 |
| Сайт Западно-Американской епархии РПЦЗ | Протоиерей Петр Перекрестов | 24.04.2008 |
Вместо «откуда начну плакати» хочется сказать «откуда начну писати?» С одной стороны, Страстная седмица настолько свята, настолько Христоцентрична, что даже памяти святых отменяются на службах. Мы призваны Церковью отложить все попечения и каждую минуту следовать за нашим Господом. И вместе с тем, большая часть последних дней Спасителя связана с людьми, с Его учениками, друзьями, с теми, кто Его искал и желал с быть с Ним: Лазарем, Марфой и Марией в Вифании, апостолами на Тайной вечери, женщиной-блудницей помазавшей Его ноги, Симоном Киринейским на крестном пути, благоразумным разбойником на Голгофе, Иосифом и Никодимом и женами мироносицами у гроба, и другими последователями Христа.
«Темже подражайте образ, егоже во Мне видесте»
(первый тропарь шестой песни канона на утрени Великого четверга)
Новопреставленный митрополит Лавр своей жизнью, своим участием в богослужениях Православной Церкви и своей верой был реальным последователем Господа нашего Иисуса Христа, подражателем Ему. Поэтому, как мне кажется, можно и нужно в нынешний сороковой день его кончины посвятить ему несколько слов, тем более, что у Господа нет «случайностей», в том числе и тот факт, что Господь взял к Себе Своего верного служителя митрополита Лавра в Неделю православия, а сороковой день новопреставленного выпадает именно в Великий четверг.
На Тайной вечери рядом с Спасителем «возлежал» Его любимый ученик, апостол Иоанн Богослов. Он был любимым учеником Христа в особенности, как нам думается, за свою чистоту, за свое целомудрие. Новопреставленный митрополит Лавр с юности возлюбил Господа, возлюбил всем сердцем, всем своим существом. Он в одиннадцатилетнем возрасте поступил в братство преподобного Иова Почаевского в Ладомирово и посвятил себя Господу. Всю свою жизнь он сохранил чистоту сердца. Один обозреватель в России отметил следующее свойство характера владыки Лавра: «Все, кто хоть раз сталкивался с владыкой Лавром, никогда не забудут взгляд его добрых глаз, который, несмотря на преклонность лет Владыки, до конца оставался взглядом богобоязненного ребенка. Он действительно был этим евангельским ребенком, по-детски не боящимся признавать собственную немощь, но именно поэтому и возвышавшимся над ней» (из статьи: «Ребенок, боящийся Бог» на сайте Правая.ру).
Мне помнится моя первая встреча с владыкой Лавром. В 1971 в моем родном городе, в Монреале, проходил Архиерейский Собор Русской Православной Церкви заграницей. Мы с братом прислуживали в алтаре Свято-Николаевского собора и для нас было большим событием наличие большого числа архиереев. Среди них были столпы православия, подвижники, богословы: митрополит Филарет (Вознесенский), архиепископы Антоний (Бартошевич), Антоний (Медведев), Аверкий (Таушев), епископ Нектарий (Концевич)… Соборная литургия произвела на нас сильнейшее впечатление, о чем мы поведали бабушке. Она решила меня с братом обрадовать и пригласила к себе на ужин всех желающих членов Архирейского Собора. За столом сидело около 7−8 архиереев. Они очень живо вспоминали разные случаи из своей жизни, делились мнениями. Но один архиерей от других отличался — он тихо сидел за столом, слушал, улыбался, но ни сказал ни одного слова. Это был самый молодой из них - епископ Лавр. Позднее мы с братом и с сопровождающими архиереев иподиаконами ушли в другую комнату, пока общение архиреев с бабушкой и дедушкой в столовой продолжалось. И вот к нам пришел владыка Лавр и начал с нами, с молодежью, беседовать, расспрашивать нас о нашей жизни. Это нас очень затронуло; нас удивило, что архиерей к нам пришел и захотел с нами поговорить.
Год спустя, я впервые посетил Свято-Троицкий монастырь в Джорданвиле. Я никогда не думал о поступлении в семинарию, об избрании пути служения Церкви, но мое первое посещение этой святой обители все изменило. Вернувшись домой в Канаду я совсем перестал смотреть телевизор (к которому у меня было пристрастие) и решил провести летние каникулы в монастыре. После двух месяцев монастырской жизни я принял твердое решение поступить в семинарию. Именно в семинарии я приблизился к владыке Лавру.
«Хотяй бо первый быти, да будет последний, владыка яко служащий»
(Из хвалитной стихиры на «и ныне» на утрени Великого четверга)
Каждый джорданвильский семинарист может засвидетельствовать благотворное влияние владыки Лавра на юные души: забота, доступность, ласка, простота, благоговейное отношение к богослужению, внутренняя чистота. Он не учил словами, а делами: неотступно был на всех братских службах, начиная с полунощницы в 5 ч. утра; жил он один в т.н. «скиту» — маленьком двухкомнатном домике в лесу недалеко от главного монастырского корпуса; трапезничал с братией, не требуя никакой особой еды. Владыка не брезгал никакими послушаниями, даже будучи в архиерейском сане: он первый выходил на сбор картошки…
Во время своего пребывания в Джорданвиле митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, возглавивший отпевание митрополита Лавра, отметил: «Со вчерашнего дня, находясь в этой обители, я много раз слышал, что те, которые здесь служили, подвизались и молились, со слезами на глазах говорили: „Мы лишились отца“. Вот это, наверное, самая дорогая оценка личности святителя Божия. О нем говорят, как об отце, который тихим словом и любящим сердцем всех согревал, всем нес любовь…» Да, действительно, владыка Лавр для нас, семинаристов, был любящим отцом.
Я очень любил прислуживать, и вскоре мне дали возможность исполнять иподиаконские обязанности на архиерейских службах в монастыре и во время поездок архиепископа Лавра по приходам Троицкой епархии. Первое, что хотелось бы отметить — особо благоговейное служение владыки Лавра. Он не допускал никаких пустых разговоров в святом алтаре, ни смеха, ни обсуждения чего-либо не относящегося к богослужению. Владыка Лавр очень почитал Блаженнейшего митрополита Анастасия (Грибановского) и во многом относящемся к богослужению старался следовать его практике. Владыка Анастасий никогда не делал замечания сослужащему клиру во время службы, а лишь после службы вызывал их в пономарку и спокойно им пояснял, в чем они неправильно поступили. Митрополит Анастасий, в бытность его епископом Серпуховским (викарием Московской епархии), часто совершал богослужения в Московском Успенском соборе и прекрасно знал богослужебную практику этого первопрестольного храма. Владыка Лавр унаследовал у митрополита Анастасия его практику архиерейского служения. Следует отметить, что митрополит Лавр служил как церковный «аристократ» — спокойно, сосредоточенно, без тени какой-либо фальши или экзальтации, его движения были благоговейны, церковно-благородны. Он был как бы создан для служения в алтаре.
Когда владыка Лавр ездил служить на приходы епархии, в его «свиту», как правило, входило пять человек: он сам, водитель-протодиакон Виктор Лохматов, благочинный архимандрит Сергий (Ромберг — большой знаток богослужебного устава) и два прислужника. Выехав за пределы обители, владыка Лавр благословлял чтение правила ко святому причащению. Архимандрит Сергий и прислужники читали трехканноник, а владыка Лавр — акафист. Так, почти вся дорога на приход проходила в молитве, в подготовке к всенощному бдению и праздничной архиерейской литургии.
Я помню один характерный для владыки Лавра случай во время одной из таких поездок. После всенощной состоялся ужин на дому у настоятеля храма, там же где Владыка остановился (я лично не помню случая во время этих епархиальных поездок, чтобы Владыка останавливался в гостинице). На ужине, помимо владыки Лавра, семьи настоятеля и представителей прихода, было несколько жен священнослужителей и старых друзей приходской матушки. После ужина, все эти старые друзья захотели еще вместе провести время и пригласили с собой матушку. Настоятель должен был готовиться к службе, а троих малолетних детей нельзя было оставить без надзора. Тогда владыка Лавр предложил следующее: пусть отец настоятель занимается своими делами, пусть матушка проведет время со своими подружками, а он останется с детьми. И действительно, архиерей остался с детками, играл с ними, читал им и затем уложил спать! Кто хочет быть первым, да будет всем слуга.
На настоловании владыки Лавра в Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви в 2001 году епископ Евтихий (Курочкин) назвал нового митрополита «самым главным послушником Русской Православной Церкви заграницей». Владыка Лавр со дня поступления в монастырь не отказывался ни от одного послушания и отошел он к Господу на своем посту, в послушании, проведя все службы первой седмицы Великого поста.
Его самое великое послушание было возглавление Русской Зарубежной Церкви после очень трудного периода ее бытия и многочисленных перемен в жизни России, в том числе и церковных. Митрополит Лавр был сформирован в «старой» Зарубежной Церкви и знал, каков ее путь, особенно в отношении России, которую Владыка очень любил. Мне вспоминается, что в начале 90-х годов в Троицком монастыре, при содействии Фонда св. праведного Иоанна Кронштадтского, был переиздан огромный труд проф. Зызыкина о Патриархе Никоне. Когда я спросил Владыку Лавру, кто же будет читать такую объемную книгу, он мне ответил: «Это для будущей России».
«Люта зима, но сладок рай»
(Из стихиры 40 мученикам Севастийским, которая пелась на вечерне в день отпевания митрополита Лавра)
После получения извещения о кончине митрополита Лавра 16 марта с.г., епископ Домодедовский Евтихий поведал мне следующее: в конце февраля он сослужил митрополиту Лавру в московском Сретенском монастыре. После службы владыка Лавр сказал владыке Евтихию следующее: «Ну вот, мы с тобой и послужили вместе последний раз». Владыка Евтихий пытался возразить, что, мол, Бог знает, может и еще послужим, и не раз. На это митрополит Лавр ответил: «Бог, конечно, знает, да только уж это последний раз».
В Интернете размещено много фотографий этой последней поездки митрополита Лавра в Россию. Моя матушка обратила внимание на то, что, как правило, все, кто находится рядом с Владыкой Лавром, улыбаются. Такова сила истинного монаха с любящим сердцем, человека с удивительным соответствием того, что он говорил, тому, что делал.
Узнав о кончине Владыки Лавра, мы с матушкой (да и почти все клирики нашей Западно-Американской епархии, которые учились в Свято-Троицкой семинарии в Джорданвиле), полетели на отпевание господина и отца нашего.
Мы прибыли в Свято-Троицкий монастырь в среду 19 марта, незадолго до начала литургии Преждеосвященных Даров. Перед входом в храм меня охватил некий страх: неужели его больше с нами нет, как я выдержу его вид, бездыханный, «не имущий вида»? Но как только я увидел руки владыки Лавра, наступило спокойствие, пусть и скорбное. У Владыки Лавра были удивительно благородные руки с тонкими и красивыми пальцами. Его руки нельзя было не узнать и у меня даже отпало желание видеть его лик.
Тогда я понял, почему в Русской Церкви закрывается лик духовенства. Паства должна помнить живой лик своих духовных наставников, а когда наставник в гробу его лицо может быть мирным, но в глазах и губах уже нет жизни. А руки священнослужителя носят таинственный характер: физически мы больше всего входим в контакт именно с благословляющими и утешающими руками архиереев и пастырей. Своими руками они благословляют святые Дары, освящают иконы и наши дома, преподают святые Тайны, благословляют верующих, а архиереи своими руками еще и рукополагают. Так, увидев руки блаженнопочившего митрополита Лавра, я увидел самое главное в его жизни: служение алтарю Господню. Апостолькая преемственность, в том числе и благодать священства, были митрополитом Лавром сохранены и переданы именно посредством его рук.
Ко гробу новопреставленного потоком приносили цветы, но из-за ограниченного места, их убирали в сторону — возле гроба оставили только венок от Святейшего Патриарха и в его лице, от полноты Русской Церкви. Но вот прибыли монашествующие из Иерусалима и вложили в руки владыки Лавра пальмовую веточку. Как это было уместно и умилительно! Ведь владыка Лавр очень любил Святую Землю и почти ежегодно возглавлял туда паломничества. Вместе с тем пальмовая веточка - знак мира и примиренности. Владыка Лавр завершил главное послушание своей жизни — довел до конца дело восстановление единства в Русской Церкви, способствовал примирению двух частей ныне единой Церкви.
День отпевания Владыки митрополита, пятница 21 марта, был холодный: ветер сильно дул, снег ослеплял глаза. Казалось, что такой лютый зимний день не позволит многим приехать на отпевание. Но эта погода не могла разлучить любящих владыку Лавра от него. На отпевание прилетело духовенство и миряне из России, Австралии, Канады и Европы, игуменьи из Иерусалима, некоторые семьи в такую ненастную погоду ехали 7−14 часов из штатов Мейна, Флориды, Миссури…
Нам оказал огромную моральную и молитвенную поддержку митрополит Коломенский и Крутицкий Ювеналий — он возглавил отпевание. Я не знаю, как бы мы все выдержали свою разлуку с митрополитом Лавром без поддержки, любви и молитв Русской Церкви в лице митрополитов Ювеналия и Онуфрия (Черновицкого и Буковинского) и представителей Поместных Церквей — Сербской, Антиохийской, Американской. Митрополит Ювеналий начал свое обращение перед первой литией словами: «Любовь и скорбь привели меня сюда к вам в этот день…» Далее он сказал, что ему приходилось участвовать в похоронах и Предстоятелей Церквей, и архипастырей, и пастырей, и рядовых мирян (митрополит Ювеналий архиерействует с 1965 года), но никогда он не встречал всеобщей скорби, которой охвачена сегодня Россия. Его поразило, что не только православные христиане, не только президенты, губернаторы, общественные деятели, но даже последователи других религий откликнулись, и в своих высказываниях говорят о том, какой человек ушел от нас.
На отпевании было проявлено очень много чувств, эмоций и любви. С одной стороны — грусть, скорбь, слезы, растерянность: люта зима; а с другой — мир, радость, невероятная сила сплоченности, единства и любви: сладок рай. Все это перекликалось: в один момент кто-то вспоминал Владыку, его ласку, светящиеся глаза, добро — и появлялась маленькая улыбочка, и одновременно кто-то из духовенства вдруг начал сильно рыдать, и рука, держащая свечу, — дрожать. Духовное торжество на отпевании состояло в том, что не было сомнений, что Владыка Лавр — в селениих праведных. Его образ на этом отпевании встал во весь рост, во всю силу — силу победы любви, скромности, послушания, верности до конца, смирения, ласки, тихости.
Сегодня Великий четверток. Благодарение Господу нашему Иисусу за величайший дар, за преподание нам, недостойным, Своих Тела и Крови. В этом году, впервые за 80 лет мы, чада ныне единой Русской Церкви, имеем возможность вместе единым сердцем и едиными устами, причащаться из единой чаши Христовой, в том числе и в самый день установления таинства Евхаристии, в Великий четверток! Христос посреди нас и питает нас Своими Телом и Кровью. Через несколько часов Господь наш Иисус Христос будет молиться в Гефсиманском саду (Первосвященническая молитва). В центре Его молитвы — прошение о единстве учеников: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я, в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня» (Ин. 17, 20−21). Сегодня сороковой день кончины того тихого и смиренного подражателя Христова, блаженнопочившего митрополита Лавра, благодаря которому это единство, по крайней мере в Русской Церкви, стало возможным.
Протоиерей Петр ПЕРЕКРЕСТОВ
Великий четверток
Сан-Франциско, 2008 г.
http://www.wadiocese.com/printerfriendly.php?id=4380_20
