Память светлая

В Большой Мурте присутствие святителя Луки чувствуется очень остро

— Паломническая поездка — это не туристический тур, не экскурсия. Это особый род молитвенного делания. Едем мы не развлечения ради, а пользы для, — сразу предупредила нас руководитель группы Ирина Владимировна, когда мы разместились в небольшом автобусе паломнической службы.

Ехать предстоит хоть и не далеко — до посёлка Большая Мурта, заезжая в соседние Шилу и Барабаново, но повидать нужно много. А ещё больше — понять и почувствовать.

НЕИСПОВЕДИМЫЕ ПУТИ

Я человек хоть и верующий, но не церковный. Скорее меня можно назвать «захожанкой». В церковь иду, когда уж совсем припечёт. И ещё по большим праздникам. Но так случилось, что в паломничество еду не первый раз, и всегда это не проходное для меня событие.

В этот раз поездка была посвящена памяти местночтимого святого — святителя Луки. Поэтому главное в программе паломничества — посещение мест, где он жил и работал. Пока едем, Ирина Владимировна рассказывает биографию Войно-Ясенецкого. Совпадение или нет, но буквально за пару дней до поездки я прочитала описание жизни, надиктованное самим святителем незадолго до смерти.

— У нас есть запись с двумя проповедями, которые читает сам Лука. Сейчас вы услышите его подлинный голос, — сообщает руководитель группы.

Низкий, торжественный, проникновенный голос святого оставляет очень сильное впечатление…

Тем временем въехали в Большую Мурту. Посёлок большой, похож скорее на городок. Когда в 1940 году сюда привезли Войно-Ясенецкого, здесь проживало три тысячи человек. Сейчас — восемь. По словам о. Андрея, служащего в местном храме в честь св. Архистратига Михаила, к исповеди и на причастие в иные дни приходит до 50 прихожан. Для нынешних сельских храмов это значительное количество.

Настоятель о. Сергий (Рыжов) был в отъезде. Как оказалось, он окормляет несколько храмов: в ИТК в посёлке Арийский, в сёлах Шила и Сухобузимское, в посёлке Атаманово. Можно только удивляться, сколько сил и самоотдачи требует служение от сельского священника.

Неисповедимы пути Господни! Кто бы мог разглядеть в обычном пареньке из Минусинска, обучающемся поварскому делу, каким был когда-то о. Сергий, будущего священнослужителя, иерея? В Большемуртинском районе его стараниями открыто шесть приходов.

БЕЗ СУЕТЫ

Михаило-Архангельский храм — большой, деревянный. Высокое крыльцо. Видно, что церковь совсем новая, ещё недостроенная. Вот и стены не обшиты, во дворе — стопка досок. Внутри тихо, светло, прохладно, хотя на улице жара. В храме никого не было. Но всё равно он не кажется заброшенным и неуютным, как это бывает в иных городских церквах. Наоборот, хочется опуститься на лавку и помолиться тихо, без суеты. Правду говорят, что в большом храме прихожан больше, да не всегда там складывается община. И ещё я много раз за этот день подумала о том, что вот в таких сельских церквушках вера становится не набором догматов, а живым, близким делом. Может, от этого философ Бердяев как-то назвал православие домашней тёплой религией. Такое же ощущение у меня было в домашней Свято-Покровской церкви в селе Шила, куда мы заехали, возвращаясь домой.

В Михаило-Архангельском храме есть своя реликвия — икона св. Луки с частицей его мощей.

— Приложится можно? — спрашивает батюшку одна из паломниц.

Тот согласно кивает головой, советует просить у иконы целителя и врачевателя душ и тел здоровья и обретения мира. Женщины подают о. Андрею записочки за здравие, заказывают молебен, покупают свечки, маленькие иконки. Он подходит к аналою и перед чтением молебна рассказывает об истории храма и большемуртинского прихода.

— Наш храм — долгострой, строимся с 2001 года. Первую литургию отслужили лишь в 2007 году, на Рождество Христово. До этого служили в домовой церкви, как это сейчас делается в Шиле. Прежний храм, построенный на средства купцов, в 1936 году взорвали. Сейчас на его месте находится городской парк. В нём сохранилось несколько елей — современниц дореволюционной церкви. Решили там со временем построить часовню в честь св. Луки. Мы ещё пройдём туда, — обещает батюшка. И продолжает: — Строимся мы на частные пожертвования… Может, потому так долго.

ПАРК НА МЕСТЕ ЦЕРКВИ

Пару лет назад в Большую Мурту приезжала большая делегация священнослужителей из Греции. Там наш святитель Лука в большом почёте. Он даже объявлен покровителем греческой армии. Построено немало храмов в его честь. Один из возводимых сейчас — площадью в 600 кв. м.

— Архимандрит о. Нектарий всё называл Мурту городом и никак не хотел поверить, что это не так, — улыбается батюшка. И тут же с удивлением добавляет: — Они тогда привозили частицу Креста Господня. Представляете, какое это счастье — приложиться к величайшей для всех православных святыне! И ведь служи я в другом приходе, этого бы не случилось. Пути Господни неисповедимы!

В парке священник показывает место, где стоял прежний, разрушенный каменный храм.

— Вот здесь незримо стоит ангел. Стоит и ждёт Страшного суда.

Батюшка говорит о том, что не так давно здесь была танцплощадка. Её убрали. Сейчас идут разговоры, чтобы часть территории парка передать церкви. Пока сложно сказать, когда это будет.

Белая пирамидка, железная звезда с облупившейся краской — это могила красногвардейца, погибшего за Советскую власть в 1922 году. Его похоронили на том месте, где, возможно, раньше хоронили священников. В нашей истории немало парадоксов.

К нам подходит стайка девчонок лет 10−12. Все они в красной форме. Оказывается, что это местная большемуртинская сборная по волейболу готовится к завтрашним соревнованиям.

— А правда, что здесь церковь строить будут? — спрашивает светловолосая девочка с рассыпанными по всему лицу веснушками.

— Правда, — отвечает о. Андрей и желает успехов в завтрашних соревнованиях.

ПАМЯТЬ СВЕТЛА

Стараниями немногих энтузиастов, среди которых первая — Светлана Константиновна Бородина (ныне покойная), была установлена мемориальная доска: здесь работал епископ и хирург Лука. Приведён в порядок источник с целебной серебряной водой. Есть предание, что святитель использовал её для изготовления лекарств. Источник находится в значительном удалении от посёлка, в лесу. Тут батюшка прочитал акафист. Когда начал читать: «Радуйся!», громко закуковала кукушка.

Садимся в автобус, держим путь к районной больнице, последнему месту в Большой Мурте, связанному с именем Луки. По дороге батюшка признаётся, что живёт приход нелегко.

— Храм хоть и построили, но в нём нет отопления. Когда зимой служишь — пар изо рта, да и рукам очень холодно. И прихожанам в таких условиях трудно.

МЕСТО СЛУЖЕНИЯ

В своей автобиографии епископ Лука вспоминает, что, когда его привезли в Большую Мурту, ему пришлось нелегко. Он оказался в буквальном смысле на улице. Тогда он обратился к врачу больницы, сказав, что будет работать за кров и еду. Имя его было известно по «Очеркам гнойной хирургии», по которым до сих пор учатся студенты-медики.

26-летний главврач Барский, по его собственному признанию, такой встречей был ошеломлён и обрадован. Но он с женой, тоже врачом, опасался, что работать профессор в рясе просто не сможет — так тот был истощён заключением в ташкентской тюрьме, голодовками, жестокими допросами и изматывающей дорогой. Но опасения оказались напрасны. Хирург не только оперировал, но успевал работать над продолжением «Очерков». Простые люди его очень любили, но от властей «ему почёта не было».

Сейчас уже никого не осталось из тех, кому приходилось общаться с Войно-Ясенецким. Но несмотря на это, есть в Большой Мурте места, где его присутствие чувствуется очень остро. Например, в старенькой деревянной больнице. Она осталась практически такой, как и тогда.

У крыльца два старых тополя, пышная, нестриженая трава и кусты достигают окон.

Утверждают, что двери в больнице и ручки на них остались ещё с сороковых годов прошлого века. Крашенная белой масляной краской толстая дверь с маленьким окошечком отделяет небольшой коридорчик от хирургического отделения.

И почудилось мне, как из рощицы, куда он ходил молиться каждое утро, медленно возвращается хирург — епископ Лука. На нём старенькая, много раз чиненная ряса. Совсем седая, словно кружевная борода лежит на груди. Он подходит к крыльцу. Тяжело опирается о перила хоть и старческой, но ещё твёрдой рукой. На верхней ступеньке несколько минут медлит, стараясь унять сердцебиение и восстановить дыхание. Святитель не молод — ему за шестьдесят. У него больное сердце и почти совсем ослепший глаз. Отдышавшись, он берётся за кованую ручку, открывает тяжёлую дверь и проходит в отделение. Половицы под ним чуть поскрипывают, и больные сразу узнают его походку.

…Возвращались мы вечером, притомившиеся, но не уставшие. В дороге всё больше молчали.

Город встретил нас шумом и духотой. Мы словно вернулись из другого мира.

Галина Эйснер (Красноярский край, Большемуртинский район)

http://www.voskres.ru/obiteli/eisner.htm