за советом к Серафиму Вырицкому. Он мне ответил: «Решай сам!» Казалось бы, что стоило ему ответить прямо? Но благодаря этому совету я и повстречался с прп. Кукшей. Он в ту пору подвизался в Почаеве. Я приехал в Почаев и задал старцу тот же вопрос. Отец Кукша вздохнул: «Монастырская жизнь нелёгкая… Ты подумай: ведь я 60 лет в монастырях — а до сих пор привыкнуть не могу. Тяжело!» Я так и понял, что это он меня от иноческого пути отводит. Последовал его совету, женился, встал на приход, и сейчас ясно вижу: именно этот путь был моим, от Бога мне уготованным. Приходилось мне встречаться и с другими праведниками… Их молитвами и живу до сих пор: полвека служу у Престола Божия, 34 года — возле чудотворного образа Божией Матери, а ведь это одна из главных святынь Города святого Петра. Её юбилей — праздник для всего Санкт-Петербурга, большой праздник! Пусть нецерковные люди об этом не догадываются, но мы-то с вами должны понимать: 5 августа 2008 года, день 120-летия чуда, явленного Господом через Санкт-Петербургскую икону, мы должны встретить с великим духовным ликованием. Божия Матерь с нами — есть ли радость большая? Приходите в наш храм — думаю, Владычица не оставит вас милостью ради Своего праздника.
Адрес Троицкого храма «Кулич и Пасха»: 193 012, СПб, пр. Обуховской Обороны, д. 235, ст. метро «Пролетарская».
