 |
| Вера-Эском | 21.04.2008 |
— Множество грехов совершается по молодости и глупости, по неверию и непониманию, зачем ты пришёл в этом мир. Аборт — одно из самых страшных последствий этого умопомрачения. Поправить здесь человеческими силами уже ничего нельзя. Но что невозможно нам, возможно Богу. Нужно каяться, просить милости Божией. Господь — Он милостив, прощает. По правилу Василия Великого наказанием за детоубийство, как и за любое другое преступное отнятие человеческой жизни, было отлучение от причастия на несколько лет. Но уже с VI—VII вв.еков это установление, естественное для первохристиан, перестало действовать. Слишком много слабых, маловерных пришло в Церковь. Что делать с ними? Гнать их, лишать всякой надежды на спасение — значит изменить самой природе христианства. Нет, Церковь не изменилась к худшему. Настоящие христиане каялись не меньше, чем прежде.
И сегодня нужно понимать, что мягкость церковного наказания за аборт не подразумевает всепрощенчества. Она продиктована лишь опасением сломать человека, непрочно стоящего на ногах. Нужно горячо молиться за убитых чад своих. Наверное, каждая вторая женщина у нас в приходе повинна в этом. Но понимание тяжести греха приходит, как правило, в зрелые годы, вместе с духовным и жизненным опытом. Если, конечно, человек успевает прийти в храм до того, как силы его оставляют. Представьте: 80-летняя бабушка впервые приходит на исповедь. Аборт, совершённый лет 60 назад, для неё нечто забытое, перегоревшее. Редко искренне каются и молодые. Хотя, надо сказать, у тех немногих из них, осознавших, что они натворили, покаяние бывает особенно горячим. Но в основном переживают об этом грехе женщины 40−50 лет, ещё не слишком старые, полные сил, но уже что-то сумевшие понять в жизни. Увы, редко оплакивают детоубийство мужчины, хотя их вина, как правило, не меньше.
Ведь исповедь — одному лекарство, другому… другое. Нередко бывает, что устами каются, но греха не сознают. И в зависимости от этого накладывается епитимья. Она даётся в помощь тому, кто хочет исцелиться. От степени понимания греха она может быть разной: одному сорок поклонов назначишь, другому — десять, каноны есть особые за чад, загубленных в утробе матери. Если ежедневно молиться, помнить свой грех, это приносит плоды, очень воздействует на человека. У иной душа плачет, сердце рвётся: епитимья — единственное, что её спасает. И Господь, когда такие страдания видит, утешает. Но человек сам должен понять, что Церковь не наказывает, а помогает. Не всякому скажешь: «А ну-ка давай по сорок поклонов делай всё время поста». Он до этого дорасти должен. Всё по пониманию, по любви должно совершаться.
Да, есть такие, что рыдают и плачут, есть не сознающие, что сотворили. Тяжело их вразумлять. Но сейчас, слава Богу, появилось немало литературы, которая помогает в этом. Радует, что и газета «Вера» старается помочь своим читателям — предостеречь, пробудить совесть. Нужно чаще это делать, потому что даже многие православные люди отстранённо воспринимают то, что происходит. Цифры нужно приводить, чтобы люди ужаснулись, ведь в войну меньше погибло людей, чем за последние годы. Достоевский говорил, что без православия русский человек — дрянь. Увы, это правда. Самое ужасное — обыденность греха, привычка к нему. По ТВ его оправдывают, общественное мнение не различает его. А ведь так было не всегда. Немцы во время войны проводили исследования на захваченных землях — пытались понять, кто такие русские. Выяснили, например, что с ними пить нельзя. Если выпил с кем, он уже не будет считать тебя хозяином. И вот что их сильно испугало: выяснилось, что более 90 процентов наших незамужних девиц действительно девушки, сохранившие целомудрие. Стало ясно, что такой народ трудно победить. Конечно, это во многом диктовалось тем старым общественным мнением, которое сохранилось с дореволюционных времён. Сейчас ситуация обратная. Больше 90 процентов «девушек» не сохраняют до замужества девственности. Мы и без войны себя уничтожим, а не дай Бог, война. На что годится развратный человек, какой из него защитник? Нашему народу нужно сделать выбор: или жить по правилам Церкви, или погибнуть.
Иеромонах Александр (Митрофанов) (Сыктывкар):
— Как искупить? Покаянием.
Вообще грех, конечно, страшный. По древним канонам за него полагается отлучать от Церкви на 10 лет. И это вполне понятно. Дело в том, что человек, решившийся на аборт, будь то женщина, носящая во чреве, или те, кто её к аборту принуждают (муж, родители и т. п.), уже не христианин. Иногда человек называет себя христианином и совершает абсолютно нехристианские поступки: блудит, детей своих во чреве убивает или ещё что-нибудь в этом духе творит. Апостол Павел советовал «с таким даже и не есть вместе» (1 Кор. 5, 11). Но, конечно же, и для таких людей двери покаяния не закрыты.
Большинство же кающихся в грехе аборта, когда шли на это, о Христе и христианстве вообще никакого представления не имели. В связи с этим сейчас Церковь принимает кающихся, не давая столь долговременную епитимию. Как сказано у апостола Павла, «ибо что мне судить и внешних?… Внешних же судит Бог…» (1 Кор. 5, 12−13).
Так или иначе, человек, одумавшись, обратившись к Богу, желает омыться от этого греха. И конечно же, надо просить Господа, чтобы Он простил этот грех, исповедоваться, потому что только безграничное милосердие Божие может этот грех покрыть. И унывать никогда не надо. Вспомните, кто первым попал в рай. В Евангелии же мы находим для себя такие утешительные слова: «Приходящего ко Мне не изгоню вон» (Ин. 6, 37). Поэтому, даже совершив такой тяжкий грех, у нас есть возможность покаяться и переменить свою жизнь. Прошлого уже не вернуть и сделанного не воротишь, но у нас есть возможность помочь кому-то из наших близких, предостеречь от повторения ошибок. К тому же каждый грех имеет свои последствия. И последствия греха аборта часто — болезни, одиночество, семейные нестроения. Хотя бы надо стараться достойно, без ропота эти последствия переносить.
Ну, а вообще покаяние — это прежде всего изменение, и нам нужно менять не что-то в отдельности, а всю свою жизнь. Менять по слову апостола Павла, который говорит: «Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал. 5, 24). Т. е. мы должны прекратить делать «дела плоти». «Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное…» (Гал. 5, 19−21). И про человека, который искренне покаялся и переменил свою жизнь, Господь говорит: «И на суд не приходит, но перешёл от смерти в жизнь» (Ин. 5, 24).
Протоиерей Алексий Сухих (г.Вятские Поляны, Вятская епархия):
— После каждого ремонта меня приглашают освятить роддом в Вятских Полянах. Меня это каждый раз очень радует — так приятно помолиться о месте, где принимается новая жизнь. И у женщин появляется уверенность, что роды пройдут хорошо. Но освящаю я только одно крыло здания, во второе, где совершаются аборты, меня, конечно, не приглашают. Есть понимание, что такое грех, что это второе крыло не будет освящено никогда.
В Уставе сказано о грехе истребления плода во чреве матери, что это убийство. Как ни назови, им и останется. Искупать его нужно как и любое другое лишение человека жизни. На исповеди накладываю епитимью и на жён, и на мужей, которые повинны в детоубийстве. Они вместе должны читать Покаянный канон не реже, чем раз в неделю, но если есть силы, можно и чаще. Это не наказание, а ради искупления делается, нельзя забывать, что сотворили. По светским законам за убийство могут дать и десять лет, и больше. Но если они не предусматривают срока за погубление ребёнка, это не значит, что нет Высшего Суда, что можно избежать наказания. Но, кроме той епитимьи, которую накладывает священник, кающиеся и сами могут определять, как им искоренить в себе последствия греха. Это может быть, например, дополнительный пост, который должен заключаться не в том, чтобы ограничивать себя в еде, а в обуздании мыслей, дел каких несоответствующих, в пределах разумного, конечно, по благословению духовника.
Беда в том, что совесть одно говорит, а мир — другое, и человек теряется. Нужно объяснять, воспитывать. Если аза в глаза не видал (есть такое выражение), то человек и не знает, какой страшный грех он совершил. Но если об этом говорить в школах, по радио, в газетах, в телепередачах, то понимание начнёт прибывать. У нас в городе по вятско-полянскому кабельному ТВ мы уже лет пятнадцать каждую неделю обращаемся к людям. Не скажу, что сдвиги очень велики, но кто-то внимает. В последние год-два стало меньше людей приходить по этому вопросу. Во многом из-за материнского капитала, который выдаёт власть родившим второго ребёнка и последующих детей, свою роль сыграло и то, что появилась относительная стабильность. Но и увещевания Церкви нельзя недооценивать. Всё вместе это складывается в уход от абортов. Дай Бог столь доброму течению жизни закрепиться, противодействие ему всё ещё остаётся очень сильным. Многие СМИ очень стараются, чтобы извести русский народ не мытьём, так катаньем, напрямую подвигают к детоубийствам в разных передачах, убеждая, что женщина сама может решать, убивать или нет. Ещё чаще замалчивают то страшное, что с нами происходит, и тем пытаются утвердить в мысли, что всё в порядке. Вот уже много лет идёт геноцид нашего народа через аборты, пьянство, наркоманию, насаждение чужой культуры, искажение нашей истории. СМИ о холокосте, например, говорят чаще, чем об этом бедствии, которое унесло во много раз больше человеческих жизней. Да, нужно сочувствовать чужой беде, но с нами происходят не менее страшные вещи: исчезают с карты русские города, целые сельсоветы тысячами уходят в небытие — и это как будто ничего.
Нужно самим пытаться всё изменить, желательно не дожидаясь, когда гром грянет. Приходилось сталкиваться с очень горячим раскаянием со стороны мужчин за то, что склонили жену сделать аборт или не помешали ей. С чем это связано? С тем, что первенца погубили в утробе, а больше Господь и не дал. И вот ревут горькими слезами, но что тут сделаешь? Выход один — усыновление, но этот подвиг не всякий может понести. Тут с бухты-барахты ничего делать не стоит, много подводных камней. Родитель не всегда способен вынести характер усыновлённого ребенка, — то, что в это дитя родители при зачатии вложили, оно выходит наружу. Но это тоже форма искупления аборта, если нести крест без ропота. Если согласно воле Божией действовать, Господь поможет, пошлёт радость.
