 |
| Татьянин день | Ольга Богданова | 21.04.2008 |
В первую очередь эти слова относятся к тому, как восприняли въезд Иисуса Христа в Иерусалим очевидцы. Для многих это была великая радость: вот-вот должны исполниться пророчества, грядет долгожданный Мессия, Который освободит иудейский народ от плена римлян…
Люди были уверены, что встречают Мессию, ведь, идя в Иерусалим, Иисус Христос открыто заявляет о себе именно как о Мессии (до этого Он «допускал только прикровенное богоявление перед народом и открытое явление Своего мессианского достоинства — одним ученикам втайне от народа», — замечает епископ Кассиан (Безобразов)), принимая слова слепца, который приветствует его именно как Машиаха.
Иудеи не одно столетие ждали Мессию (Машиаха). Можно сказать, что вся жизнь религиозных иудеев была чаянием прихода Помазанника Божия. Собственно, скрупулезное изучение Писаний можно объяснить тем, что иудеи вникали в смысл текстов. Чтобы не пропустить приход Машиаха. Особенно усилились ожидания Мессии после того, как Иудея оказалась в зависимости от Рима. Теперь Машиах мыслился как могущественный политический лидер. Такой человек (несомненно, посланный Господом) был способен собрать иудейский народ, организовать народное восстание, прогнать ненавистных римлян и вернуть иудеям независимость. Теоретически, он мог после этого покорить другие народы и таким образом возвысить потомков Авраама и отомстить их угнетателям.
Можно представить себе, как обрадовались иудеи, узнав, что Машиах пришел! Они с ликованием встречали его при въезде в Иерусалим, пели хвалу и устилали путь пальмовыми листьями… Вот-вот должно было наступить долгожданное освобождение народа!
Вот только Иисус Христос шел к людям не с тем, чтобы возвысится как политический деятель, и уж тем более не с тем, чтобы сделать евреев независимыми от римлян. Вход Иисуса Христа в Иерусалим не был въездом торжествующего победителя и земного владыки. Прежде всего, это был вход Мессии на Страсти. Он шел в Иерусалим, чтобы добровольно принять смерть и только через смерть войти в славу и даровать людям спасение. Недаром Евангелист Иоанн перед описанием входа в Иерусалим повествует о том, как Мария помазала Христа маслом, тем самым приготовив к погребению, но никак не к торжеству.
Конечно, «нелогичное» поведение Иисуса Христа (он не стал поднимать восстание, не заявил о себе как о народном вожде) вызвало недоумение, а потом и вражду народа. Они так надеялись на независимость, а их обманули!
«Христос никакой силы, никакой власти не проявил, — писал митрополит Антоний (Сурожский). — Перед лицом непонимающих Его Он так непонятен: Он все мог, Он мог эту толпу, которая Его так восторженно встречала, собрать воедино, из нее сделать силу, получить политическую власть. Он от этого отказался. Он остался бессильным, беспомощным, уязвимым, кончил как будто побежденным, на кресте, после позорной смерти, среди насмешек тех, могилы которых теперь не сыскать, кости которых, пепел которых давно рассеяны ветром пустыни…
А нам завещал Христос жизнь; Он нас научил тому, что кроме любви, кроме готовности в своем ближнем видеть самое драгоценное, что есть на земле, — нет ничего. Он нас научил тому, что человеческое достоинство так велико, что Бог может стать Человеком, не унизив Себя. Он нас научил тому, что нет ничтожных людей, тому, что страдание не может разбить человека, если только он умеет любить».
По мысли Св. Иоанна Златоуста, въезд Господа в Иерусалим на осле — это пример людям и пророчество. Пример в том, что надо уметь довольствоваться только самым необходимым. Обычно победители и цари въезжали в город на лошадях или мулах, гордо стоя на колеснице. А Христос выбирает самого обыкновенного осла, и не только чтобы исполнить пророчество (было предсказано, что Мессия въедет в Иерусалим на осле). «Не на колеснице едет, как обыкновенно другие цари, не требует дани, не наводит Собою страха, не имеет копьеносцев, но — и здесь показывает величайшую кротость».
Пророчество заключается в том, что «осленок означает Церковь и народ новый. Осленок был некогда нечист, но после того, как воссел на нем Иисус Христос, соделался чистым». Т. е. Иисус предсказывает, что в Церкви будут не только иудеи, но и бывшие язычники. «Пророчество и то, что апостолы приведут их без труда. И действительно, как никто не препятствовал апостолам, когда они повели животных, так никто не мог остановить их в призвании язычников, когда они уловляли».
Еще одну подробность отмечает епископ Амвросий Медиоланский (Миланский). Христос въезжает в Иерусалим в десятый день месяца, когда избирали пасхального агнца, которого закалывали в четырнадцатый день — на Пасху. «Христос, истинный Агнец, Который должен был принять Распятие в пяток, вошел в Иерусалим в тот день, в который избирался прообразовательный агнец».
Как могли современники Христа не понять значение события? Не будем торопиться недоумевать по этому поводу, а тем более осуждать их. И сегодня, если не прочитать перед праздничной службой Евангелия и толкований, бывает сложно представить себе нынешний день иначе как светлый праздник. Воспоминание торжественной процессии, а главное, хорошенькие молодые вербочки, которые будут так уютно стоять на столе, а потом выпустят ярко-зеленые листочки, несколько затмевают трагизм вспоминаемого Церковью события. Известно, что завтра начинается Страстная. Но она стоит как бы отдельно от сегодняшней радости и как будто не связана с нею. Но такое впечатление ошибочно.
Читая писания Евангелистов, участвуя в Богослужениях, мы обладаем уникальной возможностью пережить те события, которые происходили двадцать столетий назад. Воспоминание о Входе Господнем в Иерусалим — это повод задуматься о себе, своем месте в этом мире, своем отношении ко Христу и тому, чему Он учил. Можем ли мы назвать себя истинными христианами, не по имени, а по духу, по внутреннему состоянию души?
«Мы вступаем сегодня в страстные дни Господни, — говорит митрополит Антоний (Сурожский), — во время, когда сгустилась тьма и когда поднимается заря нового света, заря вечности, постижимая только тем, кто вместе со Христом вступает в эту тьму… Мы должны не только со Христом, но вместе со всеми теми, кто тогда Его окружал, войти в эти дни и найти свое подлинное место в этой тьме и в этом сумраке… Шаг за шагом мы можем следить за тем, что совершается со Спасителем Христом; но одновременно мы должны себе ставить вопрос: где мы стоим, где стою я, лично?.. Как мы на все это отзываемся? Когда мы услышали об этом в святом Евангелии, когда мы слышали весть об этом в церковной молитве и песне — с чем выходим мы из храма? Большей частью идем забыться, отдохнуть душой, отдохнуть телом, готовясь к следующей службе, или уходя вовсе в мирскую жизнь. А Страстная седмица длится изо дня в день, из часа в час, из мгновения в мгновение, — нет ей перерыва, она, как огненная река, течет, жгучим огнем попаляя все; одно сгорит, и ничего от него не останется, кроме пепла и позорного воспоминания, а другое устоит, как золото и серебро… Где мы будем тогда? Как переживем эти дни? С чем выйдем мы каждый раз из храма, и с чем встретим светлое Христово Воскресение?.. Может быть, тогда эта Страстная седмица окажется и для нас, как в прошлом для стольких она оказывалась, началом: началом нового понимания, новых переживаний и новой жизни».
