Путём скорби и радости

Заметки паломника на Святую Землю

В паломнической гостинице Вифлеема укладываемся спать. Завтра в Иерусалиме нам предстоит пройти по крестному пути Спасителя. Разговоры перед сном о том о сём и обязательная по нынешним временам процедура — постановка мобильников на зарядку. Здесь, на Святой Земле, это проделываем скорее по инерции, потому что держим большей частью телефоны в отключённом состоянии: не хочется отвлекаться на звонки из дома и начинать с объяснений, что находишься за границей, да и дороговато это. Но Павел, наш молодой спутник, за прошедший день по делам своего бизнеса аккумулятор мобильника успел разрядить.

— У меня в городе аккумулятор на мобильнике из-за постоянных разговоров ещё до обеда «садится» — приходится потом постоянно в машине подзаряжаться, — делится Павел.

Отец диакон Александр, поскребя бороду, решает, что ставить на зарядку телефон ему ни к чему:

— А мне одной зарядки на неделю хватает. Что дома, что здесь — все равно никто не позвонит.

Ещё при знакомстве в Москве он представился дьяконом «диким» — лесник в прошлом, он и сейчас живёт на лесной заимке со своими пчёлами, выезжая служить на монастырское подворье. Человек он исключительно скромный, о таких говорят, что они готовы в любой момент слиться со стеной, лишь бы не попасть в центр внимания. Но, видимо, именно простодушие Господом на Святой Земле более всего востребовано — нигде ему не удавалось «слиться»: и у яслей Богомладенца послужить, и в Горнем монастыре на всенощной, и у многочисленных святынь. И он совсем не предполагал, ложась сегодня спать, что назавтра именно ему предстоит пронести Крест по Страстному пути.

* * *

Чтобы пройти «Виа долороса» — крестным путем Спасителя, в Иерусалим заходят через Львиные ворота. Так их прозвали ещё крестоносцы, после восстановления закрепившие над аркой герб Венеции — барельефы четырёх львов. Врата ещё называют Стефановыми, потому что близ них с наружной стороны был некогда побит камнями первый диакон-мученик Стефан. А ещё — Гефсиманскими, потому что выходят на Гефсиманский сад. А ещё — Овчими, потому сразу за воротами — Овчая купель… У каждых из врат этого древнего города — по несколько названий. Так и по жизни: чем старее человек, тем больше к нему пристаёт всяких имён и прозвищ, связанных с разными обстоятельствами его бытия.

Перед началом пути в невероятной суете и гомоне мы покупаем в небольшой греческой церковке крестики из оливкового дерева. С ним нам предстоит пройти по Его пути до храма Воскресения. Первая остановка — место бичевания Спасителя. Оно принадлежит Ордену францисканцев. Здесь стоит Капелла Креста — на том месте, где на Христа взвалили Крест. Отсюда по пятницам выходят процессии католиков к храму Воскресения.

Неподалёку — греческая церковь, в алтаре которой можно увидеть прислонённый к стене большой чёрный деревянный крест. Предыдущий Патриарх Иерусалимский Диадор был уже немощным, стареньким, но в Страстную пятницу нёс его непременно сам. Здесь и наш дьякон Александр — единственный в группе представитель духовенства — берёт крест. Этот крест чуть поменьше, но тоже выше его роста. Вообще кандидатура крестоноши даже не обсуждалась: в России ведь всегда так — если ты в сане, то и иди впереди, руководи, и хорошо бы только это, а то ещё и делай всё сам. Отец Александр как-то резко меняется в лице, сосредотачивается, замолкает. Всю дорогу с крестом он будет идти молча, и вряд ли слушает объяснения нашего проводника. Мы же будем по очереди пристраиваться за ним, чтобы тоже «понести крест».

А пока мы — на территории бывшей римской претории. Вообще Пилат жил на берегу Средиземного моря, там у него была резиденция. В ненавистном Иерусалиме же у прокуратора было своеобразное «представительство», куда он приезжал для разбора дел, одним из которых и стал донос иудейских первосвященников на Иисуса. Преступного в словах и делах Иисуса он не нашёл, но, вместо того чтоб отпустить невиновного, приказал его сечь, чтобы видом окровавленного человека возбудить сострадание в иудеях. Однако добился он совершенно противоположного результата. Сейчас в католическом храме место бичевания Христа отмечено на каменной плите чёрным пятном.

Через сотню шагов — вторая остановка. Здесь — арка над улочкой, носящая название «Ессе Хомо!» («Се человек!») — слова Пилата, представлявшие Иисуса толпе. Под церковью женского францисканского монастыря — темница Спасителя: мы спускаемся в подземелье — тюрьму, где томился Христос. Сводчатые грубые потолки, кое-где зеленая плесень по стенам. Тесно. Влажно. По соседству католики устроили небольшой музей. Мое внимание почему-то особенно задержали древние игральные кости. Такие некогда солдаты метали, разыгрывая одежду Спасителя. Помнят ли об этом те, кто сегодня бесстрашно бросает кости в казино? А ведь среди них я знаю многих православных (в душе) людей. И ещё: очень странно смотрится в таком месте электрощит на грубой пещерной стене с изображёнными черепом и костями и надписью «Danger!» («Опасность!»). Конечно, техника безопасности — это важно, но все сделано уж как-то слишком по-музейному, правильно, везде таблички. Ощущение какой-то стерильности, условности в святых местах, обустроенных католиками, повторилось затем и в храме Успения Божией Матери, и в Назарете, и в церковке «Молочного грота». Полная этому противоположность — святые места Палестины, принадлежащие грекам, в них всё — живое. Ощущение иногда такое, будто после евангельских событий так тут всё и осталось нетронутым. (Хотя не обходится без перебора — некоторые строения находятся прямо-таки в плачевном состоянии.) Это можно заметить буквально рядом, в греческой церкви — под которой тоже расположены каменные мешки-темницы Пилата. Именно попав в них, ощущаешь настоящую жуть, тут едва можно повернуться и мрачно даже при электрическом освещении (а ведь прежде здесь узники гнили в полной темноте!). В стенах до сих пор сохранились отверстия для кандалов — одним из узников здесь был разбойник Варрава.

* * *

Всего на Крестном пути до храма Воскресения Господня девять остановок Христа. Остальные пять — под сводами храма (он огромный). Мы идём от остановки к остановке, нас привычно не замечают торговцы, а мы уже научились не замечать их. Но вдруг навстречу — большая лакированная чёрная машина, занимающая почти всю ширину улицы. Нам приходится прижаться к стенам. Из окна высунулся громкоговоритель, из которого разносится оглушительное и в то же время заунывное арабское пение. Когда проезжает мимо, внутри замечаю гроб. Тут поневоле вспомнишь, что находишься в мусульманском квартале Иерусалима, а их кладбище у стен Иерусалима, напротив Золотых ворот, до сих пор действует.

…Пятая остановка обозначает место, где Господь встретился с крестьянином Симоном Кириенянином. Он шёл мимо по своим делам в день казни Христа, но римские воины принудили его помогать нести Крест обессилевшему Спасителю. Я обратил внимание на то, что вместе с нами по «Виа долороса» идут люди не только из нашей группы, но и «примкнувшие» — в основном русские туристы. У них в программе вовсе не значился крестный ход с чтениями Евангелий и молитвами, просто — обычная экскурсия. А они, случайно или нет, присоединились к нам. Знают ли они про Симона? Вряд ли. Невольно задумываешься, сколь универсальны здесь для всех времён и наполнены глубоким смыслом становятся все пути людей.

Одно из преданий, связанных с этим местом, — камень, на который оперся рукой изнемогший Господь. Верующие подходят к этому месту и, по традиции положив руку в отпечаток ладони Христа, просят Его помочь донести личный жизненный крест.

Понемногу мимо дома Вероники, где Христос остановился вытереть поданным ею полотенцем Свой окровавленный грязный лик, мы двигаемся к порогу Судных врат. Не сразу замечаю, что улица из ряда отдельно стоящих лавок превратилась в сплошной восточный базар, а мы идём между двумя торговыми рядами, протискиваясь между покупателями. Христианская атрибутика на прилавках, преследовавшая нас несколькими метрами раньше, исчезла, уступив место рядам с джинсами, бюстгальтерами, фруктами, кальяном и пр. Не успел оглянуться — а где наши? И где наш гид — монахиня Иустина? Рядом ещё несколько таких же, как я, потерявшихся — все мы, точно овечки, сбиваемся в кучу и вопрошаем друг друга: что же делать? Постояв минут пять с крестами в руках среди шумного и совершенно безразличного к нам потока арабов и иностранцев, некоторые женщины начинают паниковать: «Нам их в такой толпе ни за что не найти!» У кого-то находится номер сотового телефона нашего гида — звоним! Вот она — польза ночной зарядки телефонов! И вот уже сигнал наш летит в Москву, возвращается в Израиль и достигает телефона монахини: Алло, где вы?!" - слышим мы на том конце провода. Если бы мы знали, где!

(Окончание в следующем номере)

http://www.rusvera.mrezha.ru/561/5.htm