Нравственность — производное от веры. Интервью с полковым священником. Часть 2

Военным священником невозможно стать «теоретически. Тот батюшка, который участвует исключительно в «мероприятиях» — возложениях цветов, венков, и иногда приходит с лекциями в казармы, военным священником не является. Он задевает армию только краем рясы. Другое дело — когда над твоей головой летает железо, которое легко может оставить тебя без этой самой головы…

Мы прдолжаем беседу с о. Михаилом Васильевым, заведующим сектором ВДВ в синодальном отделе Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными силами.

-Насколько востребованы сейчас священники в армии?

— Очень востребованы. Я ездил в Забайкалье, в Сибирский военный округ, где за неполные две недели 562 человека от полковника до рядового приняли крещение. На днях я улетаю в Армению, на военную базу. У меня постоянно командировки. Со всеми категориями военнослужащих мы регулярно проводим занятия, для детей преподаем уроки в воскресной школе. Только широким захватом можно пробудить сердца людей к тому, что такое жизнь вечная. Богослужение должно быть только верхушкой айсберга, 97% нашей занятости — это работа с людьми.

— Армия — государственный институт с наиболее традиционалистскими, косными воззрениями, да и годы атеистического воспитания сыграли свою роль. С какими специфическими проблемами сталкиваются военные священники?

— Это совершенно естественно и правильно, что армия — институт консервативный, всякое новое здесь вживается с трудом. Мы работаем, пытаемся раскачать сознание военнослужащих. Работа в ракетных войсках стратегического назначения как наиболее интеллектуальном роде войск была развернута первой. Мы, священники, активно участвуем во всех уровнях жизни, начиная с освещения баллистических ракет перед стартом и заканчивая занятиями в военных учебных заведениях. И, конечно, работаем с солдатиками, создаем военно-патриотические клубы для детей военнослужащих при храмах.

А что касается морально-психологического состояния нашего офицерского корпуса, как ни странно, легче всего найти общий язык и понимание с тем, кто был воспитан в духе советского патриотизма — любви к Отечеству. И сейчас подполковники, полковники, майоры стремятся к вере, раскрывают свои сердца.

— Вас удовлетворяет результат работы духовных лиц с военнослужащими и солдатами?

— Например, в частях Приволжско-Уральского военного округа священники работают очень активно, прежде всего, на территории Екатеринбургской Епархии. Она у нас образцовая по работе с военнослужащими, количество самоубийств снизилось в четыре-пять раз. Я считаю, что это — зримый результат работы священников, офицеров-воспитателей, командиров. Замечу, что там, где работает священник, количество воинских преступлений значительно уменьшается. Мы ведем людей ко Христу, а нравственность, мораль — производные от веры. Ведь если нет веры, с какой стати человек будет хорошим? Это очень трудно, а в армии тем более. Естественно, если мотивация у человека только Уголовной Кодекс со статьей «за неуставные отношения», это неэффективно, из-под палки никто не будет хранить совесть и честь от греха.

— Священник должен быть наравне с солдатом: прыгать с парашютом, находиться на поле сражения?

— Если ты служишь в ВДВ и не прыгаешь с парашютом, бойцы будут слушать тебя вполуха, а то и не слушать вовсе. Чтобы произошло настоящее таинство — когда человек из неверующего становится верующим — нужно, чтобы священник был образцом для подражания, проповедовал Православие, не становясь навязчивым и нудным.

Военным священником невозможно стать «теоретически», даже прочитав гору специальной литературы. И тот батюшка, который участвует исключительно в «мероприятиях» — возложениях цветов, венков, и иногда приходит с лекциями в казармы, военным священником не является. Он задевает армию только краем рясы. Другое дело — когда ты видишь, как над твоей головой летает железо, которое легко может оставить тебя без этой самой головы. И при этом твердо знаешь, что ни государство, ни Патриархия твоей семье пенсию платить не будут.

— Каким был Ваш первый прыжок с парашютом?

— Мне позвонил командир десантного разведывательного батальона и попросил срочно приехать на аэродром. У молодого солдата, прыгающего первый раз, не раскрылся основной парашют, но, слава Богу, раскрылся запасной! Хоть прыжок удачно завершился, боевой дух ещё совсем молодых солдатиков был подорван, многие просто отказывались прыгать. Командир позвал меня: «Что делать?» Я прочитал молитву, окропил ребят и парашюты святой водой, дал бойцам приложиться к иконе Богородицы «Благодатное небо». А чтобы помочь им победить страх, тоже надел парашют и выпрыгнул из самолета вторым, после командира. И все ребята прыгнули вслед за нами.

-Наверное, каждый солдат, даже неверующий, проходя через такие испытания, мысленно обращается к Богу?

— На войне атеистов нет. Так сказал герой России, генерал В.А. Шаманов, и я с ним полностью согласен. Представьте, что вы шагаете из летящего самолета на полной скорости в неизвестность… ну как, вы помолитесь перед этим? Я сам был в падающем вертолете — вера возрастает в десятки, в сотни раз! Или вот другая ситуация. Ты сидишь в подводной лодке и знаешь, что под тобой карстовые льды, и ты не сможешь всплыть, если сейчас какая-нибудь железка сломается. И так многие. Естественно, когда лежишь на диване перед телевизором, религиозность падает, а в боевых частях, где люди постоянно сталкиваются со смертельной опасностью — наоборот.

Кто в море не бывал, тот Богу не молился. Правильно говорят.

Марина Селиверстова, журфак МГУ

http://www.taday.ru/text/112 299.html