 |
| Радонеж | Алексей Харитонов | 15.07.2008 |
Однако много совсем иных, ликующих голосов. Весьма показательно то, что наиболее решительную поддержку нововведению выражают люди нецерковные, иногда прямо рекомендующие себя как атеисты. Для них отказ Церкви рукополагать женщин во Епископы был «актом несправедливости и дискриминации», с которым, наконец, покончено. Бросается в глаза парадокс — с одной стороны люди отвергают ссылки на Библию в этом вопросе, потому как Библия, по их решительным утверждениям, есть смехотворная басня; а вот отказ некоторых допускать женщин до Епископства есть страшная несправедливость. Но если Епископ есть профессиональный обманщик, и Епископство есть дело дурное, то в чем причина негодования? Люди требуют, чтобы женщин допускали до дела, которое они сами полагают крайне дурным, и за исчезновение которого с лица земли горячо выступают. То есть с одной стороны люди выступают за освобождение всех и каждого от религиозного дурмана, с другой — за то, чтобы женщины были допущены к несению этого самого дурмана в массы. «Странно, что религиозные институты исключены из действия анти-дискриминационных законов» — негодуют атеисты. Казалось бы, какое дело неверующим до внутреннего устроения сообщества, с которым они не желают иметь ничего общего? Однако им есть дело; они рвутся навести справедливость и покончить с «дискриминацией» в Церкви чтобы, разумеется, не оставить от Церкви камня на камне. Западные христиане уже столкнулись — а мы еще столкнемся — с атакой на Церковь во имя борьбы с «дискриминацией». Внутреннее устроение Церкви — например, то же Епископство, или ее нравственное учение (например, неприятие гомосексуального поведения) уже провозглашаются «дискриминационными», на христиан оказывается нарастающее давление с тем, чтобы они пересмотрели свое вероучение и практику. Причем речь тут идет не только о том, согласятся ли христиане с теми или иными изменениями, но о вопросе принципиальном — вправе ли мир диктовать Церкви? С точки зрения чисто светского, религиозно-индифферентного подхода, Церковь, как всякое добровольное сообщество, имеет право на установление своих внутренних правил. Общество вегетарианцев может не принимать мясоедов; союз рыжих может установить свои собственные критерии рыжины, а крашеных изгонять с позором; общество трезвости — не принимать любителей заложить за воротник. Этим они никак не ущемляют права мясоедов, брюнетов или любителей выпить — это добровольные организации, и если Вас не устраивают их внутренние правила, Вас не неволят к ним присоединяться. Однако тут мы имеем дело вовсе не с религиозно-индифферентным подходом, а с подходом воинственно антицерковным — да, вегетарианцам, трезвенникам, рыболовам и краеведам можно позволять устанавливать свои внутренние правила, но не Церкви.
Прискорбно, что англикане прогнулись под этим давлением; это особенно прискорбно, потому что такими уступками мира не купишь; противников устроит только полное отречение. О выборе, который сделали сторонники женского Епископата хорошо сказал один из комментаторов на сайте Times: «Сложная ситуация, не так ли? Или быть честным, разумным, благонамеренным сторонником равенства для всех людей, или верить в Библию. Это реальный выбор. Было бы самообманом думать, чтобы Вы можете занимать обе позиции одновременно. Посмотрите в лицо фактам — Книга говорит НЕТ, но сердце говорит ДА. В это ситуаций истинно нравственные люди отвергают книгу»
Странно, что истинно нравственных людей не возмущает дискриминация мясоедов обществами вегетарианцев, ну да ладно. Но если люди истинно нравственные отвергают Книгу, зачем им Епископские кафедры? Что они собираются с них проповедовать? Можно либо верить в Библию и оставаться в Церкви, либо отвергнуть ее и Церковь, соответственно, покинуть. Некоторые выбирают третий путь — отвергнуть Книгу и имитировать Церковь.
Но рассмотрим упреки, которые выдвигают против Церкви сторонники женского священства и Епископата. Вопрос о рукоположении женщин является частью более широкой тенденции, а именно смешения между принципами, уместными в Церкви и принципами, уместными в гражданском обществе. За нынешними требованиями женского священства стоит требование равных прав вообще — равных прав для представителей разных полов, национальностей, рас, религий и т. д. Сам по себе принцип равенства всех граждан перед государством справедлив и, пренебрегая им, мы неизбежно рискуем скатиться к самым грубым несправедливостям. Действительно несправедливо, например, лишать женщину права занимать должность, с которой она вполне могла бы справиться, только из-за того, что она — женщина. При всей воинственно-антихристианской направленности феминистского движения можно признать, что это движение нередко восстает против действительной несправедливости, и некоторые из его требований вполне обоснованы.
Требования женского священства являются, в первую очередь, отражением требования «равного доступа к рабочим местам» применительно к Церкви. Ошибка здесь возникает из-за непонимания принципиальной разницы между миром и Церковью. В «миру» люди конкурируют из-за доступа к различным благам — например, престижной и хорошо оплачиваемой работе. У людей при этом должны быть равные возможности добиваться этих благ.
В Церкви место пастыря не есть преимущество, которого добиваются в конкурентной борьбе; стать им — это не приобретение, а жертва. Можно возмутиться, если какая-нибудь компания запретит женщинам занимать руководящие должности; но едва ли стоит возмущаться тем, что какая-нибудь армия откажется посылать женщин на передовую.
Быть пастырем, священником или Епископом — это не престижная должность; это жертвенное служение, предполагающее суровое самоотречение. Парадокcальным образом, человек заявляющий «я имею право быть священником» едва ли станет хорошим священником — ведь священник как раз отрекается от своих прав. Человек, который сегодня должен принять исповедь у пятисот человек, а потом по первому требованию отправиться к постели умирающего, отказался от элементарного права побыть одному, от права иметь немного свободного времени, от права уйти от разговора, когда он слишком устал или болен.
Если какой-то человек — мужчина или женщина — готов проявить такую степень самоотречения, то ему или ей будет нетрудно отказаться и от притязаний на священство и послужить Богу теми путями, которые вполне согласны с Писанием и Преданием Церкви. Видеть в пастырстве просто «должность» которую женщинам не дают занять в порядке дискриминации — значит абсолютно не понимать, что такое пастырство.
Более того, требующие «равноправия» внутри Церкви упускают из вида что Церковь — не политическое, а органическое и мистическое единство. Святой Апостол Павел описывает Церковь как тело, а не как государство или корпорацию. Христиане — независимо от пола, национальности и тому подобного, едины в теле Христовом, где они являются разными членами и исполняют разные функции. Требование женского священства под лозунгом «равноправия» в Апостольской картине Церкви звучит также странно, как требование глаза чтобы его поставили на место уха, так как ненаделение его полномочиями уха есть акт дикриминации. В самом деле, почему глаз не может быть ухом? Вы такого низкого мнения о глазе? Вы впали в окулофобию?
Далее, тенденция вносить в Церковь требование «равных прав» приводит к тому, что «борьба за равноправие» происходящая в миру, переносится в Церковь, и, следующим шагом за введением женского священства, как мы видим на примере тех же англикан, является «борьба за церковные права» гомосексуалистов. Фотография, на которой «Епископ" — гомосексуалист дружески обнимает «священницу» отражает неизбежную связь двух явлений. Если мы вносим в церковь те же принципы равноправия, которыми руководствуемся в гражданской жизни, то отказ рукополагать гомосексуалистов тоже превращается в «дискриминацию при приеме на работу».
Для Православной же Церкви в этом опросе решающим является пример ее Основателя. За Господом нашим Иисусом Христом, в годы Его земного служения, следовали многие глубоко преданные Ему женщины, которых Церковь почитает как святых. Первыми весть о Воскресении Христовом узнали именно святые жены-мироносицы. Однако Христос поставил Апостолами Своей Церкви двенадцать мужчин. Причинил ли Господь этим обиду женскому полу? Совершил ли Он акт притеснения и дискриминации? Если думать так для христианина нелепо, то столь же нелепо прогибаться под требования «женского Епископата», требования, исходящие из внецерковной среды.
