 |
| Татьянин день | Марина Селиверстова | 16.04.2008 |
Частный музей «Запретная зона» открыт в Угличе местным адвокатом. Это единственный в своем роде музей. Любой посетитель может попасть в добровольное заключение, превратиться на пару минут в узника настоящей камеры, познакомиться с тюремным творчеством и образом жизни заключенных. Все вещи в музее подлинные, экспонаты собирали по тюрьмам Ярославской области.
После ненавязчивой десятиминутной экскурсии можно подробно осмотреть обе комнаты музея, одна из которых стилизована под камеру. Дверь в камеру настоящая, с глазком и кормушкой для тюремной баланды, над дверью висит «аркашка» — кусок мыла и петля. «Что туда, что сюда — одинаково», — поясняет экскурсовод, и с шумом распахивает дверь камеры смертников.
…Мрачное замкнутое пространство, темно и сыро. Для соответствующего антуража здесь сидят двое заключенных в полосатых робах. Один на скамье, с сигаретой в руках, смотрит на самодельную икону, другой на нарах перебирает четки. Пусть это и восковые фигуры, но в глазах у них настоящая человеческая тоска. Стены покрыты «шубой» — острым, травмоопасным цементом, прикасаться к нему очень больно. «Это чтобы заключенные в камерах не опирались на стены, так ведь отбывать срок тяжелее. В настоящих камерах шуба кажется живой из-за ползающих по ней насекомых, — пояснили мне, — У нас камера на двоих, с очень хорошими условиями. А бывает так, что человеку даже присесть некуда. В СИЗО вот заключенный на ногах лет пять может простоять».
С визгливым воем за мной захлопывается дверь, я остаюсь в камере одна. Вернее втроем с восковыми узниками. Тихо капает вода из ржавого крана. Жутковато, но я принимаюсь рассматривать детали. Над рукомойником полочка с зубной пастой «Мечта», огарком свечи, куском мыла, помазком и зубным порошком «Мятный». На столе — пачка сигарет «Парламент» (странно, это тоже тюремный атрибут?) Маленькое окошко, разделенное решеткой на четыре части, через него виден весь мир, тоже поделенный на четыре куска: небо, купол храма, угол дома, дорога. И это всё. Постепенно понимаю замысел создателей музея: вот она разница между творчеством на свободе и в тюрьме, вот она ценность свободной жизни!
Другая комнатка знакомит с тюремным творчеством российских заключенных. Все неординарные поделки изготовлены из подручного материала, который они воруют. При входе на стене висит картина, нарисованная тушью на тюремной простыне. С полотна смотрит девочка, у нее взрослый пронзительный взгляд, а на платье вышиты зверушки. «Дорогой доченьке Наташеньке» — гласит подпись. Автор этого рисунка отбывает длительное наказание в колонии.
Рядом на стене висит самодельная гитара, которая сделана из папье-маше. Дерево, бумага, клей — вот все, что понадобилось арестанту. И ведь на ней можно играть! За две ходки заключенные сделали 14 таких инструментов.
Тюремные «скульпторы» лепят смешные фигурки из нехитрого сырья: хлеб, слюна, соль, пепел. Чтобы смастерить вот таких вот чернокожих вождей, нетрезвых стражей порядка и четки в виде кобры арестантам приходится отказывать себе в хлебе несколько дней.
В стеклянных витринах как непременные атрибуты тюремной жизни лежат заточки, отмычки, ножи из зажигалок, бритвы для нанесения татуировок. Есть даже «чифирбак» — самогонный аппарат из жестяного трехлитрового ведра, игральные карты, нарисованные кровью, «брос» — перекрученная бутылка со спиртом, которую кидают заключенным через забор. В ходу у зэков «якорь» — крестовина из двух гвоздей без шляпок. Его проглатывают вместе с едой: попадая в желудок, гвозди причиняют страшную боль человеку. Арестанты делают это с одной-единственной целью — «попасть на больничку» и немного отдохнуть от камеры.
В экспозиции есть и «малявы» — тюремные письма, одно из них адресовано любимой маме. Некоторые заключенные пишут стихи: «Проморгал все, что мог обрести/ Потерял то, что дадено было,/Никому не прощал на пути,/Даже той, что так нежно любила».
Говорят, что голь на выдумки хитра. Подтверждение этому — изобразительное искусство за колючей проволокой: на простынях рисуют шариковой ручкой, тушью, металлической стружкой, каменной крошкой. Каждый «художник» пишет картину о чем-то близком его сердцу, особенно дорогом. Вот, например, сердце, рвущееся на части кандалами: «Сумей любовью отогреть мое разрушенное сердце». Что действительно восхищает, так это находчивость и ловкость русских людей, которые даже в таких суровых условиях, буквально из ничего создают настоящие шедевры!
Часто темой изображения становятся библейские сюжеты, в музее много икон. Лик Николая Чудотворца четко прорисован двумя шариковыми ручками. Особое место отведено иконам резным и написанным маслом. Цыган Мелковский из Рыбинска — местная знаменитость. По профессии он художник-оформитель, у него было уже шесть ходок, в тюрьме он оттачивает свое мастерство. В музее висят его картины «Иисус Христос и мальчик», «Николай II», а «Цыганку» уже купили. «Однажды пришли его друзья-сокамерники, — рассказала экскурсовод, — всё ходили, его картины осматривали. Говорят, Мелковский просил поглядеть, все ли на месте!»
Есть в музее чудесный храм с иконостасом, вырезанный из дерева. Многие арестанты обращаются к Богу — это их первый шаг на пути к раскаянию.
Музей открылся в 2004 году, но уже обрастает собственными легендами и историями. Экскурсовод поведала, что однажды к ним пришли три человека, все внимательно осмотрели, поблагодарили и ушли. Но один из них тут же вернулся и попросил посидеть в закрытой камере в одиночестве. Его пустили, закрыли на замок, прошло много времени, а он не подает никаких признаков жизни. Открывают дверь, а он плачет и говорит: «Одиннадцать лет прошло, а я все никак забыть не могу!»
Или вот другой случай. Приехала на экскурсию женщина, посмотрела, а через две недели вернулась. «Разрешите, — говорит, — на заключенных ваших ещё посмотреть». Ей дверь отворили, а она к восковой фигуре, что за столом сидит, так и кинулась и кричит: «Это ж мой муж! Так похож… Он 24 года в тюрьме просидел, а потом удавился…»
Во время моего посещения посетителей в музее было немного — семья с маленькими ребятишками. Дети в ужасе отшатнулись от камеры, но родители безоговорочно впихнули их туда, видимо, у них особый подход к воспитанию малышей. Камера незамедлительно огласилась детским плачем. Позже зашел сгорбленный человек с усталым лицом. Услужливый экскурсовод начала было рассказывать ему про «заточки», но он лишь устало отмахнулся от неё: «знаю все, сам посмотрю…» Он долго разглядывал экспонаты, но в камеру не пошел. Видно, плохие воспоминания.
Как счастливое напутствие всем побывавшим в музее на выходе продаются книги «Правила выживания в тюрьме» и «Словарь тюремного жаргона». «Книги приобретайте, интересные, полезные, — расхваливает экскурсовод, и тут же смущенно добавляет, — ну… с филологической точки зрения!»
