 |
| Столетие.Ru | Ольга Решетникова | 26.05.2008 |
Бунин и Федоров познакомились в 1895 г. на литературном вечере. Небольшого роста, с цыганскими глазами, очень в себе уверенный сангвиник, подвижный, любящий путешествия, — так описывает Федорова Вера Николаевна Бунина-Муромцева. Известно, что Бунин сходился с людьми очень непросто, чурался неинтересных, бесталанных. Однако это знакомство переросло в дружбу. Они были почти ровесниками, оба из провинции — Бунин родился в 1870 г. в Воронеже, Федоров — в 1868 г. в Саратове. Бунин — из семьи помещика, «потомок промотавшихся отцов», рано познал бедность, в 19 лет покинул отчий дом. Федоров — сын крестьянина, с малых лет сирота, ради хлеба насущного брался за любую работу, был и писарем и актером. И Бунин, и Федоров дебютировали как поэты, выпустили по сборнику стихов, а первые опыты в прозе рассматривали сначала как средство дополнительного заработка. Оба страстные любители путешествий, красивых женщин, споров за бутылкой вина ночь напролет. К моменту встречи оба уже глубоко осознают свое литературное призвание, жаждут творческого общения с собратьями по перу.
Они стали участниками известного литературного кружка «Среда», куда входили Н. Телешов, Н. Златовратский, А. Андреев, Скиталец, А. Серафимович, Б. Зайцев. Собрания посещали Горький, Чехов, Мамин-Сибиряк, Короленко, Куприн, Шаляпин, Васнецов, Левитан, Рахманинов.
Бунин любил гостить на даче у Федорова в Люстдорфе под Одессой. Они дружат с литераторами и журналистами, которые группировались вокруг популярных «Одесских новостей», и входили в Товарищество южнорусских художников: это Е. Буковецкий, В. Куровский, П. Нилус, А. Куприн. Помимо искренней симпатии всех их связывало единство духа и направления.
Творчество Бунина и Федорова развивалось в русле классической русской литературы. Они остро ощущали кризис в литературе, необходимость перемен и вместе с тем противостояли громко заявившему о себе декадентству, символизму, футуризму, «больным мальчикам с полным сумбуром в голове и в душе». Известен курьезный случай, когда по дороге на вечеринку, организованную альманахом «Шиповник», где собрались приверженцы новых течений, Федоров и Бунин «совместными усилиями» в шутку сочинили нелепое «декадентское» стихотворение:
О Верный, Вечный, помни ты —
На улицах туман…
Две девы ищут комнаты,
Идет чиновник пьян.
Шпионы востроносые
На самокатах жгут.
Во всем ищу вопросы я —
Вопросы там и тут…. и т. п.
Этот опус собравшиеся объявили «смесью мистического с реальным», «пролетом в вечность», чем привели Бунина в ярость: «Дешево же достается ваше гениальное откровение! Мы с Федоровым, смеясь и дурачась, сочинили эти стихи, пока ехали сюда от Палкина». Это заявление произвело эффект разорвавшейся бомбы, авторы же «гениального» произведения предпочли ретироваться и вернулись в ресторан Палкина.
Бунин и Федоров были интересны друг другу. В их переписке рефреном звучат слова: «Ужасно хочется повидаться с тобой и поговорить — ужасно»; «Ужасно было бы хорошо, если бы ты немедленно приехал»; «Если можно, вышли мне свои новые сонеты — очень хочется почитать» — пишет Бунин Федорову. «Когда же ты приедешь? Мне положительно не достает тебя…» — пишет Федоров Бунину.
Стихи, проза, переводы Бунина и Федорова вскоре печатаются уже в центральных изданиях. Известность у читающей публики получили романы Федорова «Степь сказалась», «Наследство», «Земля». В 1901 г. в Александрийском театре в Петербурге с большим успехом прошла его пьеса «Бурелом». Тепло были приняты и пьесы «Катастрофа», «Старый дом», «Обыкновенная женщина». Творческая деятельность Федорова была удостоена высшей литературной награды — Пушкинской премии. Бунин был избран почетным академиком и дважды удостоен Пушкинской премии. Позднее Бунин признавал, что в определенный момент испытывал чувство ревности к успехам друга: «Бывало, Федоров покровительственно говорит: «Нет, брат, что эти все рассказики, странички… нет, ты напиши роман! Гляди, я уже восьмой диктую…».
Жизнь расставила все по своим местам. Бунин и Федоров были несопоставимы по масштабу таланта.
За Федоровым — мастерство, школа, традиция. За Буниным — открытие, прорыв, подлинное новаторство, неповторимость интонации. Федоров всецело доверяется художественному чутью Бунина, выносит свои произведения ему на суд. «…посылаю тебе оригиналы моих стихов… В руки твои вверяю дух мой… распорядись ими как хочешь и что хочешь исторгни как плевелы»; «посылаю тебе зак. банд. рассказ. Кажется, он удался, но читай и суди. Напиши о своем впечатлении два слова».
Бунин откровенно писал свое суждение и при любой возможности старался помочь Федорову в публикации его произведений. «Я всегда с ним очень деликатен, стараюсь умалчивать о своих успехах…», — записала слова Бунина В.Н. Муромцева-Бунина. «Я, было, начал читать корректуру, хотел отметить, что мне не по душе, да бросил — побоялся, что ты обидишься, хотя ведь понимаешь же ты, что позволяю себе говорить тебе не как «редактор», а как друг твой…», — писал Бунин в одном из писем Федорову.
В отношениях друзей были и мрачные полосы. Почти водевильная история приключилась на свадьбе И.А. Бунина с А.Н. Цакни. Невеста рассказала Бунину, что Федоровы убеждали её, будто он женится на ней из-за денег. Бунин в ярости покинул свадебный стол и заперся в гостиной до утра. Бунина особенно задело то, что все происшедшее Федоров использовал в сюжете своего очередного романа «Природа».
Тем не менее в 1907 г. Федоров писал Бунину: «Всегда люблю тебя и вспоминаю вслух и мысленно с большой нежностью…Ты сам хорошо знаешь, что дружба наша прожила, по меньшей мере, половину того, что осталось нам жить, и если раньше, когда такие нити скорее рвутся, она осталась крепкой, несмотря ни на какие колебания, — уж теперь-то её, надо думать, никто никогда не разорвет. Amen!» Вера Николаевна записала такие слова Бунина о Федорове: «Всегда в моем сердце найдется капля любви к нему, ибо раз мне пришлось пережить с ним так много хорошего, что забыть я этого не могу».
Бунин и Федоров — единомышленники в неприятии власти большевиков. Когда осенью 1919 г. добровольческая армия основала в Одессе газету «Южное слово», Бунин и Федоров входят в её редакцию. Оба отказались сотрудничать в Агитпросвете — «лучше голодать, чем работать с ними», — сказал Федоров. В секретных материалах архива КГБ СССР их имена соединили. Так, в одном из документов указывается, что «в январе 1920 г. с остатками деникинских войск, в окружении близких друзей — писателя Федорова А.В., художника Нилуса П.А. и др. он (Бунин) бежит за границу в Болгарию». В информации сразу несколько ошибок, начиная с инициалов Федорова и кончая утверждением, будто Бунин и Федоров вместе бежали в Болгарию. Однако документ этот примечателен тем, что Федоров наряду с Буниным объявлен контрреволюционером. Прежде всего, в этом следует искать ответ на вопрос, почему его имя оказалось вымаранным из истории русской литературы. Покидая одесский порт 24 декабря 1919 г., Федоров не предполагал, что пароход «Витязь» не просто навсегда увозит его из России, он увозил его в Лету… Его имя и творчество сегодня известны лишь узкому кругу любителей изящной словесности и специалистов-литературоведов. Практически неизвестен болгарский период его жизни.
Первоначально Федоров не рассчитывал надолго задерживаться в Болгарии и намеревался перебраться в Париж, куда в марте 1920 г. приехал Бунин с женой.
Однако в Болгарии он прожил тридцать лет до самой своей кончины. По словам приемной дочери поэта Лиляны Шульц, выдающийся болгарский писатель И. Вазов убедил Федорова не торопиться с отъездом во Францию, отметив традиционный интерес болгар к русской литературе, сходство двух славянских языков. Правда, в воспоминаниях С. Чилингирова, который познакомил Федорова и Вазова, этот факт не находит подтверждения. Очевидно, все-таки определяющим в решении Федорова остаться в Болгарии была… любовь.
Любовные похождения Федорова всегда были предметом шуток его друзей. «Федоров не мог жить без романов», — отмечала В.Н. Муромцева-Бунина. Известно, что Федоров безуспешно ухаживал за А. Ахматовой. Его пыл не поубавился и после женитьбы. Супруга Лидия Карловна, в прошлом провинциальная актриса, была старше его и, видимо, закрывала глаза на шалости мужа — в семье рос сын Виктор. Судя по косвенным данным, отъезду Федорова из России предшествовал разрыв с женой. Впоследствии она была репрессирована и погибла в тюрьме в 1937 г. Сразу же после войны в лагере погиб и сын Федорова.
По приезду в Софию Федоров был расквартирован в частном доме семьи полковника болгарской армии Г. Желязова. Он страстно полюбил хозяйку гостеприимного дома красавицу-болгарку Невену Желязову, а после смерти её мужа стал жить с ней и двумя её детьми одной семьей. Более того, для её дочери Лиляны он стал духовным отцом: он познакомил её с русским языком, русской культурой, воспитал её русским по характеру человеком. Лиляна Шульц написала свои воспоминания о Федорове, которые помогают создать более полное представление о его жизни в Болгарии.
Крыша над головой у Федорова была, рядом — любящее сердце любимой женщины. Со всей остротой встал вопрос о хлебе насущном. Оторванный от корней родной земли, зрелый мастер лишился своих читателей. Любимое дело всей его жизни — литературный труд — не мог прокормить его на чужбине. Ему нужен был хотя бы скромный, но стабильный заработок. Он стал преподавать язык в Третьей мужской гимназии Софии. Он читает лекции по русской литературе в Высшей кооперативной школе, в Военном училище. Вместе с писателем Е. Чириковым Федоров регулярно совершает поездки по Болгарии, выступая с литературно-художественной программой, за что друзья в шутку прозвали их Кирилл и Мефодий.
Его творческая натура жаждала самовыражения. Он вдруг занялся живописью. Тонко чувствуя природу, он писал в основном пейзажи и особенно атмосферу природной стихии. Интересно, что Федоров спокойно воспринимал критику своих литературных произведений, но очень переживал из-за не слишком одобрительных оценок своих картин.
Не сочинять он не мог. Свое первое стихотворение на болгарской земле «Балканы» Федоров написал 26 февраля 1920 г. Оно было опубликовано лишь в 1927 г. в литературно-художественном журнале «Перезвоны» в номере, посвященном освободительной войне 1877−1878 гг. Несколько его старых стихотворений, рассказов и повестей были опубликованы на болгарском языке в Софии. С формированием русской эмигрантской прессы произведения Федорова стали появляться на ее страницах — его помнили, ценили, охотно предлагали сотрудничество. «Теперь ко мне перешло редактирование журнала «Иллюстрированная Россия», — писал ему друг юности А.И. Куприн. -…Присылай нам небольшие… живые, интересные и милые рассказы, какие ты отлично умеешь писать…». «Твои стихи беру не глядя», — писал Б.Зайцев. Федоров с радостью откликался на подобные предложения. Однако ему были тесны рамки газетных и журнальных публикаций. Оторванный от России, от ее природы и языка, он чувствовал, что выдыхается как писатель. Лиляна Шульц писала: «Его тоска по России доходила иногда до сумасшествия, и, если он не покончил с собою или не спился, как многие русские беженцы, я смело и без лишней скромности могу сказать, что это заслуга моей матери».
В комнатке, похожей на каюту,
Я живу среди моих картин.
Радуюсь и этому приюту
И тому, что здесь я не один.
Светят мне двух милых деток взоры,
Ласково звучат их голоса,
А в окно глядят чужие горы
И чужие блещут небеса.
Хочется забыть, что на чужбине,
Но забвенье сильным не дано.
Средь людей томлюсь я, как в пустыне,
Пью в глухом отчаяньи вино.
Днем от всех тоску мою я прячу,
Прячу даже часто от себя,
Но во сне так неутешно плачу,
Так молюсь, терзаясь и скорбя.
И святые детские улыбки
Горше муки сердцу моему,
Как лучи свободы, по ошибке
В душную попавшие тюрьму.
Это одно из многочисленных стихотворений, «выплаканных» поэтом, когда бессонными ночами он поднимался и изливал свою душевную боль, записывая на первой попавшейся коробке или обрывке бумаги стихотворные строки, к которым больше никогда не возвращался.
Неизбывная мука от разлуки с Родиной, горькая участь русских людей, изгнанных из своего Отечества — главный мотив его творчества.
«Изгнанник я, невольный гость», «я в чужой земле подавлен и затерян», «как горько отчизну любившим, есть хлеб на чужой стороне», — такие строки были близки русским эмигрантам, но не могли найти широкого отклика у болгарского читателя. Федоров ощущал невостребованность своего таланта.
Здесь труд мой был и будет впредь,
Как мох в скале.
Не дай мне, Боже, умереть
В чужой земле.
Своё внимание Федоров сосредоточил на переводе на русский язык лучших болгарских поэтов. Первые переводы были опубликованы уже в 1922 г. — в эмигрантском журнале «Русская мысль» в Праге появились стихи И. Вазова, П. Славейкова, П. Яворова, К. Христова, Д. Габе, С. Чилингирова. Русскоязычная публика познакомилась с шедеврами болгарской поэзии. В 1924 г. на средства Министерства народного просвещения Болгарии выходит составленная и переведенная А.М. Федоровым «Антология болгарской поэзии». В ней представлено творчество 35 (!) болгарских поэтов разных поколений. С. Чилингиров охарактеризовал переводы Федорова как самые лучшие среди появившихся до сих пор.
Федоров был первым переводчиком знаменитого стихотворения И. Вазова «Ополченцы на Шипке», которое было опубликовано в феврале 1927 г. в связи с 50-летием начала освободительной русско-турецкой войны. Советские читатели узнали это стихотворение, увы, лишь в 1956 г. в переводе В. Луговского, который считался первым.
А.М. Федоров очень ценил творческое братство товарищей по литературному цеху. В 1922 г. он активно участвует в «Славянских встречах», организованных по идее «Славянского общества» в Болгарии, где выступали с докладами и читали свои произведения многие русские писатели и ученые — П. Бицилли, М. Попруженко, В. Ленский и др. Федоров был среди учредителей и бессменным председателем Союза русских писателей и журналистов в Болгарии (1930 г.). Он активно участвовал и в работе Общества русских художников (1929 г.).
Федоров не теряет связи со своими друзьями юности. Он ведет переписку с И. Буниным, А. Куприным, Е. Чириковым, В. Немировичем-Данченко, Д. Мережковским, Б. Зайцевым и др. Они подбадривают друг друга, помогают выживать, предлагая к публикации стихи и прозу, организуя поездки и выступления на литературных вечерах.
Двери дома Федорова были всегда гостеприимно распахнуты для русских и болгарских писателей и поэтов, художников и артистов.
Лиляна Шульц вспоминала, как Федоров зачитывал вслух друзьям отрывки из своего нового романа-эпопеи «Вдали от берегов» о судьбе русских беженцев. Эта тема была особенно близка ему. Известно, что уже в январе 1920 г. он вошел в руководство созданного в Софии русско-болгарского культурно-благотворительного комитета под председательством архимандрита Стефана — будущего болгарского экзарха. Перед ним прошли десятки людей, чьи трагические судьбы не могли не тронуть сердце художника. Федоров работал над романом в течение нескольких лет, но опубликовать его так и не сумел, книга не дошла до читателей (рукопись романа хранится ныне в фонде С. Чилингирова исторического архива в Софии).
В 1931 г. Федоров подготовил на русском языке «Антологию болгарской народной поэзии». Над этим сборником он работал с упоением и восторгом, хотя и признавался, что переводить болгарские народные песни было очень трудно. «На мой взгляд, — писал Федоров, — народная болгарская поэзия несравненно глубже, разнообразнее и богаче во всех отношениях болгарской литературы», хотя и отмечал, что «такие поэты как П. Славейков, И. Вазов, П. Яворов могут сделать честь и не такой маленькой стране, как Болгария, начавшей свой жизненный путь всего каких-то полстолетия тому назад».
Рукопись «Антологии» объемом 400 печатных страниц (перевод 300 болгарских песен) была передана в комитет по цензуре. Больше Федоров ее никогда не видел и до конца своих дней не смог узнать о ее судьбе. От огорчения он даже заболел — труд нескольких лет его жизни оказался напрасным, долгожданной встречи с читателем не произошло.
В стране родной, великой и обильной,
Я был не червь, не сорная трава.
В чужой земле и в силе я бессильный.
В чужой земле и крот сильнее льва.
Впрочем, рукопись, «затерявшаяся» в бюрократических лабиринтах, не пропала — прочитанная цензорами, неопубликованная, она хранится в фонде С. Чилингирова. Здесь же находятся и подготовленные к печати, но неопубликованные рукописи с сонетами Федорова, которые он также считал безвозвратно утраченными — они таинственным образом исчезли из квартиры во время ремонта. И эти книги не дошли до читателей.
В начале 30-х годов Федоров познакомился с приехавшим на жительство в Софию генерал-лейтенантом А.А. Мосоловым, бывшим начальником канцелярии Министерства императорского двора, затем посланником в Румынии. Они коротко сошлись, часто и подолгу беседовали. Мосолов поделился мечтой — написать мемуары о своей жизни при дворе последнего Российского императора Николая II и попросил Александра Митрофановича помочь в их литературной обработке. Федоров с интересом взялся за эту работу. В селе Калиште, где семья поэта сняла на лето домик, под сенью болгарской лозы Федоров работал над воспоминаниями генерала, человека, до конца преданного Государю императору.
Мемуары Мосолова были опубликованы эмигрантским еженедельником «Для вас» в 1937 г. В 1992 г. Санкт-Петербургское издательство «Наука» выпустило репринтное издание Мосолова, но, увы, ни в предисловии, ни в послесловии упоминания о Федорове нет.
По словам Лиляны Шульц, лекции Федорова по русской литературе в Военном училище посещал царь Борис III — так состоялось знакомство русского поэта с болгарским монархом.
Для Федорова царь Борис был олицетворением духовной связи с его крестным отцом — мученически погибшим императором Николаем II. Узнав о внезапной кончине царя Бориса, Федоров написал стихи, посвященные царю, царице Иоанне и малолетнему наследнику Симеону, в которых отразилось предчувствие трагического поворота в их судьбе. Стихи эти, разумеется, не могли быть опубликованы. Рискуя жизнью, их сохранила Невена Желязова, а после ее кончины Лиляна Шульц, которая представила для публикации стихотворение «Царь Борис III» болгарской газете «Зора» в 1992 году.
В годы Второй мировой войны Федоров всей душой болел за судьбу своей Родины. Стихами «Они не любят Родину» он ответил тем представителям русской эмиграции, кто ожидал освобождения России от советской власти с помощью Гитлера. Всю свою веру в грядущую победу и спасение России от фашистских захватчиков он вложил в поэму «Неопалимая купина». Увы, и это его произведение не было опубликовано ни в Болгарии, которая выступала в союзе с гитлеровской Германией, ни на Родине — богоборческой власти претил сам образ России — неопалимой купины. Оригинал поэмы, написанной в старой орфографии с автографом А.М. Федорова — у меня в руках — свидетельство ещё одной несбывшейся надежды автора…
Федоров написал интересные воспоминания о своем учителе поэте Майкове, Куприне, Короленко, Андрееве, Мережковском, Бальмонте, Белом, Зайцеве… «Я знаю Бунина давно, можно сказать, с самого начала его литературной деятельности, знаю очень важные и не важные события его жизни», — так начинаются воспоминания о И.А. Бунине, из которых до нас дошли, к сожалению, лишь небольшие отрывки. Возможно, что воспоминания Федорова о Бунине потеряны небезвозвратно — известно, что после войны Федоров передал свою рукопись некоему Заславскому, который увез ее в СССР, пообещав непременно опубликовать. Любопытно свидетельство С. Чилингирова, который упоминает, что Федоров послал свои воспоминания в Москву по просьбе Союза писателей России. Как бы то ни было, Федоров не увидел опубликованными и свои воспоминания.
Поэты обладают удивительной способностью предвидеть свою судьбу. Все случилось так, как он написал:
Раскрыла осень влажные глаза
Не наш, не наш осенний взгляд.
В парче — рубин, смарагд и бирюза —
Не наш, не наш ее наряд.
Печальный, дальний звон колоколов
Не наш, не наш прощальный звон.
На небосклоне — горы, стан орлов
Не наш, не наш и небосклон.
Кому там гроб сосновый мастерят?
Не наш, не наш тяжелый гроб.
Кому молитву спешную творят?
Не наш, не наш дьячок и поп.
Вот кто-то бросил ком земли, как встарь.
Не наш, не наш тот ком земли.
Зарыв, ушли могильщик и звонарь
«Не наш, не наш», — сказав, ушли.
За гробом писателя и поэта шли не читатели, не почитатели его таланта, а лишь горстка самых близких людей, любивших его. Его мечте вернуться на Родину не суждено было сбыться, в 1949 г. он упокоился на софийском кладбище.
В 1989 г. Лиляна Шульц передала архив А.М. Федорова в дар Фонду культуры СССР. В нем стихи и проза писателя, мемуары, 17 писем Бунина, письма А.И.Куприна, В.И. Немировича-Данченко, П.А. Нилуса, Е.Н. Чирикова и др. Принимая этот бесценный дар, академик Д.С.Лихачев заверил, что передача архива поможет возвращению в Россию имени А.М.Федорова, которое должно занять свое место в истории русской литературы. Увы, этого не произошло: в начале 90-х годов, когда нашу культуру, литературу накрыла волна «чернухи-порнухи», поэт, воспевавший красоту и добро, стал неинтересен.
Однако пора вспомнить, что он наш, он наш — русский поэт и писатель Александр Митрофанович Федоров.
Ольга Решетникова, кандидат исторических наук
http://stoletie.ru/territoriya_istorii/v_chuzho_zemle_i_krot_silnee_lva_2008−05−23.htm
