 |
| Татьянин день | Диакон Александр Волков | 18.04.2008 |
Для Сербии потеря Косово — национальная катастрофа, лишь частным проявлением которой стали погромы и манифестации. И это есть национальная идея Сербии, страны маленькой и небогатой, но в этом отношении далеко превосходящей Россию.
Горе, как известно, сближает людей лучше всех других средств, многие помнят страшные дни взрывов в московских домах, когда в метро можно было посмотреть в глаза другому человеку и найти в них ту же боль, что жила в тебе. Потом это куда-то ушло — оно и понятно, никто не любит долго горевать, а теперь, после окончательной и решительной победы над терроризмом, когда вообще никакой опасности не осталось (а падающие конструкции бассейнов и иных общественных зданий вряд ли могут кого-то серьезно объединить), в нашем обществе, кажется, окончательно воцарилось понимание того, что жить нужно от рождественских скидок до весенних. В смысле внешнего благополучия, столь дорогого сердцу современного человека, Белград от Москвы мало чем отличается. Однако благодаря тому, что в Сербии есть нормальная самоидентификация ее граждан, стали возможными массовые акции протеста: двести тысяч — это немало по любым меркам, и эта цифра что-то да отражает.
Правило капюшона
Но цифры, а вместе с ними и факты теперь уже никого не интересуют, будь то количество людей, вышедших на улицы Белграда или количество людей, убитых албанскими боевиками. Потому что теперь действует в мире некое иное правило — правило капюшона. В капюшон можно залезть и сказать, что ничего нет, потому что мы ничего не видим.Каждому нормальному человеку понятно, что в Косове сейчас орудуют бандиты и убийцы. «Президент» страны — обычный убийца, рецидивист, просто вместо камуфляжа нарядившийся в костюм. Ясно, что ковровые бомбардировки мирных сел и жилых районов, использование химического оружия и разрушение церквей и монастырей — нечто запредельное. Уже стало общим местом, что Косово — центр балканского наркотрафика, балканской же проституции и прочих гнусностей. Ни у кого не возникает сомнений в том, что именно сербское государство начиналось с Косова поля, а никак не история албанцев, которых и народом-то в привычном смысле этого слова назвать нельзя.
В этом самое замечательное не то, что бандиты и разбойники при помощи силы в лице «мирового сообщества» отнимают у сербов часть их государства, это вполне привычно — право сильного довольно часто действует в мире. Поразительно и замечательно на самом деле лишь одно — обо всем этом теперь можно запросто говорить, поскольку все эти вещи никого больше не ужасают, более того, их просто нет.
Для воспитанной Европы Сербии больше не существует. То есть государство как некая функция есть, разумеется, а проблем там нет. Именно поэтому стал возможен именно сейчас выход книги Карлы дель Понте. Даже если бы оказалось, что господин Хашим Тачи — ганнибал и педофил, то и это бы ничего не изменило, поскольку проблемы-то нет. Есть Косово, являющееся теперь страной. Есть Сербия. А Косова как некоей проблемы, как места, в котором сошлись исторические притязания сербов и албанцев — нет, поскольку нам из-под капюшона этого не видно.
Вместо всяких глупых глобалистских теорий заговора, тотального обИННивания и штрихкодирования, которые кто-то пытается представить в качестве безусловного будущего, будущее — вот оно. И оно, к сожалению, и по форме, и по содержанию очень напоминает Оруэлла — сегодня мы воюем с Океанией против Остазии, и так было всегда, а завтра — наоборот, и так тоже было всегда.
Самое опасное в том, что косовский прецедент теперь можно проецировать на любые подобные конфликты, поскольку общество съело эту ложь. Причина совершенно очевидна — никому не хочется знать о проблемах, тем более о них говорить. Пресловутое общество потребления со своей изнанки оказывается обществом, поддерживающим убийц и преступников. Между довольно невинным «магазином на диване» и разрушением косовских святынь — дистанция не такая уж и большая, как оказывается. И в этом ключе позиция России является вызовом этому капюшонному праву, и до тех пор, пока наша страна будет придерживаться этой позиции, пока мы будем не как все, есть надежда и на то, что внутри страны что-то начнет меняться, и те многие вещи, вокруг которых нам стоит объединиться, станут видны большему, чем сейчас, числу сограждан.
