 |
| Русское Воскресение | Александр Токарев | 17.07.2008 |
Декабрьским вечером 1991 года мы со знакомым, находились в командировке за границей и смотрели телевизор. Из новостей узнали о том, что СССР прекратил своё существование.
— Слава Богу, рухнула империя! — с чувством глубокого удовлетворения выдохнул он.
Мне эти слова, точнее их сочетание показалось богохульством. Но я не стал спорить. Этот хорошо образованный, предприимчивый, уверенный в себе человек уже тогда был в авторитете, а спустя десять лет он вообще занял высокую должность в одном очень уважаемом министерстве.
* * *
В конце мая 1453 года после продолжительной осады турецкие войска штурмом взяли Константинополь. Отважные защитники города во главе со своим императором Константином не смогли спасти столицу Византии. Слетели кресты с куполов Святой Софии, и превратился христианский храм в мечеть. Пал град царей, из которого некогда послы князя Владимира принесли на Русь православие. Теперь Россия стала единственным на Востоке оплотом единоверцев, одновременно олицетворяя собой православный дух и имперскую мощь. И окрестили её третьим Римом.Шло время, но не угасала в сердцах истинных христиан память о попранной святыне и страстное желание отомстить за неё. Многие достойные доброй памяти российские политики, дипломаты, литераторы и военные в разное время подталкивали своих монархов к новому походу на Царьград. «Константинополь будет наш» — эту громкую фразу молва приписывает Екатерине II. Именно в её царствование русские войска одержали славные победы над турками в многочисленных баталиях.
В 1770 — 1771 гг. две русские армии П.А.Румянцева и П.И.Панина разгромили противника на придунайском и приднестровском плацдармах и овладели турецкими крепостями Измаил, Бендеры, Аккерман, Бухарест и др. В ту же кампанию Балтийская флотилия под командованием А.Г.Орлова и Г. Ф.Спиридова сожгла турецкий флот в Чесменской бухте.
Граф А.Г.Орлов-Чесменский, командоваваший российскими сухопутными силами и флотом в Средиземном море, распорядился открыть на острове Наксус, а также в Пизе и Тоскане, общеобразовательные школы для обучения и воспитания иностранных, в первую очередь греческих юношей. В 1775 году такое специальное учебное заведение под названием «Гимназия чужестранных единоверцев» открылось в российской столице. Выпускники этой Греческой, как её иначе называли, гимназии, а позднее корпуса — греки, македонцы, сербы, болгары, украинцы, русские — участвовали в боевых действиях российского флота и в борьбе за независимость Греции.
В следующей войне 1787−1791 гг. на весь мир прогремела слава А.В.Суворова, командовавшего русскими войсками при штурме Измаила (22 декабря 1791), а также проявился полководческий талант Н.В.Репнина, М.И.Кутузова, П.И.Багратиона. Потом были многочисленные боевые операции на южном фронте в период 1806—1811 гг., посредничество России в турецко-греческом вооружённом конфликте 1828−1829 гг., Крымская война 1853−1856 гг., антитурецкое восстание христианского населения Боснии и Герцеговины в 1877—1879 гг., Кавказ.
Всего в период с 1676 по 1878 годы Россия десять (!) раз находилась в состоянии войны с Турцией. Геополитические разногласия всегда превалировали над духовной составляющей причин конфликтов. Парадокс, но именно по соображениям веры христианский Запад поддерживал и использовал исламскую Порту в своём противостоянии с православной Россией на всех театрах военных действий. Руками и кровью магометанцев Швеция, Франция, Англия, Австрия пытались сдержать политическое, экономическое и религиозное влияние Российской империи на Восточную Европу.
Многие российские цари воевали с турками. Одни, преследуя исключительно военно-стратегические цели, стремились распространить своё могущество на Балканы и Средиземноморье, овладеть Босфором и Дарданеллами. Другие к тому же вынашивали планы вернуть Константинополь в лоно православной Церкви. Абсолютно не русская по происхождению царица Екатерина II мечтала посадить на греческий престол своего внука Константина, названного так в честь византийского императора. А её потомок Александр III, в жилах которого текло немного русской крови, серьёзно подумывал о том, как восстановить на куполе Святой Софии православный крест, хотя при нём Россия ни с кем не воевала.
Глубокому изучению историософских начал конфликта между Западной и Восточной империями, а также духовно-нравственным сторонам этого противостояния посвятил много интересных стаей выдающийся русский поэт Фёдор Иванович Тютчев. Кстати, его отец был воспитанником Греческого корпуса, и Фёдор Иванович унаследовал отцовскую надежду на объединение всех славян во главе с Россией. Неоднократно в публицистике и в стихах Тютчев излагал идею возвращения Константинополя, образование православной империи и соединения двух церквей — восточной и западной. В трактате «Россия и Запад», он предсказывал «окончательное образование великой православной империи, законной империи Востока, одним словом — России будущего, осуществленное поглощением Австрии и возвращением Константинополя», а также «соединение двух Церквей, восточной и западной. Эти два факта, по правде сказать, составляют один, который вкратце сводится к следующему: православный император в Константинополе, повелитель и покровитель Италии и Рима; православный папа в Риме, подданный императора».
Ф.И.Тютчев известен современному читателю в основном как изящный лирик. Однако, несмотря на университетское филологическое образование, он начал свою профессиональную карьеру в качестве дипломата, заштатного секретаря российского посольства в Баварии. По материнской линии Фёдор Иванович доводился дальним родственником прославленному полководцу Александру Ивановичу Остерману-Толстому, герою Отечественной войны, генерал-адъютанту в свите Александра I. Мать поэта, Екатерина Львовна Толстая попросила влиятельного племянника пристроить Федю по дипломатической части и спасти его от опасностей зарождавшегося в стране вольнодумия.
Пользуясь своим положением при дворе и благосклонностью императора, Остерман-Толстой содействовал поступлению Фёдора Тютчева на службу в коллегию иностранных дел. При этом ему пришлось употребить свой крутой нрав в нелицеприятной беседе с министром Нессельроде (русский патриот Остерман-Толстой и западник Нессельроде откровенно ненавидели друг друга ещё со времён войны, когда последний служил при ставке в канцелярской должности). Позже Ф.И.Тютчев отомстил за любимого родича в своём программном стихотворении: «Нет, карлик мой! Трус беспримерный!». [1] В 1822 году генерал в собственном экипаже привез начинающего дипломата Тютчева в первую загранкомандировку в Мюнхен. И далее, несмотря на тридцатилетнюю разницу в возрасте, их связывала крепкая дружба, общие знакомые, единые взгляды и заботы о судьбе Российской империи.
Личность графа А.И. Остермана-Толстого мало изучена нашими историками. Свой боевой путь поручик Толстой начал под командой А.В.Суворова при штурме Измаила. С 1805 по 1807 годы уже генерал и граф Остерман-Толстой командовал частями и соединениями в сражениях при Аустерлице, Пултуске, под Прейсиш-Эйлау и Фридландом. С началом Отечественной войны 1812 года он был назначен командиром 4-го пехотного корпуса в составе 1-й Западной армии Барклая-де-Толли. В Бородинском сражении этот корпус сменил части генерала Раевского на Курганной высоте, главном направлении атак неприятеля. Остерман-Толстой управлял войсками и лично водил в контратаки полки до тех пор, пока тяжело контуженный не был вынесен с поля боя.
В августе 1813 года, не успев оправиться от очередного ранения, полученного под Бауценом, генерал-лейтенант Остерман-Толстой отличился в битве при Кульме. Там, в горах Богемии, он прославил русское оружие, не позволив группировке Вандама выйти в тыл союзной армии, и тем самым спас её от разгрома. Вандам был разбит и пленен, а тяжело раненный Остерман-Толстой лишился левой руки и уже не мог далее продолжать боевую карьеру. За подвиг под Кульмом он был удостоен ордена Св. Георгия 2-й степени. Позднее, в 1835 году при открытии в Кульме памятника в честь знаменитого сражения царь наградил Остермана-Толстого орденом Св. Андрея Первозванного, а благодарные жители Богемии поднесли ему кубок в память о бое, где он, по выражению своего кумира Александра I, «потерянием руки своей купил победу».
После выздоровления Остерман Толстой был назначен шефом лейб-гвардии Павловского полка — привилегия членов царской семьи — и получил звание генерал-адъютанта. [2] Произведенный в августе 1817 года в чин генерала от инфантерии он вскоре по состоянию здоровья уволился в бессрочный отпуск.
Вторую половину своей непростой жизни он провёл за границей. В частном архиве его швейцарских потомков обнаружен черновик интересного письма к Александру I с призывом не останавливаться на достигнутых военных успехах в Европе и идти на Константинополь. Письмо написано по-французски единственной рукой генерала. Дата в черновике отсутствует, но по содержанию можно предположить, что это 1815−1816 годы. [3]
«Его императорскому величеству,
Всемилостивейшему государю
Государь!
Ваше величество повелели мне быть на обеде вместе с Вами. Я ещё раз воспользуюсь этим милостивым позволением.
В Польше, в усадьбе Забелино, я осмелился упомянуть сражение при Нарве и стойкость наших военных. Тогда мои надежды оправдались, и нынче я вижу Вас покрытым славою. Монархи и их подданные, которые когда-то критиковали Вас, сейчас — у Ваших ног. Теперь же, Государь, я считаю своим долгом напомнить Вам о сражении при Пруте. На мой взгляд, настал удобный момент, чтобы отомстить и достигнуть великих имперских целей. Но ежели Вы остановитесь в своих подвигах, ревность припишет все Ваши победы случаю. К тому же рождённый на царство должен жить для истории. Вас к этому призывает церковь. Бог поддержал Вас на глазах всех христиан. Восстановите храмы своего защитника в Византии! Мощная армия укомплектована молодыми воинами, желающими проявить себя в деле. Ваши солдаты и Ваши подданные верят в Ваше величество. Позиции европейских держав, каждой в отдельности, благоприятствуют тому.
Францией, вечной союзницей турок, управляют Бурбоны (благодаря Вам), которые в большей мере будут заняты тем, чтобы удержаться на престоле, нежели интриговать против России. Объединённая Австрия заботится о своих финансах и желает передышки. У Швеции нет денег, чтобы справиться даже с внутренними проблемами. Король Пруссии, Ваш друг, выполнил все пожелания своего народа и ориентируется на Австрию. Англия думает о возврате своих колоний на американском континенте. Лукавая и продажная политика её правительства может доставить Вашему предприятию наибольшие хлопоты. Это будут препятствия коммерческого свойства, но Сент-Джеймский кабинет не осмелится открыто с Вами ссориться.
Если Ваше величество решится воспользоваться обстоятельствами, которые Вам вручает проведение, то за две кампании Вы станете хозяином Константинополя. Отправьте шестьдесят тысяч человек, чтобы занять стратегические пункты на Дунае, бросьте столько же на Днестр, потом организуйте оборонительные действия — и начинайте переговоры с Портой. Но в то же время направьте кого-нибудь на архипелаг, чтобы придать мужества грекам. Пусть этот человек свяжется с Али-пашой, неустрашимым врагом турок, пользующимся большим авторитетом среди своих. Хотя он немолод, но у него есть два сына. Он будет Ваш, если Вы гарантируете ему власть на его землях и несколько тысяч дукатов. В течение года (из его людей) можно было бы создать флотилию и сухопутные войска. Как только греки поднимут восстание надо отдать приказ на выступление Дунайской группировке. Ваше присутствие там обязательно, без этого будут большие потери в людях и средствах, и мы провалим всё дело.
Я убеждён, Государь, что те, кто возражают против перехода через Рейн, эти известные патриоты, будут твердить Вашему величеству о том, что Россия истощена войной. Нет, Государь, это из-за них она стала тощей и уставшей. Доверьте управление страной военным, и пусть преданный Вам избранник находится в прямом подчинении Вашему величеству. Ресурсы России почти не тронуты. Моральный дух в отличном состоянии. Поддержите его своим энтузиазмом, и Вы решите судьбу империи.
Будучи уверенным в том, что не проронил ни слога во вред моему отечеству, предлагаю на Ваш суд краткое изложение моих идей. Примите их как мечту одного из своих подданных, коего воображение воспалено славой и участью своего монарха. Государь, пусть моя дерзость не удивляет Вас: Ваше величество многократно высоко отзывались обо мне, и подобные оценки государя дают возможность не скрывать истинных чувств.
По доброй воле Вашего величества в моей жизни было четыре самых главных дня — Чернова, Пултуск, Прейсиш-Эйлау и Кульм. Меня никогда не оставляет желание быть признательным Вам. Теперь, после очередного ранения, когда мои силы вновь расшатаны, я вынужден проводить зиму в тёплом климате (чтобы поправить внешний вид, подпорченный моими врагами). Возможно, мне пора в отставку. В любом случае и на последнем вздохе я буду желать, чтобы Ваше величие во всех отношениях было настоящим и бессмертным».
В последнем абзаце просматривается намёк на собственную полезность послужить отечеству в условиях «тёплого климата», несмотря на ранение и отставной возраст. Разумеется, речь идёт о греческом «архипелаге», куда Остерман-Толстой рекомендует царю направить своего человека для связи с Али-пашой и его сыновьями.
Находившийся в то время в ореоле славы от победы над Наполеоном Александр, сдерживаемый обязательствами перед партнёрами по только что созданному Священному союзу, не решился задеть интересы европейских союзников и не внял предложению Остермана-Толстого. А может быть, мы этого не знаем из-за секретности предприятия — ведь началось же греческое восстание в 1821 году, и Россия его неофициально поддержала. Но известно, что через десять лет в штабе Ибрагима-Паши (сына Али-паши), командующего египетской армией в войне против турецкого султана, появился русский военный советник «полковник Иванов». Так, проживавший за границей и свободный от обязательств перед новым монархом Николаем I отставной генерал от инфантерии Остерман-Толстой продолжал свою войну за возвращение Константинополя.
В «поездке по Востоку» генерала в качестве помощника сопровождал молодой немецкий учёный Яков Фальмерайер. Он одновременно являлся близким знакомым Фёдора Тютчева и помогал ему, сотруднику российской дипломатической миссии в Мюнхене, решать специфические задачи. В 1829 году Фальмерайер познакомил Тютчева с выдающимся эллинистом, ректором Мюнхенского университета Фридрихом Тиршем. К тому времени Греция получила автономию и стала строить выгодную России внешнюю политику, чему всячески препятствовали западные страны и в первую очередь Англия. Поборник свободы Греции Тирш неоднократно выступал в печати в поддержку русского влияния в греческих и славянских землях. Конечно же, эти статьи поощрялись российским внешнеполитическим ведомством, непосредственно через дипломата Тютчева.
Поскольку внутриполитическая обстановка в Греции в тот период была далека от стабильности, Россия и Англия согласились посадить на греческий престол короля из «нейтральной» страны, молодого баварского принца Оттона. Кандидатура была предложена Тиршем. Предполагалось, что он примирит враждующие греческие группировки и, возмужав в Греции, станет истинно греческим королем. Таким образом началась борьба между Санкт-Петербургом и Лондоном за влияние на Оттона.
На православной греческой земле столкнулись имперские и религиозные интересы России и Западной Европы. И наши временные союзники в лице отдельных баварских подданных, а также других противников Турции оказывали помощь в этом противостоянии А.И.Остерману-Толстому, Ф.И.Тютчеву, А.Х.Бенкендорфу, русским патриотам в Третьем отделении, армии, коллегии иностранных дел.
Это покажется странным, но активной политике России в греческом проекте препятствовал глава российской дипломатии К.В.Нессельроде. Он еще не раз будет сдерживать и корректировать внешнеполитические шаги, которые могли вызвать недовольство западных партнёров. Как сильно это перекликается с недавним прошлым современной России, позорным прошлым. История не учит?
В уже упомянутом частном архиве хранится ещё одно письмо А.И.Остермана-Толстого царю, уже Николаю I. Оно датировано 1831 годом. В нём есть строки, насквозь пронизанные любовью к отечеству и верностью долгу:
«Мне уже стукнуло 59. Физические силы полностью подорваны. Два серьезных огнестрельных ранения и на одну руку меньше позволяют мне быть уверенным в том, что в какой-то степени я выполнил свой долг как русский и как солдат».
Самое печальное, что может постигнуть смертного, — быть русским солдатом, — говорил генерал А.И.Остерман-Толстой. Но ни он, ни герои этого очерка, мечтавшие о возрождении второго Рима, даже не предполагали, что очень скоро — ну что для истории 150 лет? — рухнет Рим третий, и русские солдаты, не получив сигнала от своих военачальников, не смогут его защитить от прозападных паразитов. А потом вновь в сердце старого континента, на Балканах, при безответственном попустительстве сытых европейцев заокеанские пришельцы будут разыгрывать исламскую карту. Вновь упадут кресты с куполов православных храмов, и обращённые к Востоку вопрошающие взгляды униженных сербов застынут в понимающем сожалении. Это они жалеют не свои храмы, не свою судьбу. Им жалко смотреть на бессилие некогда мощной империи, принявшей на свой герб византийского орла. Как во все века Балканский магнит притягивал стратегические амбиции политиков — так сегодня глубокая душа обиженных братьев вместила в себе боль иностранных единоверцев, и как всегда продолжает жить надеждой…
***
На дворе март. Необычно тёплая зима уходит, цепляясь за землю последним лёгким и ничего уже не значащим снегом. Я иду в военно-исторический архив, расположенный в бывшем Лефортовском дворце князя Меньшикова. Где-то неподалёку в следственном изоляторе содержится под стражей мой знакомый, о котором я говорил в начале повествования. Его подозревают в крупном финансовом преступлении.
Вот уж воистину неисповедимы пути твои, Господи!
Женева — Москва
март, 2008
[2] Почетное звание в свите царя. Присваивалось лично царем только генерал-лейтенантам и полным генералам за особые заслуги.
[3] Письмо публикуется впервые, перевод с французского автора.
http://www.voskres.ru/army/church/tokarev.htm
