Кавказский фактор

О перспективах развития ситуации в одном из ключевых регионов мира

Многие годы российская политика на Кавказе подвергалась справедливой критике. Главными ее недостатками были вялость и пассивность, складывалось впечатление, что Москва добровольно отдает инициативу на постсоветском пространстве другим геополитическим игрокам. В результате внешние игроки и их местные союзники получили возможность проводить политику, которая противоречила государственным интересам России и была направлена на ее вытеснение не только с Южного, но и с Северного Кавказа. При этом действия внешних сил имели наступательный, разнообразный по своим формам, а часто и скоординированный характер.

Кавказ стал составной частью американского проекта Большого Ближнего Востока. Он предусматривал создание нового контролируемого американцами геополитического объединения вместо того «политического вакуума», который появился в Каспийско-Черноморском регионе в результате распада СССР. Роль составных частей ББВ отводилась всем государствам Центральной Азии и Южного Кавказа, которые должны были объединиться с расположенными к югу от них странами. В случае успеха проекта ББВ прежний российский вектор развития сменился бы южным. Это привело бы к судьбоносным изменениям не только на постсоветском пространстве, но и в масштабах всей Евразии, центр которой оказался бы под полным контролем США.

В течение первого десятилетия после распада СССР ситуация на Кавказе во многом формировалась под воздействием политики Вашингтона, рассматривавшего Россию как государство с ограниченным суверенитетом.

Поэтому вмешательство во внутренние дела РФ, в том числе на Северном Кавказе «во имя интересов национальной безопасности США» считалось законным и обоснованным.

При выработке своей кавказской политики администрация Дж. Буша-младшего исходила из того, что роль в регионе России и Ирана должна неуклонно уменьшаться. Поэтому главной задачей стала интеграция Азербайджана, Армении и Грузии с евроатлантическим сообществом с перспективой изоляции Ирана и вытеснения из региона России. При этом вступление государств Южного Кавказа в состав ЕС не рассматривалось даже теоретически — главным инструментом евроатлантической интеграции должен был стать военный блок НАТО. Подобная перспектива горячо поддерживается официальным Тбилиси и с определенными оговорками Баку (который требует до этого обеспечить вывод войск Армении из Нагорного Карабаха и других «оккупированных» территорий и возвратить их под контроль азербайджанского правительства).

Главным препятствием для осуществления подобных планов продолжает оставаться нерешенность карабахской проблемы и политика Армении, правительство которой исходит из приоритетности собственных национально-государственных интересов. Внешняя политика Армении направлена на развитие взаимовыгодных отношений с различными странами и продиктована сложным геополитическим положением небольшой по масштабам страны, оказавшейся после распада СССР в эпицентре межгосударственных и экономических противоречий.

Отношения между Россией и Арменией имеют характер взаимовыгодного стратегического партнерства. Россия стремится сохранить свое присутствие на Южном Кавказе, для нее Армения является одним из важнейших звеньев обеспечения безопасности и надежным союзником в данном регионе.

Для находящейся в окружении недружественных государств Армении Россия остается главным гарантом национальной безопасности.

Значение Южного Кавказа для России и внешних по отношению к региону игроков имеет принципиально разное значение. Благодаря появлению этого региона на месте бывшего российско-советского Закавказья США, НАТО и ЕС получили удобный плацдарм на границах России и Ирана, а также доступ к энергетическим ресурсам Каспия. Значение Южного Кавказа с точки зрения их национальной безопасности имеет скорее отвлеченно-теоретическое, но никак не практическое значение.

Для США и их союзников это — всего лишь один из далеких географически периферийных регионов мира. В таких регионах проводятся разнообразные геополитические эксперименты, делаются «прививки западной демократии» и т. п. Как показывает опыт «заднего двора США» — Латинской Америки и многих других регионов результаты подобных экспериментов могут оказаться печальными. Проведение выборов по западному образцу привело к победе исламских радикалов в Палестине, вывод сирийских войск из Ливана повлек за собой возобновление внутренних междоусобиц и т. п. Многие страны в течение десятилетий находятся в состоянии стагнации, внутриполитическая напряженность чередуется со вспышками межгосударственных конфликтов, ответом на силовую «демократизацию» становится рост влияния исламского экстремизма и криминала. Даже в случае провалов геополитических экспериментов в отдаленных от них регионах ущерб интересам национальной безопасности и экономическим интересам США, НАТО и ЕС до сих пор был весьма ограниченным. Однако развитие процесса глобализации может изменить эту картину, так как по мере его развития возрастает и уязвимость стран «золотого миллиарда» от угроз из мировых зон нестабильности.

В отличие от Запада для России граничащий с ее территорией Кавказский регион, безусловно, имеет жизненно важное значение. Россия даже при всем желании не может «отгородиться» от своего бывшего Закавказья и опустить «железный занавес» по Главному Кавказскому хребту. Это совершенно невозможно, так как в настоящее время Кавказ прочно интегрирован в жизнь России.

Кавказский фактор в виде многочисленных национальных диаспор наглядно присутствует не только в крупных городах, но и в российской глубинке.

Это результат массовых миграций, начавшихся еще во времена СССР. Важнейшая роль, которую играет кавказский фактор в российской политике и экономике, продиктована географической близостью Южного Кавказа и высокой степенью его интеграции с Россией.

Благодаря стратегическому партнерству между Арменией и Россией включения всего Южного Кавказа в создаваемую систему безопасности НАТО не произошло. Тем самым Россия избежала реальной угрозы дестабилизации ситуации на Северном Кавказе, а в перспективе — и в других регионах РФ. Не менее важно, что российской дипломатии удалось не только сохранить отношения стратегического партнерства с Арменией, но и не допустить серьезного ухудшения отношений с Азербайджаном. Хотя между Россией и Азербайджаном имеется множество нерешенных проблем и противоречий, достаточно самостоятельная политика официального Баку все же качественно отличается от той подчеркнуто конфронтационной и враждебной России политики, которую уже много лет проводит руководство Грузии.

«Наказать Францию, игнорировать Германию и простить Россию» — формула, с помощью которой госсекретарь США Кондолиза Райс несколько лет назад определила суть политики вашингтонской администрации по отношению к тройственному союзу противников войны в Ираке. Российская дипломатия на официальном уровне к подобным формулировкам не прибегает. Но это не мешает ей пользоваться американским опытом. Такое средство, как экономические санкции, которые применяются Вашингтоном против нелюбимых им «строптивцев», Москва считает вполне подходящим. Наиболее ярко это проявляется по отношению к Грузии, власти которой долго и упоенно играли в «Кубу на Кавказе», правда, не антиамериканскую, а наоборот.

По мере выхода России из смуты мы демонстрируем все более настойчивое желание отстаивать свои интересы и собственную точку зрения по международным проблемам. За последние годы характер отношений между Россией и США коренным образом изменился и это все более сказывается на ситуации в Кавказском регионе и на всем постсоветском пространстве. Важным дипломатическим успехом России стало сохранение ее роли как основного транспортного и энергетического коридора из Центральной Азии в Европу. Тем самым значение выстроенных в обход ее территории через Южный Кавказ новых энергетических коридоров было минимизировано, и Россия сохранила экономические и политические выгоды от своего положения главной страны-транзитера в Евразии.

Важнейшим достижением стало решение проблемы чеченского сепаратизма, которая в течение многих лет была наиболее опасной угрозой для российской государственности.

Несмотря на многие опасения по поводу личности Рамзана Кадырова, его приход к власти в республике безусловно отвечал интересам России. Нынешний президент Чечни не только лоялен центру, но может отстаивать перед ним местные интересы и, что особенно важно, совершенно адекватен местному обществу. В результате — тенденция к стабилизации в Чечне стала достаточно устойчивой, что открывает перспективу улучшения политической и социально-экономической ситуации в масштабах всего Северного Кавказа. В случае реального продвижения по пути ликвидации экономического отставания Северного Кавказа от других российских регионов тенденция к его стабилизации может приобрести долговременный характер.

Перспективы будущего развития ситуации на Южном Кавказе в ближайшем будущем зависят от нескольких факторов. Во-первых, от того, когда и каким образом будут решены «афганская, иракская и иранская проблемы» США. Во-вторых, каким внешнеполитическим курсом будет следовать новая администрация Белого Дома, в какой мере этот курс будет поддерживаться расширившимся ЕС. И, в-третьих, от того, каким образом будут складываться отношения между Россией и ее западными партнерами. Если они приобретут более конструктивный характер, то это может сказаться на ситуации на Южном Кавказе самым положительным образом.

Если в ближайшие годы развитие России сохранит устойчивый характер, то можно ожидать дальнейшей активизации ее политики на Кавказе, прежде всего на наиболее проблемном для Москвы грузинском направлении. При сохранении экономических санкций в отношении Грузии Москва отменила действовавшие в отношении Абхазии и Южной Осетии ограничения. Вполне прогнозируемым ответом на вступление Грузии в НАТО может стать переход России на новую модель отношений с непризнанными Абхазией и Южной Осетией, аналогичную той, которую используют США по отношению к Тайваню. Не исключено, что Москва этим не ограничится и пойдет на полноценное признание этих республик (даже в одиночку, как Турция в случае с Турецкой республикой Северного Кипра).

Усиление позиций России на Кавказе наиболее выгодно ее стратегическому союзнику — Армении. Но вряд ли следует ожидать, что в ближайшие годы произойдет коренной пересмотр политики Москвы по отношению к карабахской проблеме. Более вероятно, что российское руководство продолжит прежнюю политику поддержания союзнических отношений с Арменией и нормальных (насколько это возможно) двусторонних отношений с Азербайджаном. Такой курс служит надежной гарантией безопасности Армении и невозобновления военных действий в Нагорном Карабахе.

В ближайшие годы российская дипломатия сохранит за собой роль посредника между конфликтующими сторонами, но она не станет проявлять большую, чем прежде, активность по вопросу определения статуса НКР и в плане выработки условий мирного урегулирования карабахской проблемы. Как и прежде в этих вопросах Москва предпочтет передавать инициативу самим сторонам конфликта.

Если вновь вернуться к американскому опыту, то суть нынешней политики Москвы по отношению к Южному Кавказу, можно определить краткой формулой: «Дружить с Арменией, не отталкивать Азербайджан и наказать Грузию».

Пока американские пилюли не смогли излечить «кубинских строптивцев» с острова свободы. Станут ли они более действенными по отношению к Грузии, чем к Кубе? Или курс «лечения» и в этом случае растянется на многие десятилетия?

Однозначного ответа нет. Возможно и то, и другое, возможны и многие другие варианты. Несомненно лишь одно: судьба Южного Кавказа будет определяться не только внешними факторами и местом этого региона в мировой и региональной политике. Очень многое будет зависеть от самих стран региона, от степени «успешности» их политического и социально-экономического развития. В этом плане ближайшие годы будут иметь особое значение и именно они могут определить исторические перспективы Южного Кавказа и каждого из расположенных здесь государств.

http://stoletie.ru/geopolitika/kavkazski_faktor_2008−05−28.htm