 |
| Богослов. Ru | Владимир Бурега | 27.05.2008 |
Оба источника ясно говорят о том, что святитель был похоронен в своем кафедральном соборе. Однако в обоих текстах не назван город, в котором этот храм находился. Вполне естественно предположить, что соборная церковь должна была располагаться в столице Великой Моравии рядом с резиденцией князя.
Столь скудные письменные сведения о могиле святого Мефодия не позволяют однозначно установить это место. И неудивительно, что в науке еще со второй половины XIX века ведется дискуссия о возможном месте погребения святителя. Долгое время считалось, что разрушенная венграми в начале Х века столица Великой Моравии располагалась в районе современного чешского города Угерске-Градиште. Начиная с 20-х годов ХХ века велись активные археологические раскопки в Старе Место близ Угерске-Градиште, а с 1959 год — в местности Сады (неподалеку от Старе Место). Раскопки подтвердили наличие здесь крупного городского центра IX века.
Однако бурное развитие чешской археологии во второй половине ХХ века привело к открытию целого ряда других великоморавских памятников. Так с 1954 и до 1990 года под руководством профессора Йозефа Поулика велись раскопки неподалеку от поселка Микульчице (близ Годонина). Здесь был обнаружен великоморавский центр, по своим размерам значительно превосходящий поселение близ Угерске-Градиште. Достаточно сказать, что в Микульчице был открыт фундамент трехнефной базилики византийского типа — на сегодняшний день самого большого известного нам великоморавского храма (его внешние размеры составляют 36,5 на 12 метров). Часть исследователей полагает, что именно в Микульчице находился политический и церковный центр Великой Моравии.
В ходе археологических раскопок ученые стремились отыскать и могилу святого Мефодия. Так в 1970 году руководитель раскопок близ Угерске-Градиште Вилем Грубы опубликовал статью, в которой попытался доказать, что святой Мефодий был погребен в местности Сады (в 4 км от Старе Место). Здесь ученому удалось обнаружить крупный комплекс церковных построек. В. Грубы интерпретировал свою находку как резиденцию святого Мефодия, в которой кроме храма был баптистерий, действовала школа, а также имелась монашеская община[3]. Однако доводы Грубого не были однозначно приняты его коллегами. Был высказан целый ряд критических замечаний по поводу его гипотезы. Одно из принципиальных возражений исходит из того, что по свидетельству упомянутых выше письменных источников святой Мефодий был погребен в кафедральном соборе, который вряд ли мог располагаться за городом. Обнаруженный же В. Грубым комплекс построек не связан с каким-либо значительным поселением. Все же некоторые исследователи и сегодня разделяют точку зрения В. Грубого.
В 1990-е годы другой известный чешский археолог Зденек Кланица опубликовал ряд статей, в которых выдвинул другую гипотезу о месте захоронения святителя Мефодия. Свои суждения он обобщил в книге «Тайна гроба моравского архиепископа Мефодия», выдержавшей уже два издания (в 1994 и 2002 году)[4].
По мнению Кланицы кафедральным собором Великоморавской архиепископии следует считать трехнефную базилику, фундамент которой был открыт в Микульчице (так называемая «церковь III»). И именно в этом храме следует искать гроб святого Мефодия. Надо сказать, что поиски могилы первого Моравского архиепископа велись здесь и ранее. Однако они не увенчались успехом[5].
Кланица выдвинул предположение, что могилой святого Мефодия следует считать захоронение N 580, расположенное в центральном нефе базилики. Исследователи уже уделяли внимание этому захоронению. Общепринятым является мнение, что здесь покоился неизвестный представитель высших слоев великоморавской знати[6].
Что же представляет собой захоронение N 580? Прежде всего здесь были обнаружены остатки гроба, окованного железными пластинами. При этом в могиле отсутствовал скелет. Была обнаружена лишь одна локтевая кость. Специальный антропологический анализ этой кости, насколько нам известно, не проводился. Также здесь было найдено несколько предметов, интерпретация которых вызвала дискуссию. Упомянутая локтевая кость лежала на железном предмете длиной в 91 см, который традиционно интерпретируют как меч. Однако в целом он имеет форму нехарактерную для мечей, найденных в великоморавских поселениях. Также у этого предмета не сохранилась верхняя часть, что оставляет возможность для других интерпретаций. В захоронении также были найдены: золотой бубенчик византийского типа, остатки кожаного ремня с серебряными пряжкой и наконечником, остатки медной позолоченной пластины с коваными украшениями (возможно деталь книжного оклада), металлический предмет, условно обозначенный как кинжал, остатки нескольких видов тканей (в том числе шелковой). То что гроб был окован железом, а также наличие в могиле шелковой ткани однозначно свидетельствует о принадлежности погребенного к высшему слою общества.
Зденек Кланица обращает особое внимание на то, что на целом ряде найденных в захоронении 580 предметов присутствует сходная символика. Главным элементом этой символики является лилиевидный крест (крест с окончаниями, подобными цветам лилии). Исследователь пытается увязать эту символику с личностью святого Мефодия. В частности он указывает на фреску X—XI вв.еков в римском храме святого Климента, на которой изображен перенос солунскими братьями в Рим мощей этого святого. На фреске Мефодий изображен в епископском облачении. В процессии вслед за ним несут крест, верхнее окончание которого имеет лилиевидную форму. Кланица также указывает на икону святых братьев из Рильского монастыря (Болгария). На ней святитель Мефодий изображен в епископском облачении, украшенном крестами со все теми же лилиевидными окончаниями. Впрочем, судя по репродукции, опубликованной Кланицей, это довольно поздняя икона (не древнее XVII века)[7].
Особое внимание исследователь уделяет согласованию археологических находок с данными письменных источников. Как мы видели, в соответствие с «Проложным житием» святой Мефодий был погребен в соборной церкви «на левой стороне в стене за алтарем». Захоронение 580 находится в северной стороне храма, то есть слева от человека, обращенного лицом к апсиде. Здесь следует отметить, что в свое время В. Грубы полагал, что «левой стороной» следует считать южную часть храма, так как житие написано с точки зрения клирика, смотрящего в храм из алтаря. На наш взгляд, мнение З. Кланицы является более убедительным. Однако по отношению к захоронению 580 возникает и еще один серьезный вопрос. Эта могила сильно выдвинута во внутреннее пространство центрального нефа (по отношению к апсиде). С точки зрения православной архитектурной традиции святой престол следует искать либо в самой апсиде, либо в непосредственной близости от нее. Если же рассматривать захоронение 580 как возможную могилу святого Мефодия, то следует признать, что престол находился практически в центре трехнефной части базилики. Чтобы обосновать свою гипотезу Кланица указывает на ряд европейских памятников IX столетия, в которых зафиксировано подобное расположение центрального престола. Таковыми, в частности, являются монастырский храм в Сан-Галлене, храмы в Фульде, Герсфельде, Гильдешейме[8]. Он также отмечает, что подобное расположение престола иногда встречается в храмах Египта и Греции, то есть в регионах, испытавших на себе византийское культурное влияние.
Напомним, что, по мнению профессора Й. Поулика, главная (трехнефная) часть микульчицкой базилики была построена в первой половине IX века, то есть еще до прихода в Моравию византийской миссии. После прихода сюда святых братьев к храму были пристроены нартекс и атриум[9]. С этой точки зрения гипотеза о расположении престола в центре храма, явно сближающая микульчицкую базилику с западноевропейскими памятниками, выглядит вполне обоснованной.
Отсутствие в захоронении 580 скелета Зденек Кланица объясняет тем, что папа Стефан V (885−891) в своем послании к моравскому князю Святополку фактически подверг Мефодия церковному осуждению. В этом документе сообщалось о передаче управления Моравской Церковью в руки епископа Вихинга (противника Мефодия). Папа также потребовал от Святополка принятия учения об исхождении Святого Духа от Отца и Сына и запретил употребление в богослужении славянского языка. Подвергнувшийся папскому осуждению покойный архиепископ был похоронен на самом почетном месте в главном храме Великой Моравии. С точки зрения Рима базилика не могла использоваться для богослужения до тех пор, пока не состоялось перезахоронение святителя Мефодия. Таким образом, по мнению Кланицы, первый Моравский архиепископ был перезахоронен еще в годы существования Великой Моравии (то есть на рубеже IX—X вв.)[10]
Как свидетельствует сам Зденек Кланица, первое издание его книги было довольно быстро раскуплено, после чего в печати появилось несколько интересных отзывов. Мы обратим внимание лишь на один из них. В 1995 году в журнале «Глас православия» (официальный орган Православной Церкви в Чешских землях) появилась статья профессора протоиерея Павла Алеша «Где был похоронен святой Мефодий, архиепископ Великоморавский?"[11] В ней отец Павел анализирует гипотезу Зденека Кланицы и высказывает ряд принципиальных суждений.
Во-первых, протоиерей П. Алеш обращает особое внимание на интерпретацию металлических предметов, найденных в захоронении 580. Он полагает ошибочным обозначение одного из них как «кинжала». От этого предмета сохранилась лишь часть рукоятки, украшенная все тем же лилиевым мотивом. Отец Павел высказал предположение, что это вовсе не кинжал, а металлический наконечник деревянного (и потому не сохранившегося) епископского посоха.
Во-вторых, он полагает, что так называемый «меч» можно интерпретировать как металлический епископский жезл. Отец Павел обращает внимание на то, что жезл на Востоке, как правило, вручался византийским императором патриархам и выдающимся епископам. В XIII главе «Жития Мефодия» сохранилось свидетельство о поездке Мефодия в Константинополь (в начале 80-х годов IX века), во время которой он был с честью принят императором Василием и отпущен с богатыми подарками[12]. Профессор Алеш полагает, что во время этой встречи архиепископу Мефодию как главе самостоятельной Моравской Церкви вполне мог быть вручен жезл — символ епископской власти, своеобразный «духовный меч».
Таким образом, отец Павел считает возможным интерпретировать два металлических предмета, традиционно считавшиеся частью военного снаряжения, как атрибуты епископского облачения. При этом он настаивает на том, что если все же будет однозначно доказано, что в могиле находились меч и кинжал, то гипотезу о захоронении здесь архиепископа следует отбросить. «Канонические правила Православной Церкви не только запрещают клирикам убивать, но даже поднимать руку на кого-либо», — напоминает протоиерей Павел. Он приводит тексты 27 апостольского правила, 9 правила Двукратного собора, 5 правила святого Григория Нисского, 55 правила святого Василия Великого, на основании которых показывает, что «церковные каноны запрещают клирикам даже естественную самооборону физическим способом». Вывод ясен: «Никто из учеников не мог положить ему (святому Мефодию — В. Б.) в гроб меч, символ сражения и убийства».
В-третьих, профессор Алеш предлагает свою интерпретацию свидетельства «Проложного жития» о месте захоронения святого Мефодия. Прежде всего он старается преодолеть западный взгляд на церковную архитектуру, распространенный в чешской археологической науке. Отец Павел привлекает к исследованию данные восточно-христианской архитектурной традиции. Следует отметить, что, интерпретируя приведенный в начале статьи текст «Проложного жития», чешские археологи понимают слово «алтарь» как синоним слова «престол». Это, действительно, вполне западный подход. Профессор Алеш обращает внимание на то, что на Востоке под алтарем могли понимать не только престол, но и определенное пространство (алтарное пространство), которое уже в древности отделялось от остальной части храма особой преградой, постепенно эволюционировавшей в иконостас[13]. Отец Павел полагает, что в микульчицкой базилике мог быть только один престол, располагавшийся в непосредственной близости к апсиде. При этом алтарная преграда отделяла значительное пространство внутри трехнефной части базилики. Он также считает, что в этой преграде наличествовали как минимум две иконы — Христа Спасителя (справа от святых дверей) и Пресвятой Богородицы (слева от святых дверей). Таким образом, захоронение 580 должно было располагаться внутри алтарной части храма, непосредственно за иконой Божией Матери. Это позволяет по-новому истолковать свидетельство «Проложного жития». Могила оказывается расположенной в левой части храма (с точки зрения верующего, стоящего лицом к алтарю) за алтарным образом Пресвятой Богородицы («за алтарем Святой Богородицы»). При этом алтарная преграда служила для захоронения стеной («лежит же в великой церкви моравской с левой стороны в стене»).
Свои выводы протоиерей Павел Алеш формулирует следующим образом: «Мнение доктора Кланицы о расположения гроба св. Мефодия в микульчицкой базилике… на указанном месте вполне допустимо. Окончательное слово по отдельным проблемам должны будут сказать специалисты после нового, детального, ничего не замалчивающего и не затуманивающего исследования».
Во втором издании своей книги Зденек Кланицы отреагировал в том числе и на статью профессора Алеша. Он называет отца Павла «известным специалистом по древнехристианской археологии», а его статью считает «заслуживающей внимания"[14]. Кланица принимает гипотезу профессора Алеша о строении алтаря микульчицкой базилики. Однако в отношении невозможности нахождения в могиле Моравского архиепископа оружия Кланица с отцом Павлом не соглашается. Он ссылается на «Хронографию» Михаила Пселла (написана во второй половине XI в., повествует о событиях с 976 по 1075 гг.), в которой есть ряд упоминаний о том, что «монахами и церковными иерархами становились не только отказавшиеся от престола императоры, но даже и военные"[15].
Чешский исследователь отсылает нас к нескольким местам из сочинения Пселла, в которых упоминается либо о монашеских постригах императоров перед смертью, либо о пострижении и рукоположении в священный сан бывших светских чиновников. Однако ни одно из этих мест, на наш взгляд, не может обосновать тезис Кланицы о возможности положения оружия в могилу клирика. Рассмотрим подробнее все его ссылки на «Хронографию"[16].
Повествуя о восстании полководца Склира против императора Василия II, Михаил Пселл сообщает, что на борьбу с восставшими был отправлен Варда Фока. Однако, поскольку были опасения, что Фока сам попытается захватить власть, император и его приближенные «совлекли с него гражданское платье и все знаки власти, ввели его в церковный клир, взяли торжественное обещание не поднимать мятежа и не преступать клятвы и, только обезопасив себя таким образом, отправили его с войском» (Василий II. VI)[17]. Смысл этого места, по замечанию Я. Н. Любарского (выполнившего русский перевод «Хронографии»), не вполне ясен: «Непонятно, что имеет в виду Пселл под введением Варды Фоки в состав церковного клира. Священнослужителем Варда никогда не был"[18]. Возможно, речь идет о какой-то особой процедуре произнесения клятвенного обещания, а не о поставлении в священный сан. Так что указанное место не может быть однозначно интерпретировано как свидетельство об участии клирика в военных действиях.
Следующие два места, на которые ссылается З. Кланица (Михаил IV. LII-LV; Исаак I Комнин. LXXXI-LXXXIII), повествуют о желании византийских императоров принять перед смертью монашеский постриг. Исаак I, видимо, так и не смог исполнить свое намерение, а Михаил IV действительно стал монахом. Однако если внимательно прочесть указанные главы «Хронографии», то скорее здесь можно видеть аргументы против гипотезы З. Кланицы. Монашеский постриг Михаила IV описывается Пселлом как отречение от царского престола и переселение в обитель Космидий у западных стен Константинополя. Более того, принявшего постриг и через несколько дней скончавшегося императора погребли в монастырском храме без традиционных царских почестей[19].
В книге о правлении императриц Зои и Феодоры и императора Константина IX Мономаха Михаил Пселл сообщает о насильном пострижении в монашество Льва Торника. Постриг был совершен по приказу императора Константина с целью «отнять у Торника… возможность бунтовать» (Зоя и Феодора. Константин IX. CI)[20]. Однако выходцы из Македонии, поднявшие мятеж против Константина, избрали Торника своим вождем, выкрали его и заставили возглавить восстание, несмотря на монашеский постриг. Вполне очевидно, что сам Пселл рассматривает поведение Торника как грубое нарушение общепринятого обычая. Планы восставших автор «Хронографии» прямо называет «нелепостью», а провозглашение Льва Торника императором — комедией, которую лучше было бы разыграть на сцене (Зоя и Феодора. Константин IX. CII-CIV)[21].
Еще одно место из «Хронографии», которое упоминает З. Кланица — это высказывания Пселла о его друге патриархе Константине Лихуде, который до восшествия на Константинопольский патриарший престол сделал удачную светскую карьеру, был «воин и гражданин» (Михаил VI. Исаак I Комнин. LXVI)[22]. Однако отзывы Пселла о Константине не дают оснований думать, что после вступления Лихуда в клир он мог участвовать в каких-либо военных действиях.
Далее Зденек Кланица ссылается на XVIII главу книги «О самодержавном правлении царицы Феодоры». Содержание этой главы он излагает следующим образом: «О монахах, которых Пселл узнал во время своего пребывания в монастыре на византийском Олимпе, он сообщает, что они ходили в полном вооружении подобно жителям древней Акарнании даже в мирное время"[23]. Указанная глава представляет собой довольно резкое антимонашеское место. Пселл говорит здесь о «гнуснейших» монахах, которые «морочили царицу» Феодору, предсказывая ей долгую жизнь. «Из-за этого она и сама чуть не погибла, и дела все едва не сгубила». В подтверждение своих пророчеств монахи, как пишет Пселл, ссылались «на то, что, подобно древним акарнанцам, постоянно носят доспехи, подолгу плавают по воздуху и сразу спускаются, как только чуют чад сжигаемых жертв"[24]. Вполне очевидно, что эту фразу нельзя понимать буквально. Она, конечно же, носит аллегорический характер.
Таким образом, все ссылки Зденека Кланицы на «Хронографию» Михаила Пселла следует признать неубедительными. Они свидетельствуют лишь о том, что в Византии люди, несшие воинское служение, могли принимать монашеский постриг. Однако это было сопряжено с полным отказом от употребления оружия. Следует иметь в виду, что принятие пострига не тождественно рукоположению в священный сан. С канонической точки зрения рукоположение не может быть совершено над человеком, проливавшим кровь в бою. И действительно, из всех ссылок на Пселла, которые приводит Кланица, лишь в одном месте говорится о поставлении в священную степень прежнего воина (Константина Лихуда). Однако вполне очевидно, что после принятия сана патриарх Константин не принимал участия в боевых действиях. Так что даже если в силу каких-либо обстоятельств (пусть даже и в обход канонов) бывший воин рукополагался в священники, его возвращение к военному ремеслу становилось невозможным. И потому класть ему в гроб оружие было бы, по меньшей мере, странно. Вполне очевидно, что не только канонические правила Православной Церкви, но и общественное мнение в Византии считали священника с оружием в руках недопустимым отступлением от нормы.
В этом отношении восточно-христианские представления о клириках существенно отличались от западных. И когда в конце XI века у стен Константинополя появились первые отряды крестоносцев, среди которых были в том числе и вооруженные священники, это сильно удивило греков. Об этом сохранилось свидетельство в «Алексиаде» Анны Комнины: «Представление о священнослужителях у нас совсем иное, чем у латинян. Мы руководствуемся канонами, законами и евангельской догмой: не прикасайся, не кричи, не дотрагивайся, ибо ты священнослужитель (ср. Кол 2, 21). Но варвар-латинянин совершает службу, держа щит в левой руке и потрясая копьем в правой, он причащает Телу и Крови Господней, взирая на убийство, и сам становится мужем крови, как в псалме Давида (Пс 25, 9). Таковы эти варвары, одинаково преданные и Богу и войне» (Алексиада. Кн. Х, гл. 8)[25].
Поэтому нам представляется принципиально важным суждение профессора протоиерея Павла Алеша о невозможности положения в гроб святого Мефодия меча и кинжала. Возражения же Зденека Кланицы, по нашему мнению, не могут быть приняты.
Таким образом, дискуссия о возможном месте погребения первого Моравского архиепископа, инициированная публикациями Зденека Кланицы, не завершена. Чешский археолог поставил ряд важных вопросов, которые все еще остаются открытыми.
[2] Цит. по: Флоря Б.Н. Указ. соч. С. 336. Перевод со славянского наш.
[3] Hruby V. Hrob svateho Metodeje v Ugerskem Hradisti-Sadech? // Slovenska archeologia. 1970. XVIII/I. S. 87−96.
[4] Klanica Z. Taemstvi hrobu moravskeho arcibiskupa Metodeje. Praha, 1994. Мы пользуемся вторым изданием: Praha, 2002.
[5] См.: Поулик Й. Вклад чехословацкой археологии в изучение истории Великой Моравии. // Великая Моравия, ее историческое и культурное значение. М., 1985. С. 41.
[6] Terenni vyzkum v Mikulcicich. Mikulcice — pruvodce. Svazek 1. Brno, 2000. S. 6−7.
[7] Klanica Z. Op. cit. S. 31−32, 58.
[8] Klanica Z. Op. cit. S. 60−61.
[9] Поулик Й. Указ. соч. С. 40−41.
[10] Klanica Z. Op. cit. S. 36.
[11] Ales Pavel, prot., dr. Kde byl pohrben svaty Metodej, arcibiskup Velkomoravsky? Публикация в сети Интернет: www.pravoslav.gts.cz/c_m/hrob_met.htm.
[12] Подробнее см.: Флоря Б. Н. Указ. соч. С. 192−193, 321−325.
[13] Ср.: Беляев Л. А. Алтарь // Православная энциклопедия. Том II. М., 2001. С. 54−55. Высоцкий А. М., Казарян А. Ю., Сарабьянов В. Д., Этингоф О. Э. Алтарная преграда // Там же. С. 51−53.
[14] Klanica Z. Op. cit. S. 25.
[15] Klanica Z. Op. cit. S. 26.
[16] З. Кланица ссылается на чешский перевод Пселла: Psellos M. Byzantske letopisy / Prelozila R. Dostalova. Praha, 1982. Мы пользуемся русским переводом: Пселл Михаил. Хронография / Перевод и прим. Я. Н. Любарского. М., 1978.
[17] Пселл Михаил. Хронография. С. 8.
[18] Там же. С. 265.
[19] Там же. С. 50−51.
[20] Там же. С. 99.
[21] Там же. С. 99−100.
[22] Там же. С. 160.
[23] Klanica Z. Op. cit. S. 26.
[24] Пселл Михаил. Хронография. С. 135−136.
[25] Анна Комнина. Алексиада / Вступ. статья, перевод и комментарии. Я. Н. Любарского. М., 1965. С. 282. См. также: Рансимен Стивен. Восточная схизма. Византийская теократия. М., 1998. С. 67, 126.
http://bogoslov.stack.net/text/300 371.html
