«Не за деньги, а за Родину!»

Интервью с полковым священником

Близится 9 мая, День Победы и день памяти. В преддверие праздника мы говорим об армии сегодняшней, причем, о достаточно необычной стороне ее жизни — о том, как бок о бок с бойцами несут службу представители духовенства.

О. Михаил Васильев — заведующий сектором ВДВ в синодальном отделе Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными силами, служит в храме преподобного Илии Муромца (РВСН). Родился в семье потомственного военного. Окончил философский факультет МГУ, получил благословение своего духовника и в 1998 году стал священником. На боевом счету отца Михаила более 30 командировок в «горячие точки», множество прыжков с парашютом.

— Отец Михаил, тяжело ли работать священнослужителям с военнослужащими? Иначе говоря, нужна ли армии Церковь?

— После распада Советского Союза то идеологическое пространство, которое он занимал, освободилось, образовался вакуум. Но в природе вакуума не бывает. Наполнить верой души и сердца наших соотечественников — вот наша задача, наша миссия. Армии, как известно, всегда уделяется большее идеологическое внимание. Естественно, что после 1991 года военнослужащие оказались в большей растерянности, потому как никакая государственная структура, никакая армия не может существовать без идеи. Для человека в погонах необходим смысл самопожертвования, ответ на вопрос, зачем отдавать свою жизнь, лишать благополучия своих близких, постоянно находиться в состоянии стресса, материального недостатка. Работая с военнослужащими, мы, священники, помогаем им обрести смысл того служения, в котором они состоят и утверждаются.

Ещё с Древнего Египта известны три способа заставить человека что-либо делать. Первый — из-под палки. Это самое простое: на пять-семь человек один надсмотрщик, который бьёт за малейшую провинность. Но эта модель ещё с Древнего Египта призвана неэффективной. Люди быстро реагируют на палочную дисциплину: они либо не идут в армию, скрываются, либо бегут оттуда под любым предлогом.

Второй способ — так называемый НАТОвский стандарт, когда за службу человек получает много денег. Помню, когда я служил в Косово, я узнал, что полковник из армии Объединенных Арабских Эмиратов получал в месяц 25 тысяч долларов. НАТОвцы получают меньше, но, тем не менее, очень прилично — 6, 8, 10 тысяч долларов. Но солдат знает, что за деньги можно убивать, но нельзя умирать. Это глупо: сегодня — умри, а завтра ты получишь мешок денег. Поэтому в этой ситуации НАТОвский стандарт у нас тоже не работает, да и ни о каких мешках денег речи нет. Достаточно почитать Куприна, Бунина или Лескова, чтобы сложилась полная картина того, как жили русские офицеры ХIХ-ХХ вв. Им всегда было трудно.

Материальное стимулирование никогда не даст эффекта в нравственном воспитании. В конце 90-х в Косово, в Боснии я работал с категорией контрактных военнослужащих в миротворческом контингенте российского полка. Оттого, что ребята получали в месяц 1200 долларов, проблем воспитательного характера не стало меньше. В пьяном виде солдаты били ворованные машины, ходили в бордель, который сербы оборудовали у КПП специально для русских, нападали на офицеров, воровали друг у друга пачки долларов. Без стержня в душе, без духовной основы эту проблему в воинских коллективах не решить.

— Это и есть третий способ?

— Третий способ — пробудить в человеке нематериальную мотивацию к службе, называйте её совестью, сознательностью, развитым религиозным чувством. Но очевидно, что основная модель управления воинскими коллективами строится именно на этом. Например, в армиях исламских стран штатный мулла есть в каждом взводе, один мулла на 30 человек военнослужащих, у него 10 часов в неделю занятий, не считая пятничной молитвы, которая обязательна для всех — от главнокомандующего до рядового. В израильской армии, где я специально изучал систему воспитательной работы, один раввин приходится на 180 человек военнослужащих, причем, неважно атеисты среди военных или верующие. НАТОвский стандарт — 1 капеллан на 600 человек.

— Что же у нас?

— А у нас официально ни одного. Четыре священника погибли в Чечне, один из них был женат, его вдова до сих пор не получает никакой пенсии. Десять священников были ранены или контужены в ходе боевых действий, но по закону они даже не могут лечиться в военных госпиталях. Ежедневно в вооруженных силах работают более 400 священников, совершенно не получая от Минобороны никакой помощи.

— Полковые священники ещё с Древней Руси шли бок о бок с воинами. Вы считаете, необходимо сейчас возрождать забытый после 1917 года институт военных священников?

— Все новое — это забытое старое. В настоящее время мы занимаемся подготовительной работой для возрождения структуры полковых священников, которая была в российской армии, начиная с дружин князя Владимира, которые, как известно, приняли крещение прежде всех остальных. В 1917 году в действующей армии было около 5 тысяч штатных полковых священников. Мы верим, что все это возродится, так же как и введение основ православной культуры в школах. Но пока, увы, никаких посылок к этому нет.

Со стороны Церкви пока тоже к этому не готовы, так как многие священнослужители сейчас стали не за родину, а за деньги. Я много езжу по стране и вижу, как, выбравшись из нищеты, многие пастыри начинают не служить, а зарабатывать на карман — этим они позорят Церковь. На это должно обращаться внимание со стороны Священноначалия и сами пастыри должны обновляться. Мы не должны растерять доверие, уважение к Церкви, растратить её авторитет. Священников не хватает и в обычных гражданских приходах, а тем более в армии. Но все же стараемся. В армии построено уже около 530 храмов, они есть во многих гарнизонах, например, на полигоне на Новой Земле, в российских воинских частях, расположенных в Таджикистане, в полевых армиях в Чечне, на Камчатке…

В ВДВ у нас существует структура внештатных полковых священников, 16 батюшек, под моим руководством, мы трудимся. Существует наш Синодальный отдел по взаимодействию с вооруженными силами, сотрудником которого я являюсь, проводим мы ежегодные сборы военного духовенства. Работа с армией и другими силовыми структурами — миссионерская и бескорыстная, она может быть хорошей лакмусовой бумажкой и зримым доказательством того, что церковь — не за деньги, а за Родину.

Марина Селиверстова

http://www.taday.ru/text/112 002.html