 |
| Православие и современность | Игумен Нектарий (Морозов) | 20.05.2008 |
На этой дороге, в этом пути человек порой выбивается из сил, устраивает привалы, затем снова идет и идет. То едва переставляя ноги, то бодро и целеустремленно. То в задумчивости оглядываясь, то неподвижно устремив взор вперед, в постепенно проясняющуюся и приобретающую какие-то очертания даль.
И, конечно, что-то человек, находясь в пути, находит, а что-то теряет. Иногда речь идет о предметах, на которые, в сущности, не стоило бы и внимания обращать, иногда — о таких вещах, которые либо придают этому пути смысл, либо, напротив, начисто лишают его.
Наверное, ни один христианин не поспорит с тем, что самая главная находка… Нет, не так — величайший дар, который можно обрести на жизненном пути, это вера во Христа. Без нее кажущаяся бесконечной дорога в какой-то момент упирается в стену, заканчивается обрывом, просто растворяется в неожиданно приблизившейся и ставшей почти материальной линии горизонта. А с ней — и маленькая, узенькая тропка вдруг расширяется, приобретает уже не горизонтальное, а вертикальное направление. И сама жизнь обогащается принципиально иной перспективой — перспективой вечности.
Дорога, какой бы долгой она ни была, перестает быть неясным, бесцельным скитанием. Появляется цель, потому что человек узнает, что путь (читай — жизнь) может вести не куда-то, а к Богу. Но, пожалуй, это не точно. Есть ведь вещи, которые и не выразишь словами, которые, по мысли одного великого отца, суть орудия века сего. А они, эти вещи, не могут быть ограничены пространством времени, поскольку — Божественны. И все же нужно попытаться это как-то сделать — то есть выразить словами трудно выразимое.
Что значит обрести дар веры, что для этого должно произойти? То ни с чем более не сопоставимое событие, которым становится для человека встреча с Богом. И вот возникает некая парадоксальность, которую нелегко объяснить: встреча с Богом состоялась и вместе с тем Бог остается конечной целью. Поэтому, вероятно, точнее все можно было бы объяснить немного иначе. Господь — везде, нет такого места во вселенной, где Он не присутствовал бы постоянно, поддерживая Своей непостижимой силой бытие всего сотворенного. И вместе с тем возможна разная мера близости к Богу и, как нечто сходное и вместе иное, — разная мера близости Бога.
Мы приближаемся к Богу в меру своего стремления к Нему, настолько, насколько доказываем это стремление своей жизнью. А Бог приближается к нам — просто, по Своей милости, тогда, когда знает, что это приближение необходимо для нас, что-то может изменить в нашей жизни к лучшему. И потому, пытаясь выработать некую терминологическую точность, можно, наверное, сказать, что приближение Бога есть встреча, а приближение к Богу — цель.
В сущности, это — самое главное, в этом заключается все. Вне такого движения жизнь — «пустая и страшная шутка», не более того, какой бы великой и блестящей она ни казалась порой. Разбежаться и… врезаться вдруг в стену — что в этом на самом деле великого и блестящего? И что иное представляет собой смерть неверующего или забывшего о Боге человека?
…Но я хотел сказать здесь о находках и потерях менее глобальных, нежели вера, однако по-своему очень важных. Таких, о которых нельзя не думать и о которых мы, тем не менее, зачастую даже не помышляем.
Что еще по-настоящему ценно для человека, помимо его веры и того, что, в той или иной степени, связано с ней? Что, начинаясь на земле и будучи по виду земным, может, так или иначе, перейти в вечность? Пожалуй, одно — наши отношения с людьми. Поэтому люди — вот наши очень важные находки и потери на поприще странствования во времени.
Почему так? Хотя бы потому уже, что мы видим, как любит человека Бог, как он Ему дорог, как ищет каждого из нас Господь, как заботится — тоже о каждом, точно этот каждый — единственный на земле.
Да, любовь к Богу дает жизни то наполнение, которое лишает необходимости искать какой-либо иной полноты бытия. Но разве можно любить кого-то и не любить того, что любит любимый? Если кто-нибудь думает, что такое возможно, он не прав. Любовь — единство, таинственное общение в одних мыслях, одних чувствах, одном духе. Все, что не является общим, разделяет, в конечном итоге — разрушает любовь.
И потому невозможно, любя Бога, не любить людей. И наша любовь к Богу — ведь она очень несовершенна, она нуждается в росте, развитии. И делает ее сильней, обогащает, позволяет в конце концов разгореться, подобно пламени, именно любовь к людям. И можно в этом поверить апостолу Любви, а можно просто убедиться на собственном опыте, дав ему возможность подтвердить не нуждающееся ни в каком подтверждении слово Истины, слово Священного Писания.
И как вера — дар, как встреча с Богом — величайший дар, так и встреча с человеком тоже дар — меньший, но очень важный, очень дорогой. Зачем об этом говорить? Затем, что мы очень склонны воспринимать все спустя какое-то время как данность — даже чудо. И если так бывает в отношении Бога, то тем паче — в отношении людей. А дар важно сохранить и по возможности преумножить. И человека — не потерять.
А теряем людей мы часто. Это, если возвращаться к сказанному выше, не отнесешь к числу потерь малозначащих. Хотя — вот удивительно! — порой мы таких потерь не замечаем. Не замечаем, если потеря обусловлена оскудением любви — и большинство подобных потерь имеет именно такое объяснение. Ослабевает заинтересованность в человеке, он отдаляется от нас, а мы — от него. И спустя какое-то время смотришь вокруг, а его уже нет. И, кажется, что тут такого страшного: ведь и любви тоже нет… Но ведь на одного человека стала беднее наша жизнь, на одного человека стала беднее наша любовь к Богу!
Каждый слышал такие слова: «Он (она) занимает в моем сердце определенное место…». А что произошло, когда мы потеряли его или ее, забыли о них? Точно ли место это освободилось? Или оно просто сжалось, исчезло, и наше сердце стало меньше, тоже сузилось, сжалось? Страшно, когда сердце становится совсем крошечным, когда в нем вообще не остается места ни для кого из людей. Особенно страшно потому, что тогда в нем не остается места и для Бога, хотя бы мы этого и не понимали. Бывает ведь и так. И как часто бывает!
Но бывает и по-другому. Бывает, что мы теряем не потому, что «разлюбили и забыли». Бывает, что и память не подводит, и любовь в силе, но… расходятся пути. И это тоже приводит к потере. Ради любимого человека можно и обязательно нужно отказаться практически от всего: от материального благополучия, карьеры, славы, от всех «красных мира сего». Но нельзя отказаться от Бога и от следования Его воле. Просто потому, что тогда все потеряет смысл — и отношения с этим человеком, и самая жизнь. Это то же, что жадно ловить ртом струю воды, видя, как засыпают песком сам источник. Скроет песок источник, и не будет больше воды, останется лишь память о ней и тем более мучительная жажда. Скроется от нас пренебреженный нами Бог, единственный Источник любви, и иссякнет любовь, и той жажды, которая родится в нас тогда, уже ничем не утолить.
Но от такой потери — ради Бога — сердце не сжимается, не съеживается, и в нем не становится меньше любви. На нем появляются раны, оно болит, но боль и страдание заставляют сердце расширяться, и тогда оно вмещает еще больше любви к Богу, и Господь Сам исцеляет его раны, от которых остаются лишь рубцы — опять-таки, рубцы памяти. И иногда боль и любовь позволяют вернуть того, кого любишь и кого потерял. Боль и любовь дают такую глубину понимания другого человека, такие слова, что невозможное делается вдруг возможным. Собственно, это есть чудо, действие Бога — в нас и через нас, когда мы открываемся для Него чуть больше, чем открыты обычно.
Однако есть находка и потеря, которые важней, чем находка и потеря, связанные с другим человеком. Наверное, это почти так же важно, как найти Бога и так же страшно, как потерять Его… Не потому, чтобы что-то могло сравниться с Богом. Потому просто, что это вещи настолько тесно, неразрывно связанные, что одно обуславливает другое.
Найти самого себя. Это легко или сложно? Ты сам всегда — рядом с собой… Но значит ли это, что ты нашел себя, что ты себя знаешь, что ты можешь сказать — кто ты есть на самом деле? Попробуй, скажи, и ты либо не сможешь открыть рта, или произнесешь несколько фраз и умолкнешь, пораженный их беспомощностью.
Скажешь, где родился, где живешь, чем занимаешься, кто твои друзья? Хорошо. Но кто ты сам? Твои дела, твои мысли, твои чувства… Прекрасно. Твои… А сам ты кто? Попытайся отделить себя от всего, что вокруг тебя, в тебе самом, но не есть ты, и ты поймешь, как это сложно. И выходит, что найти себя — и это лишь Божий дар, то, что дается от Бога. Только Господь может найти того, кого Он создал и, в сущности, никогда не терял. Только Господь может открыть нам нас самих, дать человеку возможность увидеть самого себя лицом к лицу.
Наше человеческое «я» в лучшем его понимании и значении — не сгусток страстей, греховных навыков, всевозможных ошибок и комплексов. Это то, что сотворил Бог, это мы сами, наша личность. Личность, которая может обратиться к Богу и попросить: «Господи, я хочу быть с Тобой, не оставляй меня!». И может отвернуться и сказать: «Моя жизнь принадлежит лишь мне, и я проживу ее так, как захочу».
У некоторых отцов есть такая мысль: первое движение в молитве — к себе, второе — к Богу. То есть сначала надо «прийти в себя», подобно блудному сыну, и лишь затем «пойти к Отцу».
И потому так важно найти себя, остановиться в потоке дел, событий, вырваться, выломаться из него, «упраздниться», чтобы найти, встретить Бога. И Господь может потом усилить это чувство «найденности», сделать его более глубоким и совершенным, так что будут по старому монашескому присловью лишь Бог да душа.
И потому же так страшно себя потерять. Потерять то лучшее, что мы имели в реальности или хотя бы в потенции, сделаться другими. Эту потерю ничем не восполнить. Теряя себя, человек постепенно теряет тех, кто его любит, кому он дорог: они начинают видеть перед собой этого нового, другого человека, совсем не того, кого они знали. Теряя себя, человек теряет… Бога. Утрачивается то личное отношение к Богу, которое является залогом общения и единения творения с Творцом.
Что остается тогда? Ничего, кроме каких-то фактов биографии, мимолетных ощущений, переживаний, временных, быстро забывающихся целей. Жизнь теряет свою наполненность, свой смысл, дорога вновь оказывается бесцельной…
…Зачем я говорю об этом? Просто потому, что это нас окружает — великое множество людей, которые именно так и живут — потерявшись. Или даже не начав искать себя. И в этом множестве теряемся подчас мы сами. И чтобы не потратить время зря, надо — обязательно надо — отправляться на эти трудные поиски. Либо — возвращаться назад, к тому, что было найдено и затем утрачено, — к самому себе.
http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=4957&Itemid=4
