 |
| Татьянин день | Диакон Александр Волков | 09.04.2008 |
И это, несомненно, так, поскольку священникам в России, особенно молодым, обычно платят так себе. Более того, тем ханжам, которые пеняют отцу Иоанну Охлобыстину на каноны, запрещающие участвовать в игрищах, можно прямо в глаза сказать: о себе, ханжи, угрызайтесь, так как на каждого ханжу можно столько канонов накопать под менее благовидными, чем у Охлобыстина, предлогами, что надолго хватит. Так что претензий, как кажется, к отцу Иоанну нет и быть не может.
Другое дело — фильм. Здесь мы свободны от осуждения и глупых разговоров на тему «мог ли православный священник играть такую противоречивую личность?».
Форма
Первое впечатление, что фильм этот — телевизионнный сериал и серий, как минимум, на сезон. К счастью, это не так, но качество съемок рождает именно такое ощущение, тут уж ничего не попишешь. Как будто пытались экономить буквально на всем — нет ни одной мало-мальски массовой сцены, хотя по ходу действия их можно было бы понаставить не раз; более чем скромные костюмы, нет ни одного уже столь привычного для зрителя спецэффекта, слишком уж простецкая работа камеры. Это все, конечно, мелочи, которые можно всегда простить при хорошей игре актеров. Но тут тоже есть к чему придраться. Несомненно, Кристина Орбакайте, она же дочь Аллы Пугачевой, в роли святой императрицы Александры Феодоровны — нечто из ряда вон выходящее. Резвость ума режиссера здесь, конечно, проявилась особенно, поскольку общего у императрицы Александры с К. Орбакайте — лишь нерусское происхождение, да и то отчасти. Какие еще мотивы могли руководить режиссером при выборе именно этой актрисы — неясно. Кто-то скажет, что Охлобыстину-священнику можно, а Орбакайте-певице теперь нельзя, что ли? В данном случае применима древняя римская поговорка, которая гласит: «Quod licet Jovi non licet bovi», что в переводе может звучать так: «Что позволено Юпитеру, не позволено быку». Тут дело не в том, что играть святых теперь можно только Петру Мамонову, который сам почти как святой, а в том, что уровень как-то не соответствует. Если создатели стремились к бурлеску, то стоило бы тогда и в роли императора Николая снять, скажем, рэппера Тимоти. Он бы справился не хуже К. Орбакайте. Теперь обратимся как раз к императору, второй второстепенной роли фильма. Ну, то, что не похож, это не страшно, тем более что появляется он всего пару-тройку раз за весь фильм. Но появления его чего-то да стоят. Вот, допустим, такое, почти что deus ex machina. Госпиталь в Петрограде, большая палата на 40 коек, на которых сидят или лежат истекающие кровью раненые, у каждой койки сидит по сестре милосердия. Я даже не буду спрашивать, сколько у нас было сестер милосердия, если на каждого раненого бойца по одной приходилось, отчего их на передовую не бросили, — этот вопрос мы оставим в стороне. Но в этой самой палате вдруг появляется Его Императорское Величество, один, без охраны и свиты, просто так себе заходит, как будто некий фельдшер на осмотр пришел. И, невзирая на чины, идет к К. Орбакайте, то есть к императрице Александре, и с ней начинает при всей палате, при раненых бойцах и заботливых сестрах говорить о том, что надо Распутина услать, ему — отречься от Престола, ей — регентствовать. После чего супруги начинают довольно долго обниматься на глазах у зрителя и всей больничной палаты. Этот эпизод настолько прекрасен сам по себе, что даже слова императрицы о том, что венец во время коронации надевал на императора Николая некий патриарх, уже не звучат столь резко. Сущая мелочь, на которую, видимо, у создателей фильма не хватило времени отвлечься за чтением рассекреченных материалов Скотленд-Ярда[2]. Вообще так кажется, что актеры довольно плохо выучили свои роли и смотрят не на визави, а на телевизионный суфлер, который за камерой висит. Крупный план лица удивительно красивого и усатого актера Г. Антипенко (в роли Комиссарова) повторяется так часто, как будто больше снимать было нечего. То же самое ощущение рождают и вставки из хроники тех лет. То, что вставки удачно подверстаны под сюжет (или сюжет под вставки) делает сам фильм, несомненно, беднее, поскольку на вставках, допустим, видно, какие были лица у тех же генералов, идущих рядом с русским царем. Понятно, что у современного актера такого лица, как у дореволюционного генерала, нет и быть не может, поскольку перестреляли всех с такими лицами, но тогда и показывать не стоит, чтобы не обеднять. Однако все вышеперечисленное лишь форма, которая зачастую может разительно отличаться от содержания.
Содержание
С содержанием, действительно, все сложнее. Сама личность Распутина подробно раскрыта Алексеем Варламовым в его книге о Распутине в серии ЖЗЛ и в его интервью ТД, поэтому в таком ключе фильм вряд ли что-то добавил к пониманию личности этого человека. Желания оправдать Распутина здесь также нет, и борцы за канонизацию увидят в фильме только фильм, а никак не святого. Но вместе с этим рождается нехорошее, хотя, в общем-то, привычное желание сказать: вот кто виноват во всех наших бедах. Если бы Распутина не убили, то и не было бы у нас ни такого результата Первой мировой войны, ни продолжившей этот результат Октябрьской революции. И вот такой вывод фильм как раз сделать позволяет, а делать такой вывод означает расписываться в собственной никчемности и, главное, отсутствии какой-то причинно-следственной связи в русской истории и в поступках людей того времени. Вся история страны, трагедия последнего императора, мерзость Пуришкевичей, предательство офицеров, — все это сводится к личности Распутина, да и то лишь по той причине, что царю тот доложил о том, что князь Юсупов — гомосексуалист. Такой взгляд по меньшей мере обедняет, а по большей — опошляет историю России начала ХХ века.С другой стороны, личность Распутина, при несомненно хорошей (единственно хорошей) игре Охлобыстина, не предстает в качестве центровой, главнейшей фигуры фильма. Скорее можно сказать, что жизнь Распутина проходит на фоне лирического устроения личной жизни Комиссарова, вследствие чего и фильм заканчивается не смертью Распутина, а банальнейшим обниманием у поезда Комиссарова и заграничной певицы, родившей этому доблестному сыщику девочку. На словах «теперь мы всегда будем вместе» и кончается фильм про Распутина. Потому непонятно — фильм-то был про Распутина или про любовь мужчины к женщине.
Скорее уж логично было бы закончить фильм словами императрицы Александры «вы захлебнетесь в русской крови», сказанными пришедшему за чем-то к ней Юсупову. Это было бы хотя бы красиво, несмотря на то что сами эти слова заставляют задуматься над тем, что в фильме совсем нет любви к Родине. То есть ее может и не быть вовсе как факта, но сам сюжет именно этого фильма должен был заставить эту любовь как-то проявить. Но получается так, что люди, говорящие о любви к Родине, либо ее предатели, либо сами ее покидают, как Комиссаров, нашедший в новой семье большее, чем в родной ему стране. И потому фраза императрицы о том, что кому-то придется захлебнуться в русской крови, звучит довольно жутко. Как будто она какая наемница, как будто беды России были не ее бедами, несмотря на ее нерусское происхождение, как будто бы она не любила Россию как страну, ставшую ей Родиной.
Фильм «Заговор» можно отметить несомненно лишь игрой Охлобыстина — именно ее, саму по себе игру (неважно при этом, кого он играет), стоит смотреть. Все остальное как по форме, так и по содержанию находится на достаточно низком для современного кинематографа уровне. Дело ведь в том, что современному зрителю, который уже и сериалы привыкает смотреть качественные (взять, к примеру, прекрасный сериал «Ликвидация» про послевоенную Одессу), немного неловко предлагать столь скромный во всех отношениях фильм о столь значительных в русской истории событиях.
[2] «Мы показываем достаточно правдивую историю о том, как убили Распутина, — рассказывает режиссер Станислав Либин „Комсомольской правде“. — В 1991 году Скотленд-Ярд открыл свои архивы. Некоторые документы недвусмысленно указывали на то, что в этом убийстве помимо уже известных Юсупова и Пуришкевича были замешаны англичане».
http://www.taday.ru/text/106 407.html
